Анна Гурова - Мой друг бессмертный

Она прошла через двор и свернула в следующий. Посреди двора располагался детский сад, окруженный сетчатым забором. За забором росли кусты и березы. Проходя мимо сада, Ники услышала громкое нестройное хлопанье крыльев, подняла голову и увидела, как с березы сорвались и улетели несколько ворон. Закачались кусты, с кромки забора просыпался пласт снега. Ники остановилась, поглядела на забор и почувствовала себя так, будто у нее внезапно заледенели внутренности. Хотя во дворе было несомненно пусто, ей показалось, что на березе у забора кто-то сидит.

Она постояла несколько секунд, прислушиваясь и присматриваясь. Вокруг было абсолютно тихо. Ники осторожно подошла к забору и увидела на снегу след. Отпечаток протектора большого размера. Всего один, как будто его владелец возник из воздуха и в воздух же ушел.

Ники поглядела на этот след, и ей стало жутко. До «дома творчества» оставался еще один двор. Но внутренний голос подсказал, что бежать уже поздно.

Ники обернулась и застыла на месте. Шагах в десяти за ее спиной стоял «омоновец» из автобуса.

В свете луны «омоновец» казался монолитной черной фигурой. Он неподвижно стоял на тропинке, по-прежнему надвинув капюшон до самого подбородка. Ники попятилась к забору, прикрываясь гитарой. Она открыла рот, но не смогла издать ни звука. Педофил — теперь уж было совершенно ясно, что это он, — не двигался и как будто не спеша изучал свою жертву. Ники прикинула расстояние до соседнего двора, сделала шаг в сторону…

— Стоять, — раздался из раструба капюшона негромкий гнусавый голос. От его жестокой, равнодушной интонации у Ники чуть не остановилось сердце.

— В-вам ч-чего? — пролепетала она. «Омоновец» издал странное шипение и сказал:

— Просто несколько маленьких укольчиков.

Ники с ужасом увидела, что из его рукавов одновременно выскочили два черных серповидных лезвия, напоминающих длинные кривые когти.

— Больно не будет, — сказал маньяк, откидывая капюшон. — Мы только кое-что проверим.

Лица у маньяка не было. Вернее, его лицо закрывала черная эластичная маска с прорезями для глаз, какую носят спецназовцы. Глаза у него были четырехугольные и светились, как две маленькие красные луны.

Увидев эти глаза, Ники вжалась в забор и завопила.

Маньяк, не сходя с места, по-особому взмахнул своим черным когтем, и Ники онемела. Она напрягала голосовые связки, но не могла издать ни звука.

— Ну вот, а ты боялась, — раздался удовлетворенный голос маньяка.

Ники стояла, выпучив глаза, и разевала рот, как рыба.

— Сначала горло. Потом — ну, допустим, ноги…

И снова чиркнул по воздуху когтем.

У Ники подломились колени, и она неловко упала на жесткий снег. Гитара, стукнувшись о забор, нестройно загудела.

— А теперь — глаза…

«Не может быть», — успела подумать Ники. Дикий ужас смешался в ней с безграничным удивлением.

Комментарии маньяка вдруг потонули в шуме двигателя и шелесте колес. Ники услышала, как где-то рядом открылась и захлопнулась дверь машины. А потом раздался очень знакомый холодный голос:

— Кажется, я вовремя.

Ники повернула голову и увидела Толика. За его спиной, слепя «омоновца» дальним светом, стоял с работающим мотором черный «инфинити».

Маньяк посмотрел на Толика и снова зашипел. Ники с опозданием поняла, что это был смех.

— Сворачивайся, — бесстрастно сказал Толик.

— Да ладно, я только начал…

Толик как-то незаметно оказался рядом с ним, взмахнул рукой — и педофил покатился по снегу, получив по морде. Толик, не теряя ни секунды, пнул его по почкам, наклонился, вырвал из его руки кривой нож и наступил на него каблуком. Нож захрустел, как стеклянный. Этот хруст реанимировал маньяка — он приподнялся на локте и рявкнул:

— Коготь-то зачем ломать, мясник косорукий?!

И тут же опрокинулся на спину, получив жестокий удар в лицо. От удара у маньяка слетели красные очки, жутковатое свечение потухло, «омоновец» уронил голову на снег, затих и больше не шевелился.

Ники, почувствовав, что ноги снова ее держат, подхватила гитару и бочком направилась к подворотне.

— Ты в порядке? — хмуро спросил ее Толик.

— Да, кажется…

— Иди в машину.

Ники еще не приходилось ездить в «инфинити», хотя в другое время она бы не отказалась на нем покататься, как бы неприязненно ни относилась к Толику. Но сейчас был не тот случай, когда она могла оценить преимущества внедорожника перед автобусом. Ники съежилась на заднем сиденье, перепачкав его снегом, в котором извалялась с ног до головы. Теперь, когда все закончилось, ее начала бить нервная дрожь. «Дворники» с умиротворяющим шуршанием разметали снег с лобового стекла, тихо шумела печка, радио бормотало беспечным женским голосом. Ники подняла гитару с колен, чтобы переложить ее на сиденье, и почувствовала, что у нее качается гриф. Расстегнув клеенчатый футляр, она обнаружила нечто ужасное — кусок деки отломился, гриф болтался на одном шурупе. Ники застегнула футляр и тихо заплакала.

— Хватить скулить, — рявкнул спереди Толик, выруливая из двора на Омскую улицу. — Ничего с тобой не случилось.

— Гитара сломалась, — сквозь всхлипывания выговорила Ники.

Толик промычал что-то невнятное. Несколько минут они ехали в тишине.

— Куда мы едем? — спросила Ники.

— Домой.

— Ко мне?

— Ну не ко мне же!

Толик определенно был зол. Впрочем, неудивительно. Ники подумала, что надо бы поблагодарить его за спасение, но никакой благодарности почему-то не ощущала. Вместо «спасибо» она, всхлипнув, спросила:

— Кто это был?

— Какой-нибудь псих, — буркнул Толик. — Наверно, бывший контрактник. Они там все с ума сходят и на гражданке все никак воевать не перестанут…

— У нас в школе висит объявление, что в районе объявился педофил. Думаете, это он?

— Однозначно, — кивнул Толик. — Повезло тебе, что я ехал мимо.

— Вы его убили?

— Убил, как же, — хмыкнул Толик. — Так, морду слегка начистил.

— Может, надо было милицию вызвать?

— Бесполезно. Они его все равно не найдут. А тебя по допросам затаскают.

— Зачем же вы его отпустили?

— А я что, нанимался его ловить?

— Но это же маньяк, — встревожилась Ники. — Он же вернется!

Толик, не сбавляя скорости, обернулся к девочке.

— Непременно вернется, — язвительно сказал он. — Подкараулит в парадной и прирежет.

Ники побледнела. Толик захохотал, как будто сказал что-то очень смешное.

— Знаешь, почему он напал именно на тебя?

Небольшие холодные глаза Толика были устремлены прямо в лицо Ники.