Повести и рассказы - Джек Кетчам
Он нажал кнопку домофона и стал ждать.
Он представил себе, как она сейчас тренируется.
Его "стояк" искал выход из штанин. Он нажал еще раз.
— Кто там?
Он заговорил в динамик.
— Руди Джулиани[134]. Ты, блядь, арестована. Это Струп. Кто же еще?
Она впустила его, он поднялся по лестнице.
Стараясь не показывать ей, что запыхался.
— Я тебе звонила, — сказала она. — И все время попадала на автоответчик.
— Это была ты? Я подумал, что это какой-то ублюдок пытается мне что-то продать.
— Я все время попадала на автоответчик.
Он подошел и поцеловал ее, и от нее для разнообразия не пахло селедкой. У нее была слабость ее соотечественников к маринованной селедке, которая иногда становилась почти фатальной для образа мыслей Струпа. Они будут трахаться, и это выльется из нее, как из канализации Ставангера[135].
На ней были серые спортивные брюки и голубая майка. Она выглядела великолепно.
— Почему ты не оставила сообщение?
— Я не люблю пользоваться автоответчиком.
— Но ты же пользовалась им раньше.
— Да, но мне это не нравится.
— А это что такое?
Он указал на две дюжины длинных роз на кофейном столике.
— Розы.
— Вижу.
— Вот почему мне не хотелось пользоваться аппаратом.
— Из-за роз?
Она вздохнула. Струп отпустил ее.
— Я не хотела наговаривать это на автоответчик. Это неправильно. Я выхожу замуж, Струп. Извини.
— Ты шутишь.
— Нет, это правда. Извини.
— За кого?
— За Рэймонда. Это он подарил цветы.
— А кто такой Рэймонд?
— Клиент. Чернокожий. Ты же знаешь, мне всегда нравились черные. Он в очень хорошей форме. Очень сильный. Сегодня он сделал мне предложение. Я ответила да.
— Он богат?
— Чуточку.
— Как можно быть чуточку богатым?
— Пожалуйста, Струп. Не усложняй. Ты же знаешь, я очень люблю тебя. Но ты также знаешь, что мы никогда не были, как бы это сказать, единственными друг для друга.
Он не сомневался, что это была чистая правда. Завтра вечером он, как обычно, встречается с Брауной.
И все же он чувствовал себя странно одиноким, стоя здесь. Может быть, все дело было во внезапности. Приходишь в ожидании ужина и хорошего жесткого траха, а получаешь от ворот поворот. Наверное, ему будет ее недоставать. Последние три месяца они много смеялись — для культуристки она была довольно забавной женщиной. Она считала его забавным. Она говорила ему, что он великолепен в постели. Он знал, что это так.
Она обняла его. Чмокнула в щеку.
— Мне очень жаль, Струп. Нам было хорошо вместе.
— Да. Я буду скучать по тебе, Мэри.
Это было правдой. Он будет скучать. Он повернулся и пошел прочь, спустился по лестнице и вышел за дверь.
Вряд ли он будет скучать по селедке.
* * *
Кондиционер в "Фуд Эмпориум"[136] выдавал такой холод, какой бывает в конце декабря. Струп прошел по проходу со свежим мясом, чтобы посмотреть, нет ли у них жареных итальянских сосисок, и увидел их. Он наколол три штуки на шпажку и подошел к замороженным продуктам. Он достал из морозилки "Обед Свенсона"[137] и уронил шпажку на пол.
Девушка за кассой посмотрела на замороженный обед и взглянула на него. Затем она просканировала упаковку. Раз вы покупаете только один обед, то ясно, что вы одиноки. Она протянула ему сдачу. Купюра в десять долларов лицевой стороной вверх, по одному доллару под ней, сверху квитанция и монеты. Он наклонил банкноты так, что монеты соскользнули в руку, положил их в карман, поменял порядок банкнот и сунул их в бумажник. Бросил квитанцию на стойку.
Он вдруг понял, что рычит.
Замороженный обед состоял из темного мяса цыпленка, кукурузы, картофеля фри и яблочно-клюквенного десерта. То, что можно найти в ближайшем "KFC"[138] в этом чертовом районе яппи[139]. Пока еда разогревалась, он налил себе выпить, потом еще. Проверил электронную почту. Два дальних родственника прислали кучу писем религиозного характера. Он удалил их, не открывая. Ральф прислал еще несколько анекдотов о врачах. Он удалил их, не открывая. Пришло электронное письмо от Брауны, подтверждающее, что завтрашняя встреча состоится.
А вот это уже кое-что.
Он ел, смотря "Си-Эн-Эн". У демократов упал рейтинг. Парнишка с "Глоком" из Флориды сказал, что он просто защищался, что в школе был организован заговор. Его двенадцатилетнюю подругу должно было оплодотворить чудище с Юггота[140]. Исследовательская группа из города Корнелл только что опубликовала статью, в которой утверждалось, что у глупых, ни на что не годных людей, есть склонность быть уверенными — даже абсолютно уверенными — в том, что они умны, остроумны и всегда правы. С другой стороны, истинно талантливые люди склонны себя недооценивать. Выяснилось, что в действительности они довольно заурядны, раз так о себе думают. Самое страшное, говорилось в отчете, это то, что всегда можно поговорить с талантливыми людьми и убедить их, что они лучше, чем о себе думают. Но глупых переубедить невозможно.
Когда он встал, чтобы выбросить куриные кости, ему показалось, что он услышал свое имя, но этого не могло быть.
Он налил послеобеденную рюмку и решил поработать над рассказом. Выключил "Си-Эн-Эн" и включил ноутбук "Gateway". Речь в рассказе шла о кровотечении из носа, случившемся у него во Флориде. Носовое кровотечение не останавливалось. Ему требовалась операция.
Эта была просто комичная история.
Через полчаса зазвонил телефон.
— Это твоя хата. Оставь долбаное сообщение, — послышался его голос.
— Струп! — сказала Карла. — Возьми трубку, Струп.
Иисусе. Ни за что.
— Я знаю, что ты дома, Струп. Энн видела, как ты вошел в здание. Не заставляй меня идти к тебе, Струп.
Энн была его соседкой сверху. Маленькая робкая подружка Карлы и чертов шпион, у которой, казалось, жизнь вообще не удалась. Однажды он поймал ее, когда она рылась в барахле домовладелицы. Возможно, все из-за того, что ее назвали в честь неопределенного артикля. Он не знал. Он поднял трубку телефона.
— Что? — спросил он.
— Ты знаешь, что, — сказала Карла.
— Нет, не знаю. Поторопись. Я работаю.
— Над чем именно?
— Над рассказом.
— Рассказ. И это ты называешь работой?
— Да.
— Работа — это то, чем человек зарабатывает себе на жизнь. Разве какой-нибудь рассказ хоть однажды принес тебе деньги?
— Этот принесет.
— Ты же знаешь,
