Лорел Гамильтон - Обсидиановая бабочка

– Предложил мне на выбор: он или ты.

Нож засмеялся очень мужским смехом.

– Он тебе свою двойку показывал?

Я кивнула. Мне даже не надо было делать смущенный вид – просто я не пыталась его скрыть.

– А ну-ка сними лифчик.

Он выпрямился, убрав руку дальше от автомата, но все еще слишком близко к ножам и пистолету на вешалке для полотенец.

Я спустила бретельки, прижала к груди полотенца, завела руку за спину и расстегнула застежки. Отвела потом полотенца от тела ровно настолько, чтобы стащить лифчик и дать ему упасть на пол. А полотенца тут же прижала к себе – из застенчивости и чтобы скрыть пистолет за поясом.

Он вышел из ванны и двинулся через те три шага, которые нас разделяли. Я повернулась чуть боком, вытащила пистолет, скрывая его за полотенцами.

Он был прямо передо мной, за три шага до своего оружия. Протянув согнутые пальцы, он отвел верхнее полотенце вниз, обнажая мои груди дюйм за дюймом. И стоял он ближе десяти дюймов от меня. Руки его стали гладить мне груди сверху, и я выстрелила. Тело его дернулось, кажется, он произнес «твою мать!». Я продолжала давить на спусковой крючок раз за разом, пока он не свалился на колени, закатив глаза под лоб. Живот и нижняя часть груди превратились в красное месиво. Полотенца разорвались в клочья, испещренные черными пороховыми пятнами. Выстрелы были заглушены, но не до конца. Я ждала, и мне казалось, что звуки еще перекатываются эхом между стен. Я ждала криков, тревоги.

Тихо.

Лифчик с пола я подняла, но перед тем, как его надевать, открыла дверь и прислушалась. Тихо. Отлично.

Я оделась и подобрала все оружие. Пистолет у Ножа был «Хеклер и Кох». Отличная штучка. Я его запихнула за пояс, где обычно у меня был «файрстар». Оба пистолета я повесила на одно плечо, а ножны с ножами – на другое. Автомат я взяла наперевес, отщелкнула предохранитель – и вот, я готова, насколько это возможно.

Последний раз, когда я видела Эдуарда, он стоял на коленях. Его двое охранников – в полный рост. Если стрелять осторожно и особо не дергаться, я могу их снять поверх головы Эдуарда. План состоял в том, чтобы полить комнату очередями. Грубоватый план, и преимущество внезапности мы потеряем, если нас кто-нибудь услышит, но теперь, когда звук выстрелов не должен был привести к немедленной гибели Эдуарда, мне было наплевать. Тогда они бы убили Эдуарда, поскольку он представляет собой угрозу, а угрозу за спиной не оставляют, когда идут навстречу новой угрозе. Дети для них угрозой не были. Если Райкер будет убит и не сможет отдать приказ мучить детей, им ничего не грозит, и мы спокойно их заберем.

Теоретически все выглядело так, и придумать что-нибудь получше мне не удавалось.

Ощетинившись оружием, я прислушалась у внешней двери. Тихо. Чуть приоткрыла ее. В коридоре пусто – прекрасно. Я заперла дверь, чтобы люди думали, будто ванная занята не только мертвыми телами. Ножи слишком сильно болтались на плече, и потому я опустила их на пол под стеночку, как можно тише. Коридор, который казался раньше таким длинным, теперь словно стал покороче, потому что план у меня был из тех, что либо великолепно удаются, либо кончаются катастрофой. Не пройдет и двух минут, как я уже буду у двери.

И тогда посмотрим.

58

Приклад у автомата был короткий, но я его пристроила к плечу, а руки у меня не такие длинные, как у его прежних владельцев, поэтому мне, наверное, даже удобнее было из него стрелять.

Несколько шагов отделяли меня от двери в кабинет. Оттуда донеслись голоса:

– Что значит «Антонио и Бандита нет на месте»? – Это был голос Райкера. – Я думал, ваши люди знают свое дело, Саймон.

Блин! Саймон вернулся в кабинет? Но это не важно. План не менялся. Но я бы предпочла, чтобы Саймона там не было, по крайней мере пока я не выручу Эдуарда и он не вооружится. Но нет, голос Саймона звучал металлически и с треском помех. Он говорит по интеркому. Черт, не хотелось бы, чтобы он услышал выстрелы. Лучшее, что я могла сейчас сделать, – подождать, пока он отключится. Но чем дольше я прячусь в коридоре, тем меньше шансов на успех моего плана. Кто-нибудь может появиться с лестницы, или из какой-нибудь комнаты, или из кабинета. Утрачу я внезапность – и все пропало.

Я боялась, боялась по-настоящему, не убить боялась или быть убитой, но как бы случайно не застрелить Эдуарда. У меня в руках незнакомый автомат. Я никогда даже не видела, как из него стреляют. Если взять прицел слишком высоко, что с ручным пулеметом, что с автоматом, можно промахнуться. И если я начну поливать комнату свинцом и ни в кого не попаду, то меня заслуженно пристрелят. Сделав последний глубокий вдох, я шагнула в комнату, прикрываясь дверью. В кино стреляющий всегда стоит в проеме, как идиот, а это – лучший способ, чтобы тебя убили. Используй укрытие, если оно есть.

Доля секунды у меня была, чтобы оглядеть комнату. Забияка и Стрелок держали Эдуарда на коленях и под прицелом. Колдун Аларио оказался рядом со столом Райкера. Стрелять я начала еще раньше, чем успела оглядеться. Звук был оглушительный, но отдачи у автомата почти не было. Мне пришлось поправить прицел, поскольку я ожидала, что придется держать оружие изо всех сил, но для автомата он вел себя вполне смирно. Стрелок успел дать очередь, но взял слишком высоко и попал в потолок у меня над головой. Забияка повернулся, но и только. Секунды – завалить их обоих, секунды – непрерывно поливая, перевести автомат по разлетевшимся вдребезги экранам на Райкера, сидящего за столом. Дальше всех был Аларио, и он успел броситься на пол.

Я тоже бросилась на пол, плюхнулась животом, целясь в него. Сейчас мне уже не надо было бояться попасть в Эдуарда, и я держала спусковой крючок и поразила Аларио до того, как он успел выстрелить. Тело его заплясало под ударами пуль. Что-то было завораживающее в том, как пули рвали его в клочья, – а может, я просто не могла отпустить спусковой крючок.

Краем глаза уловив движение, я перекатилась на плечо, наставляя автомат. И успела вовремя убрать палец с крючка.

Эдуард стоял на коленях среди тел своих конвоиров, держа в руке пистолет. И другую руку вытянул вперед, будто отгораживаясь от пуль, как если бы не был уверен, что я вовремя сориентируюсь.

На несколько секунд мы так и застыли – я на полу, на боку, с наставленным на него автоматом, держа палец на крючке, но не нажимая на него. Эдуард – с протянутой рукой и автоматическим пистолетом в другой руке, направленной вниз.

Губы Эдуарда задвигались, но я ничего не слышала. Частично от адреналинового шока, частично от автоматной стрельбы в закрытом помещении без наушников. Медленно поднявшись на колени, я отвела ствол в сторону от Эдуарда. Кажется, он понял, что я не слышу, потому что показал два пальца и потом большим пальцем вниз. Забияка и Стрелок убиты. Ура.