Абрахам Меррит - Колесо страха

На нос корабля упал десяток крючьев, намертво прикрепив его к тонущей галере. По веревкам заскользили мечники.

— Назад! Ко мне! – закричал Сигурд.

Бирема задрожала, ее нос опустился, скользнул по скале на десять или больше футов, на палубу хлынула вода. В море плыло множество голов солдат, их уносило в сторону, они плыли к кораблю. На палубе биремы готовились перейти на борт корабля.

— Назад! – закричал Кентон.

Он схватил Шарейн за руку, они побежали, наклонив головы; с места рулевого в поток солдат, приближающихся к розовой каюте, полетели стрелы Сигурда и девушек.

Бирема опустилась еще ниже, нос ее уже был под водой, но ее держал таран корабля. И этот таран наклонился резко вместе с биремой. Палуба корабля наклонилась, Кентон упал, увлекая за собой Шарейн. Он мельком видел людей, прыгавших с биремы в море, плывущих к кораблю.

Он поднялся на ноги, когда солдаты наступали на нос. Мимо него пробежал Джиджи, размахивая своей булавой. Кентон побежал рядом с ним, около него – Шарейн.

— Назад! Назад к Сигурду! – выкрикнул ниневит; его булава колотила солдат, как цеп в жатву.

— Поздно! – воскликнула Шарейн.

Поздно!

По цепям взбирались солдаты, поднимались из моря, срывали щиты. биремы донесся вой, страшный, звериный. При этом звуке даже солдаты замерли, булава Джиджи застыла в воздухе.

На палубу корабля Иштар прыгнул черный жрец!

Бледные глаза полны адским пламенем, рот – квадратное отверстие, из которого кричит черная ненависть, он прорвался сквозь мечников, увернулся от булавы Джиджи и бросился на Кентона.

Но Кентон был готов.

Сверкнуло синее лезвие и встретило удар меча черного жреца. Но меч Кланета оказался быстрее; отдернув его, жрец нанес удар в старую рану на боку.

Кентон пошатнулся, оружие едва не выпало из его рук.

С торжествующим криком Кланет нанес смертельный удар.

Но прежде чем он смог опуститься, между Кентоном и Кланетом оказалась Шарейн, она отразила удар жреца своим мечом.

Взметнулась левая рука черного жреца с зажатым в ней кинжалом. Он глубоко погрузил кинжал в грудь Шарейн.

Весь мир красным пламенем вспыхнул перед глазами Кентона, и это пламя не оставило ничего, кроме лица Кланета. Прежде чем жрец смог шевельнуться, быстрее молнии, ударил Кентон.

Его меч разрубил лицо Кланета, оставив на месте щеки и челюсти красное пятно и прорубил наполовину плечо.

Меч черного жреца звякнул о палубу.

Меч Кентона взлетел вновь – и ударил по шее.

Голова Кланета соскочила с плеч, покатилась к борту и упала в море. Еще мгновение громоздкое тело стояло, из шеи потоком била кровь. Затем тело повалилось.

Но Кентон больше не обращал внимания ни на него, ни на людей с биремы. Он склонился к Шарейн, поднял ее.

— Любимая! – звал он и целовал бледные губы, закрытые глаза. – Вернись ко мне!

Глаза ее открылись, стройные руки попытались приласкать его.

— Любимый! – прошептала Шарейн. – Я… не могу… я буду… ждать… – Голова ее упала на грудь.

Кентон, держа в руках мертвую возлюбленную, осмотрелся. Вокруг него стояли те, что уцелели из экипажа биремы, они молчали, не двигались.

— Сигурд! – крикнул он, не обращая на них внимания. Там, где сражался викинг, лежала лишь груда тел.

— Джиджи! – прошептал Кентон.

Джиджи не было! Там, где он вращал своей булавой, толстый слой трупов.

— Шарейн! Джиджи! Сигурд! – Кентон всхлипнул. – Умерли! Все умерли!

Корабль накренился, дрогнул. Кентон сделал шаг вперед, держа в руках тело Шарейн.

Прозвенел лук, стрела попала ему в бок.

Неважно… пусть его убьют… Шарейн умерла… и Джиджи…

Но почему он больше не чувствует тело Шарейн в своих руках?

И куда исчезли солдаты?

Где корабль?

Вокруг него ничего нет, только тьма – тьма и ревущая буря, которая несет его откуда‑то, из далекого пространства.

Сквозь эту тьму, ища Шарейн, пытаясь нащупать ее руками, летел Кентон.

Качаясь плача от горя и слабости, он открыл глаза…

Он был в своей старой комнате!

30. КОРАБЛЬ УХОДИТ

Кентон стоял в оцепенении, комнату он почти не видел, его скрывали мелькающие картины недавней битвы. Часы ударили трижды.

Три часа! Конечно… в этом мире есть время… не как в мире корабля…

Корабль!

Он, шатаясь, добрался до сияющей загадки, которая дала ему все, чего он желал в жизни – и в конце концов все отняла.

Шарейн!

Вот она лежит… на белой палубе… рядом с гребной ямой… блестящая игрушка, драгоценная кукла с рукоятью крошечного кинжала в груди…

Шарейн, в которой для него была вся радость, вся сладость, все, что может дать жизнь.

Безголовая кукла рядом с ней…

Кланет!

Он посмотрел на черную палубу – но где же все мертвые? У рулевого весла лежали три куколки, одна из них светловолосая, в избитом вооружении… Сигурд и две девушки, сражавшиеся рядом с ним. Но где же солдаты, которых они убили? За безголовым телом черного жреца лежал… Джиджи! Джиджи со своей булавой в руках, с подогнутыми короткими ногами. Убитые им – тоже исчезли!

Джиджи! Рука Кентона оставила Шарейн, погладила его.

Он почувствовал жгучую боль в боку. Упал на колени. Рукой нащупал оперенный конец. Стрела! И вдруг он понял, что жизнь его подходит к концу.

Под его другой рукой корабль задрожал. Он смотрел на него, изумленный. В этот краткий момент нос корабля исчез, растаял – и с ним розовая каюта.

Корабль содрогнулся. Вслед за розовой каютой исчезла черная палуба, вместе с ней – Джиджи.

— Шарейн! – закричал он и крепко сжал куклу. – Любимая!

Корабль разрушался, исчезал, вот за Шарейн только дюйм палубы.

— Шарейн! – завопил Кентон – и слуги в доме проснулись от этого душераздирающего вопля и заторопились к двери.

Из последних сил он сжал пальцы, вырвал игрушку… она высвободилась… она в его руках… он поднес ее к губам…

Теперь ничего не осталось от корабля, только продолговатое основание из лазуритовых волн.

Он знал, что это означает. В глубины странного моря того необычного мира погружалась бирема, а вместе с нею и корабль Иштар. Как живет символ, так живет и корабль – и как живет корабль, так живет и символ.

В дверь застучали, послышались крики. Он не обратил на них внимания.

— Шарейн! – услышали слуги крик, но теперь в этом крике звучала радость.

Кентон упал, поднеся игрушечную женщину к губам, сжимая ее костенеющими пальцами.

Исчезло и основание из волн. На том месте, где находился корабль, что‑то зашевелилось и приобрело форму… большой теневой птицы с серебряными крыльями и грудью, с алыми лапами и клювом. Она взлетела. Повисла над Кентоном.