Стивен Кинг - Полицейский из библиотеки

Ночлежка для бездомных была когда-то белого цвета; теперь краска облетела, и проступил серый цвет. Занавески на окнах были чистые, но бесформенные и ветхие. На куче золы во дворе пробивались сорняки. Сэм подумал, что к нюню они разрастутся, но сейчас они едва набирали силу. Рядом с грубыми деревянными ступеньками, ведущими к входу, была поставлена ржавая бочка. На другой балке у крыльца, той. что напротив балки, к которой прикреплена табличка УЛИЦА УГЛОВ, было начертано следующее послание:

ЗДЕСЬ НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ РАСПИВАТЬ СПИРТНОЕ!

ЕСЛИ ВЫ НЕСЕТЕ СПИРТНОЕ.

ВЫ ДОЛЖНЫ БРОСИТЬ ЕГО СЮДА, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ВОЙДЕТЕ!

Ему повезло. Хотя субботний вечер почти наступил, и Джанкшн Сити предлагал хмельное веселье, Дсйв Грязная Работа был на месте, и он был трезв. Он сидел на крыльце с двумя такими же собутыльниками. Они с увлечением рисовали плакаты на больших прямоугольных листах картона, проявляя каждый свою степень мастерства. Поодаль на полу парень с помощью левой руки помогал правой, трясущейся от чрезмерных возлияний, нарисовать что-то. В середине еще один работал, высунув язык из уголка рта, и был похож на состарившегося малышку, который на своем уровне старается как можно лучше нарисовать дерево, чтобы получить приз, который он покажет своей мамуле. Дейв Грязная Работа сидел в грубом деревянном кресле-качалке и был явно в своей лучшей форме, а остальные трое выглядели загнанными, скрюченными и изувеченными.

— Привет, Дейв, — сказал Сэм, поднимаясь по ступенькам.

Дейв поднял глаза, прищурился и затем изобразил чтото вроде улыбки. Все, что осталось от зубов, было впереди. В улыбке обнажились все его пять зубов.

— Мистер Пиблз?

— Да, — сказал он. — Как дела, Дейв?

— О, вроде как идут. — Он окинул всех взглядом. — А ну-ка, ребятки! Поздоровайтесь с мистером Пиблзом! Он — адвокат!

Парень с высунутым языком поднял лицо, быстро кивнул и продолжал работать. Длинная мокрая дорожка тянулась от его левой ноздри.

— На самом-то деле, — сказал Сэм, — я имею дело с недвижимостью, Дейв. Недвижимость и страхо…

— Ты принес мне мою ненаглядную? — резко спросил трясущийся алкоголик. Он даже не поднял лица и как будто глубже ушел в работу. Сэму был виден его плакат с того места, где он стоял; это были длинные оранжевые каракули, смутно напоминавшие слова.

— Не понял? — спросил Сэм.

— Это Люки, — негромко сказал Дейв. — Ему тяжеловато приходится сейчас, мистер Пиблз.

— Принес мне мою ненаглядную, принес мне мою ненаглядную, принес мне едреную ненаглядную? — распевал Люки, не поднимая головы.

— Э, сожалею, — начал было Сэм.

— Нету у него никакой ненаглядной! — завопил Дейв Грязная Работа. Заткнись и рисуй свой плакат. Люки! Меньше полдюжины Сара не берет. Она приходит специально!

— Ты достанешь мне бутылку этой ненаглядной, — тихо, но выразительно сказал Люки. — Если не достанешь, буду есть крысиное г…

— Не обращайте на него внимания, мистер Пиблз, — сказал Дейв. — А что случилось?

— Видишь ли, я хочу знать, не видел ли ты пару книг, когда забирал газеты в четверг. Я засунул их куда-то и решил проверить. Их пора возвращать в библиотеку.

— У тебя есть 25 центов? — неожиданно спросил парень с высунутым языком. — Тогда угадай слово. Буревестник!

Сэм машинально полез в карман. Дейв остановил его, готовый принести извинения.

— Не давайте ему денег, мистер Пиблз, — сказал он. — Это Рудольф. Никакой буревестник ему не нужон. Он и птица больше не ладют. Поспать бы ему ночку и все.

— Прости, — сказал Сэм, — я поиздержался. Рудольф.

— Ага, ты и все остальные, — сказал Рудольф. Возвращаясь к своему плакату, он бормотал: «Как дела? Пятьдесят на два».

— Я не видел никаких книг, — сказал Дейв Грязная Работа. — Сожалею. Я просто достал газеты, как обычно. Миссис В. там тоже была, и она может сказать. Никаких неправильностей я не сделал. — Но по его воспаленным несчастным глазам было видно, что он и не надеется, что Сэм поверит в это. В отличие от Мэри, Дейв жил в том мире, где рок не просто подстерегал его на дороге или за углом, а окружал его. Он жил в этом мире с минимумом чувства собственного достоинства.

— Я верю тебе. — Сэм положил руку на плечо Дейва.

— Я просто опрокинул вашу коробку с бумагами в один из моих пакетов, как всегда, — сказал Дейв.

— Если бы у меня была тысяча ненаглядных, я бы их все проглотил, сказал вдруг Люки. — Я бы разом высосал их все. Вот так чао! Вот так чао! Вот так чао-де-дао!

— Я верю тебе, — повторил Сэм и похлопал Дейви по костлявому плечу. А в мыслях закралось, Боже упаси! — нет ли у Дейва блох. Следом за этой неблаговидной мыслью появилась другая: вообще был ли кто-нибудь из членов Ротари Клаб, этих здоровенных и добродушных парней. в этой части города? У него возник вопрос, а знают ли они вообще об улице Углов. И у него возник вопрос, а думал ли Спенсер Майкл Фри о таких людях, как Люки, и Рудольф, и Дейв Грязная Работа, когда он писал, что в этом мире человеческое прикосновение — все. прикосновение рук, твоей и моей. Сэм внезапно ощутил стыд при воспоминании о своей речи. напыщенной, восхваляющей простые прелести жизни маленького города.

— Ну и хорошо. — сказал Дейв. — Значит, я могу приходить в следующий месяц?

— Конечно. Ты отвез газеты в комбинат переработки вторичного сырья, правда?

— Угу. — Дейв Грязная Работа показал пальцем с желтым грубым ногтем. — Прямо туда. Но они закончили работу.

Сэм кивнул. — А что ты сейчас делаешь? — спросил он.

— А так, провожу время, — сказал Дейв, развернул плакат и показал Сэму.

На плакате была изображена улыбающаяся женщина, в руках которой деревянное блюдо с жареным цыпленком; и первое, что поразило Сэма, что нарисовано хорошо, правда хорошо. Пьянчуга или нет, Дейв Грязная Работа от природы умел рисовать. Над картиной было аккуратно написано:

ЦЫПЛЕНОК НА ОБЕД В ПЕРВОЙ ЦЕРКВИ МЕТОДИСТОВ

ПОЖЕРТВОВАНИЯ НА ПОДДЕРЖАНИЕ НОЧЛЕЖКИ

ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ

НА УЛИЦЕ АНГЕЛОВ

15-ГО АПРЕЛЯ.

ВОСКРЕСЕНЬЕ

С 6 ДО 8 ВЕЧЕРА

ЖДЕМ ТЕБЯ, ЖДЕМ ВСЕХ

— Это будет до антиалкогольной встречи. — сказал Дейв.

— Но нипочем нельзя писать на плакате об АА. Это что-то вроде секрета.

— Знаю, — сказал Сэм. Он помедлил, а потом спросил: — А ты ходишь на АА? Можешь не отвечать, если не хочешь. Я знаю, что это не мое дело.

— Я хожу, — сказал Дейв, но это трудно, мистер Пиблз. Я проглотил больше лекарств, чем Картер от своей печени. Мне этого хватает на месяц, иногда на два, однажды я не пил целый год. Но это трудно. — Он покачал головой.