Доктор Хаус - Виагра для дракона

   Ехали с ветерком, и каждая встреченная колесами кочка ощущалась моими ребрами непосредственно. Но напрягала меня не тряска, сатанопуловская шкура заметно ее смегчала. Мою душу томило ощущение непреклонно приближающейся беды. Оставалось не более получаса до восхода Солнца, когда Реальгар подтвердил мои худшие подозрения.

   Дракон не стал дожидаться, пока я обращусь к нему за советом и величественно выплыл из Тьмы сам. Его сообщение было лаконично и исполнено пессимизмом: – Нас догоняет хозяин кровавого аула, высший вампир. С ним свита, птенцы. До рассвета их сила велика. Мне не справиться даже с одним мастером, а если придется драться со всей стаей, шансов нет совсем.

   Я бы мог обернуться в свою истинную форму, но для этого недостанет энергии. И даже в теле дракона шансов на победу будет немного, не более одного к десяти. Биться придется не просто с высшим вампиром, мы вызвали гнев вампира-мага. Мага, сознательно пошедшего на демоническую трансформу. Очень сильного, несмотря на молодость. Много, много, сильнее той твари, что ты называешь Яцеком.

   Мы разорили его гнездо, но это не главное. С нами ушел старик Исмаил. Магу он нужен. Нужнее людей из кровавого аула и всех птецов вместе взятых. Святой, - это ангел в человеческом теле. Он должен был стать жертвой во время важного ритуала. И не простой жертвой, а венцом, закрывающим ритуальное прекращение сотен человеческих жизней.

   Ты помешал ритуалу, который стал бы первым шагом к обладанию Камнем Крови. Ты украл у вампира-мага силу, Платон, так же, как украл у Яцека. Ему позарез нужна жизнь старого суфия. Мастер сделает все, чтобы ее вернуть. И еще, - он жаждет мести.

 – Реальгар на секукнду затих, словно раздумывая, стоит ли продолжать. – Я предлагаю разделиться. Отправь оборотней с человеком денег навстречу вампирам. Самка будет защищать отца, а самец биться за нее насмерть. Оборотни задержат погоню, мастер будет убивать их сам.

   Он захочет отомстить, для вампиров – это дело чести. А птенцов направит догонять нас. Против них у нас есть шансы продержаться до рассвета. А потом Солнце прогонит под землю всех, кроме мастера. И даже он будет много слабее при свете дня.

   Мы сможем отбиться и спасти человека-ангела. Возможно, сможем. В ином случае нам всем все равно не жить. А оборотни погибнут в достойном бою, - умереть, защищая святого, это хорошая Карма. Их возьмут в свет. – Дракон снова умолк. – Выбирай, человек.

  - А каковы наши шансы победить до рассвета? – Я спросил скорее для того, чтобы выгадать время, чем желая узнать ответ. – Невелеки, человек. Даже если мне удастся выпить птенцов и обернуться в истинный облик, не более одного на сотню. – Реальгар говорил бесстрастно, но в тоне его сквозила горечь. Дракон не страшился поражения, но безнадежность ситуации его не радовала.

– А скажи мне, Друг, сколько у нас было шансов в бою с Львом Анунаков?! – Я уже принял решение, и не смог удержаться от улыбки. Дракон был прав, кто-то должен был остаться, чтобы задержать до рассвета вампироскую свору. И у меня это получиться лучше, чем у оборотней.

    Реальгар понял меня без слов. Ящер рыкнул и, не видать мне вовек шоколадных батончиков, если совру, дружелюбно завилял хвостом, выражая свои чувства.  – У нас не было шансов, Друг! 

   Когда я выпрыгивал из УАЗа, притормозившего на мосту, переброшенном через глубокое ущелье, на душе у меня было радостно. Радостно от понимания, что я наконец-то обрел то, к чему всю жизнь стремился. Я нашел настоящего друга. И пусть им стал полоумный демон, с буйным нравом, зловещим прошлым и непредсказуемым будущим, пусть это случилось накануне верной смерти, но теперь я не один! Со мной до самой смерти, а может и дальше всегда будет мой «заплечный игуан».

   Да, периодически дракон приводил меня в отчаянье, а я его в бешенство. Да, мы в любую секунду могли погибнуть и ухнуть со свистом в Ад. Но сейчас, перед лицом такой перспективы, Реальгар  разделил со мной судьбу. И то, что услышали от меня на прощанье оборотни, говорили мы вместе.

    - Вам надо ехать, мне – оставаться. Я не бросаю вас. Друзей в беде не бросают! И не разменивают на свободу или жизнь. – Так я  сказал Василию с Катей, перед тем как приказать водителю гнать на восток, не останавливаясь более ни на секунду.

     Прощаясь, я поцеловал в лоб Катюху, крепко обнял Васю и поросил прощения за бойню, в которую их вовлек. - Не по моей воле мы встретились, не по моей - приходиться расставаться. Будьте счастливы, слушайте стариков и не поминайте лихом!

    Деду Исмаилу молча поклонился и поросил его передать весточку «сердечному другу Василию»: - скажите ему, Реальгар просил за ребятами приглядеть. И напомните, что они мне с Христофорычем обещали!

    Гони, брат, шайтаны крови висят у нас на хвосте! – Хлопнул я по плечу Ваху и выпрыгнул из машины, притормозившей сразу за узким мостом, соединявшим два берега глубокого ущелья.

    Длина ажурной стальной конструкции была около сотни метров, а расстояние, на котором в черной глубине пропасти ревела горная река, и того больше. Как бы ни были прытки кровососы, моста им не миновать. Ввиду его небольшой ширины нежитям не удасться кинуться на меня скопом, если они не идиоты, конечно. А если попрут нахрапом, - оно и лучше.

     Серебряные пули, попавшие в нужное место, если и не упокоят упырей, то прыть им сильно уменьшат. Кроме того, у меня в запасе был еще один вариант. В отличие от твердолобого Реальгара мой изворотливый еврейский ум не мог смириться с неизбежным концом, да и бегство никогда не было для меня постыдным.

    Дело было в непроверенной, но неоднократно обсуждаемой с Кешей, нелюбви упырей к текущей воде. Особенно к воде, насыщенной праной и живым светом воде, бегущей с высокогорных ледников. По идее, такя вода должна лишать нежить силы, и лезть в нее упырь по своей воле не станет.

   При неблагоприятном исходе боя я рассчитывал спастись, спрыгнув с моста в реку. Разбиться о камни  мне не даст шкура Блаженного Льва, а плавать я, в отличие от кровососов, люблю и умею. Такой вот фри-джампинг без парашута. Идея дурацкая, но других в запасе у меня небыло.

    - У Платона небыло другого выхода. – Исмаил Ага ответил на вопрос своего ученика, еще до того, как он полностью сформулировался. – Мальчик-Демон решил, что умерев за нас, он сможет изменить судьбу. Это не так, наши судьбы написаны Аллахом на занавеси из пламени пред Великим Престолом, и, никто кроме самого Всевышнего, не в силах их изменить.

     Моя судьба – умереть сегодня. Но то, что нам с тобой не пришлось принять смерть, как баранам, на жертвенном столе, - заслуга Платона. Его и твоей дочери, помни об этом мюрид! Все имеет свою цену в нашем мире. Жители кровавого аула сегодня платили по своим счетам. Те, кто пришел по их души, были орудиями в руках Аллаха. И поверь, смерть, принесенная ими, во сто крат легче судьбы, что готовили своим слугам кровососы.