Клайв Баркер - Баркер К. Имаджика: Примирение. Гл. 37-62

— Куда идти? — поинтересовался Понедельник.

В разговор вновь вступил осторожный Клем:

— Может быть, она не хочет нас видеть.

— А я хочу ее видеть, — заявил Миляга. — Хоть выпью с ней за старые добрые времена. Куда идти, Тэй?

Ангелы указали направление, и Миляга двинулся по улице. Понедельник не отставал от него, сжимая в руке бутылку виски.

Туман, ведущий в Четвертый Доминион, выглядел очень заманчиво — медленная волна серой дымки, которая беспрестанно клубилась ка одном месте, так никогда и не разбиваясь о невидимый берег. Прежде чем шагнуть туда, Юдит подняла глаза на небо. Над головой у нее сияла Большая Медведица. Больше она никогда ее не увидит. «Ну довольно», — сказала она самой себе и в сопровождении Хои-Поллои вошла в туман.

В этот миг на улице за спиной у них раздался топот и голос Миляги, который выкрикивал ее имя. Она предвидела, что их присутствие может быть обнаружено, и заранее решила, что делать в таком случае. Ни одна из них не обернулась. Они просто ускорили шаг и постарались побыстрее скрыться в тумане. Он становился все гуще, но примерно через дюжину шагов с другой стороны стал просачиваться дневной свет, а промозглый холод уступил место теплому ветерку. Миляга вновь позвал ее, но впереди раздавался какой-то сильный шум, и крик его был заглушен.

Миляга замер у границы тумана. Он поклялся себе, что никогда больше не покинет Землю, но алкоголь ослабил его решимость. Ноги охватил легкий зуд нетерпения.

— Ну, Босс, — сказал Понедельник. — Мы идем или как?

— А для тебя имеет значение, в какую сторону идти?

— Так уж получилось, что имеет.

— Все еще тоскуешь по Хои-Поллои, а?

— Она мне снится, Босс. Что ты будешь делать — каждую ночь косоглазые барышни.

— Ну что ж, — сказал Миляга. — Раз мы пустились в погоню за снами, то это вполне уважительная причина.

— Да-а?

— Вообще-то говоря, только эта причина и заслуживает внимания.

Он взял у Понедельника бутылку и сделал изрядный глоток.

— Пошли, — сказал Миляга, и они нырнули в туман, побежав по земле, которая размягчалась и становилась ярче с каждым шагом: асфальт превращался в песок, а ночь — в день.

Впереди мелькнули серые силуэты женщин на фоне павлиньего неба, но тут же вновь исчезли из виду. Сверкание дня усиливалось, а вместе с ним рос и возбужденный шум большой толпы. Со всех сторон их обступили покупатели, продавцы, воры, и они едва успели заметить пробиравшихся через толкотню женщин. Они устремились за ними с новой энергией, но люди словно сговорились помешать их продвижению, и через полчаса бесплодного преследования, которое в конце концов привело их обратно к толкучке вокруг туманного облака, они были вынуждены признать, что их перехитрили.

Миляга был раздражен и сердит. Приятное гудение в голове уступило место сильной боли.

— Сбежали, — сказал он. — Давай кончать это дело.

— Эх, ядрена вошь…

— Люди приходят и уходят. Нельзя позволять себе привязываться к кому-нибудь слишком сильно.

— Поздно, Босс, — скорбно сказал Понедельник. — Я уже привязался.

Поджав губы, Миляга покосился на туман. По другую сторону их ожидал промозглый октябрьский холод.

— Знаешь, что я тебе скажу, — произнес он через некоторое время. — пойдем-ка в Ванаэф и попробуем отыскать Тика Ро. Кто знает, может, он сумеет нам помочь.

Понедельник просиял:

— Ты герой, Босс. Веди!

Миляга приподнялся на цыпочки, пытаясь сориентироваться в толпе.

— Беда в том, что я понятия не имею, где этот поганый Ванаэф, — сказал он.

Он схватил за шиворот ближайшего торговца и спросил у него, как добраться до Горы Липпер-Байак. Тот указал им направление, и они стали пробираться к краю рынка. Но там им открылся отнюдь не Ванаэф, а большой город, окруженный крепостной стеной. Улыбка вновь засияла на физиономии Понедельника, и он выдохнул имя, которое он так часто повторял, словно волшебное заклинание.

— Паташока?

— Да.

— Помнишь, мы ее нарисовали на стене?

— Помню.

— А какая она внутри?

Миляга уставился на бутылку у себя в руке, размышляя о том, пройдет ли охватившее его странное возбуждение вместе с головной болью или останется.

— Босс?

— Что?

— Я спрашиваю: какая она внутри?

— Не знаю. Никогда там не был.

— Так пошли туда!

Миляга вручил бутылку Понедельнику и вздохнул. Это был ленивый, легкий вздох, после которого на лице его появилась улыбка.

— Ну что ж, мой друг, — сказал он. — Пожалуй, можно и сходить.

2

Так началось последнее странствие по Имаджике Маэстро Сартори, известного также как Джон Фурия Захария, или Миляга, или Примиритель Доминионов. Собственно говоря, он вовсе не намеревался отправляться в путешествие, но, пообещав Понедельнику, что они найдут девушку его снов, он уже не мог оставить его и возвратиться в Пятый Доминион. Разумеется, поиски они начали с Паташоки, которая процветала благодаря близости нового Примиренного Доминиона, открывшего дополнительные возможности для бизнеса. Почти целый год Милягу не оставляли мысли о том, как же выглядит Паташока, и, наконец-то оказавшись в городе, он, разумеется, не мог не ощутить некоторого разочарования, но беспредельный энтузиазм Понедельника служил ему хорошим напоминанием о том изумлении, которое он испытал, впервые оказавшись в Четвертом Доминионе вместе в Паем.

Не найдя женщин в городе, они отправились в Ванаэф в надежде отыскать Тика Ро. Им сообщили, что он в отлучке, но один обладающий чересчур острым зрением индивидуум заявил, что видел, как две женщины, по описаниям чрезвычайно напоминавшие Юдит и Хои-Поллои, голосовали на Паташокском тракте. Спустя час Понедельник и Миляга были заняты тем же, и погоня началась всерьез.

Для Маэстро это странствие сильно отличалось от предыдущих. В первый раз он путешествовал, не зная, кто он такой, и не будучи в состоянии постичь подлинное значение того, что ему доводится видеть и слышать. Во второй раз он был призраком, который двигался со скоростью мысли от одного члена Синода к другому, и у него не было времени оценить чудеса, мимо которых он пролетал. Но теперь наконец-то у него было и время, и понимание, так что, начав путешествие с некоторой неохотой, он вскоре обрел к нему не меньший вкус, чем его спутник.

Слухи о переменах в Изорддеррексе дошли уже до самых крошечных деревушек, и крушение империи Автарха стало причиной всеобщего ликования. Весть об исцелении Имаджики также распространилась, и когда Понедельник сообщал, откуда они, что он имел обыкновение делать при каждом удобном случае, их приглашали выпить и расспрашивали о Пятом Доминионе. Многие из их собеседников, уже зная, что дверь, ведущая в тайну, наконец-то распахнулась, собирались посетить Пятый и интересовались, какие подарки следует захватить с собой в Доминион, который и без того до краев полон чудесами. Когда задавался подобный вопрос, Миляга, обычно препоручавший вести разговоры Понедельнику, неизменно брал слово и говорил: