Абрахам Меррит - Колесо страха

— Джиджи, – в глазах Кентона показались слезы. – Что бы с нами ни случилось и где бы мы ни оказались, ты будешь с нами, пока сам этого хочешь.

— Хорошо! – прошептал Джиджи.

Сигурд крикнул у рулевого весла, он указывал на нос корабля. Они побежали к двери Шарейн, через ее каюту и каюту девушек на маленькую палубу под заостренным носом. На горизонте показалась линия башен и минаретов, шпилей и колоколен, небоскребов и мечетей – огромный город. С того места, где они находились, эти очертания казались слишком правильными, слишком ровными, чтобы не быть искусственными.

Город ли это? Убежище, которое они ищут? Место, где они могут остановиться, не опасаясь Кланета и его своры, пока не смогут встретить эту свору и ее хозяина на более равных условиях?

Но если это город, какие гиганты воздвигли его?

Глубже погрузились весла, корабль пошел быстрее, ближе подошел к барьеру…

Это не город!

Из глубины бирюзового моря торчали тысячи скал. Синих и желтых, алых и малахитово–зеленых; скал, окрашенных охрой, и скал, вымоченных в красных красках осенних закатов многоцветная Венера забытого каменного народа, вырубленная каменными титанами. В одном месте стройный минарет на двести футов возносился в воздух, при этом в толщину он едва достигал десяти; в другом пирамида размером в Хеопсову, с аккуратно отделанными сторонами, – тысячами, насколько хватал глаз, возвышались многоцветные конусы и пики, вершины и минареты, обелиски, колокольни и башни.

Прямо из глубины вздымались они, а между ними море вливалось во множество каналов, узких и широких; в одних оно текло спокойно, в других – с завихрениями, водоворотами и стремительным течением; а в некоторых местах море лежало гладкими озерами.

Викинг снова крикнул, тревожно, призывно и сопроводил свой крик ударами меча о щит.

Немного больше мили сзади показалась длинная линия судов, двадцать или больше, с одной и с двумя банками, – военных кораблей, которые неслись на веслах, опускавшихся и поднимавшихся со скоростью удара меча. Впереди неслась стройная черная бирема, прыгая по волнам, как волк.

Свора Кланета во главе с черным жрецом!

Свора, незаметно для Сигурда вылетевшая из тумана: его глаза, как и глаза остальных, были устремлены на колоссальную фантазию из камня, которая казалась концом этого странного мира.

— В скалы! – закричал Кентон. – Быстрее!

— Ловушка! – закричал Сигурд.

— Не только для нас, но и для них, – ответил Кентон. – По крайней мере в скалах они не смогут окружить нас своими кораблями.

— Единственный шанс! – согласился Джиджи.

Рабы согнули спины; корабль летел по широкому проливу меж двух монолитных раскрашенных минаретов. За ними слышались крики – лай голодных псов при виде добычи.

Теперь они плыли среди скал, гребцам приходилось работать медленно и требовалось все искусство викинга, потому что их поворачивало течением, разворачивало то носом, то кормой, а рядом возвышались угрожающие скалы. Поворачиваясь, уклоняясь, они продвигались все вперед и вперед, пока открытого моря сзади совсем не стало видно. Но теперь и Кланет со своей сворой углубился в лабиринт. Они слышали скрип весел, команды кормчих, их искали, выслеживали.

Неожиданно, будто отрезанный, исчез свет, наступила тьма. Тьма закрыла канал, по которому они плыли, закрыла скалы. От преследующих кораблей донеслись сигналы рога резкие приказы, выкрикиваемые голосами, полными страха, возгласы.

Во тьме начало разгораться пурпурное сияние.

— Нергал! – прошептала Шарейн. – Это идет Нергал!

Вся черная палуба затянулась чернильно–черным облаком, из этого облака вынырнул Сигурд и побежал к остальным.

Теперь со всех сторон горизонта к ним устремились черные столбы. Основания их находились в угрюмом море, а вершины терялись в туманной пелене над головами. И с ними приближался кладбищенский запах, дыхание смерти.

— Нергал во всей своей мощи! – задрожала Шарейн.

— Но Иштар… Иштар обещала, что борьба закончится! – простонал Кентон.

— Она не сказала, как она кончится – причитала Шарейн. – И, о любимый, Иштар больше не приходит ко мне… вся моя сила ушла!

— Иштар! Иштар! – воскликнула она, Кентон обхватил ее руками. – Мать, мою жизнь отдаю за жизнь этого человека! Мою душу за его! Мать Иштар!..

Передние ряды кружащихся столбов теперь были совсем близко; пространство между ними и кораблем быстро сужалось. Как эхо возгласов Шарейн сверкнула молния, жемчужно–белая и жемчужно–розовая, она осветила их всех – Шарейн, троих мужчин, девушек–воинов, жавшихся с бледными лицами к ногам Шарейн.

Высоко над их головами, на высоте трех человеческих ростов, повис большой огненный шар, лучезарный, ясный яркий, гораздо ярче полной луны. Из его краев полились лучи, окружили всю переднюю часть корабля, накрыли его пологом света; теперь они стояли в сияющем конусе, вершиной которого был шар.

А вокруг этого конуса кружили черные столбы, пытались прорваться, найти вход – и не находили.

Вначале далеко, потом все ближе послышались резкие крики, они становились все громче, как будто кричали адские орлы, только что выпущенные из преисподней. Пурпурная тьма посветлела, стала огненно–фиолетовой. И ее пронзили бесчисленные алые огоньки.

Эти мириады огней обрушились на корабль, как маленькие огненные змейки, ударялись они о шар и о стороны сверкающего конуса, летели, как огненные стрелы, били, как копья с огненными наконечниками.

Послышался шум, шорох тысяч крыльев. Вокруг спокойного шара и конуса света вились тысячи голубей Иштар. И как только огненные змеи устремлялись вперед, навстречу им летели голуби. Как маленькие живые щиты из сверкающего серебра встречали они удары огненных копий своей грудью.

Откуда появлялись эти голуби? Стая за стаей летели они из лунного шара, их пепел уносил ветер, но на место каждого сгоревшего появлялись десятки новых, и воздух трепетал от ударов их крыльев.

Крик взметнулся на целую октаву. Чернильное облако поднялось над палубой гигантское, башнеподобное, оно повисло в небе. Бесчисленные огненные острия полетели навстречу друг другу, соединились. Они превратились в алый огненный ятаган, который обрушился на сияющий шар и на корабль.

И тут же удар ятагана встретил щит из голубей. Это на самом деле был щит, достойный рук Иштар.

И всякий раз, как ятаган наносил удар, щит отражал его. Огонь бился о серебряный щит, его живое серебро помутнело, но не было пробито. И тут же к этим ранам слетались новые тысячи голубей и залечивали их.

Ятаган потускнел. Больше его огни не казались такими яркими.