Прогулка в одиночестве - Бентли Литтл

- Эй! - окликнул его дедушка. - Не делай этого!

Тимми обернулся, посмотрел назад, а затем отвел взгляд, чувствуя пустоту в животе. Было ужасно признавать, но ему не нравилось смотреть на своего дедушку. Старик был очень слаб, гораздо хуже, чем в последний раз, когда они приезжали навестить его. Некогда здоровые щеки дедушки теперь устало обвисли, как будто лицо сильно похудело, а слишком широкая улыбка казалась почти как у скелета. Все его тело выглядело сутулым и хрупким, и шел он, осторожно переставляя ноги, как человек, страдающий от боли.

Тимми уставился в землю. Он не знал и не любил этого нового дедушку, этого усталого старика, занявшего место бодрого и жизнерадостного человека, с которым он вырос. Большую часть теперешнего визита ему удавалось оставаться с родителями и бабушкой. Он не желал быть наедине с дедушкой, но из-за этого эмоционального предательства чувствовал себя виноватым, и сегодня согласился пойти с ним в магазин.

Прогулка оказалась такой же неприятной, как он и предполагал. Сейчас ему десять лет, он был уже слишком взрослым, чтобы поддаваться на примитивные попытки дедушки завести разговор, а старик действительно усердно старался сделать его счастливым. Тимми видел механику, скрывающуюся за магией, и не хотел этого видеть. Он вышел за пределы особой связи, существовавшей между ними двумя, и теперь, как ни старался, не мог вернуться. Хотя ни один из них не признавал этой перемены в своих отношениях, оба знали об этом, и от этого Тимми чувствовал себя еще более подавленным.

Он посмотрел в сторону заброшенной автомойки. Тимми провел много счастливых часов в этом длинном узком здании, сидя в кондиционированном фойе со своим дедушкой, попивая колу и глядя через зеркальное стекло, как непрерывный поток машин движется по моечному конвейеру. Это было весело. Он следил за продвижением каждой машины - начиная с пыльного, грязного, старого на вид автомобиля, далее через предварительную мойку, основную мойку, ополаскивание, а затем обратно на открытый воздух, на сушку, пока хром и краска не засияют как новенькие.

Теперь автомойка была пуста, внутри некогда оживленного здания было темно, окна разбиты, а стены из коричневого кирпича украшали непристойные граффити. Жертва времени.

- Здесь водятся привидения, - сказал дедушка, подходя к нему. - Ты это знаешь?

Тимми посмотрел в лицо старика, и возбужденный блеск в его глазах заставил Тимми немного успокоиться. Он поймал себя на том, что улыбается, готовый снова вернуться к удобной роли любящего внука.

- Серьезно? - сказал он.

Дедушка кивнул.

- Так говорят, - он указал на черную открытую площадку, куда когда-то выезжали машины с автомойки. - Несколько месяцев назад там был найден мертвым ребенок, примерно твоего возраста. Его волосы и одежда исчезли, а кожа была ободрана и покрыта кровью. Все выглядело так, будто его пропустили через мойку. Они даже обнаружили, что его легкие заполнены мыльной водой, но пол в автомойке был сухим, а все механизмы покрыты пылью, - он прочистил горло. - С тех пор в этом месте водятся привидения. 

Тимми уставился на автомойку и попытался представить себе мертвое тело ребенка, лежащее на конвейерной дорожке в окружении темных и молчаливых механизмов. Он почувствовал, как приятная дрожь страха пробежала по его телу.

Дедушка положил руку ему на плечо.

- Пошли, - сказал он. - Уже поздно. Нам лучше вернуться.

Они шли к дому молча, но синхронно. Его родители и бабушка сидели на крыльце и разговаривали. Взбудораженный, Тимми взбежал по ступенькам крыльца.

- Помните автомойку? - спросил он. - Ту, что за углом?

Отец озадаченно посмотрел на него.

- Там водятся привидения!

Его родители рассмеялись, а бабушка покачала головой, глядя на мужа, как раз поднимавшегося по ступенькам.

- Не слушай его, Тимми. Он говорит об этом уже несколько недель.

Старик стоял, прислонившись к перилам крыльца.

- Там водятся привидения, - он устал и чуть не задыхался, но выражение его лица было вызывающим. - Я сам лично слышал странные звуки.

Глаза Тимми расширились.

- Ты слышал странные звуки?

- Джеймс, - предостерегающе сказала бабушка.

Старик кивнул.

- Это было около месяца назад, через несколько недель после того, как нашли мальчика. Я не мог заснуть и стоял у окна, вдыхая ночной воздух. Внезапно я что-то услышал. Это был гул оборудования, звук запускающейся автомойки...

- Ничего ты такого не слышал! -  Жена впилась в него взглядом.

- Я был здесь, когда построили эту автомойку. Я знаю, как она звучит.

Отец Тимми встал.

- Папа, - начал он, - это мог быть...

- Не надо меня опекать. Я не ребенок, и не маразматик. Я знаю, что я слышал.

Тимми уставился на своего дедушку, гордясь тем, как огонь вспыхнул в его чертах, почувствовал странное возбуждение, проходящее через него. Он никогда раньше не видел эту сторону своего деда, эту своевольную взрослую решимость, и эта сторона ему нравилась.

- Автомойка работала. Посреди ночи. Но утром все было точно так же, как и накануне, - он посмотрел на жену. - И ты знаешь, что я не единственный, кто это слышал.

Она покачала головой.

- Ты невыносим.

Он посмотрел на Тимми.

- Там водятся привидения, - сказал он.

* * * *

Тимми стоял у открытого окна и прислушивался. Вокруг него в старом доме царила тишина, его родители, бабушка и дедушка крепко спали. Снаружи полумесяц освещал пустую улицу, его голубоватый свет смешивался с флуоресценцией уличных фонарей, создавая сюрреалистическую вереницу двойных теней. На улице было тепло, типичная июльская ночь, но его руки покрылись мурашками.

Он подумал об автомойке и поежился.

Действительно ли там водились привидения? - размышлял Тимми. Или его дедушка просто дурачил его? Уже не в первый раз дедушка не рассказывал ему правды. Когда он был поменьше, старик сказал ему, что дождь - это Божья моча, что соус для стейка готовят из раздавленных насекомых, что грипп - это вранье. И он всему этому верил.

Но к автомойке дедушка относился серьезно. Он даже спорил из-за этого со своей бабушкой, а Тимми не мог припомнить, чтобы они спорили о чем-нибудь раньше.

Он попытался представить себе автомойку в лунном свете: мысленно увидел темные углубления длинного низкого здания, крошащиеся кирпичи и куски искореженного металла, квадратные черные дыры, когда-то бывшие