Юлия Аксенова - Повелитель ветра

– Как тебе удалось?

– Не сложно. Они были в хорошем подпитии. Я хотел банально убежать. Прости, история совсем не героическая!

Григорий обезоруживающе улыбнулся. Любому другому человеку Ярослав в продолжение диалога ответил бы веселой репликой типа: «Старая ты кокетка! Мне твой героизм даром не нужен; засунь его себе куда-нибудь и излагай по существу!» Григорию он тепло улыбнулся:

– Гриш, ну при чем тут героизм? Что было дальше?

– Я повернулся и успел пробежать шагов десять, по-моему. А дальше меня ударили по башке.

– Догнали?!

– Ясь, понимаешь… Милиция их уже схватила, я их опознал. Хотя лица из-за дождя плохо разглядел, но по одежде, по волосам. Собственно говоря, они сами сразу сознались. Но они пьяные вдрабадан, шатаются. Так что вряд ли догнали.

– Ты не слышал шагов за спиной?

– Как я мог слышать шаги?! Ливень был!

– Извини. Я понял. То есть в тебя чем-то бросили?

– Ну да. Попали, видимо, чисто случайно: метко прицелиться ни один из них не смог бы. Я добежал до магазина. На углу, знаешь? Там мне дали стул. Весь пол им кровью залил! У них есть аптечный киоск. Они меня перекисью мазали, пока милиция и «скорая» не приехали.

Ярослав вспомнил продавщиц с блестящими от возбуждения глазами. Усмехнулся:

– Да, развлечение ты устроил ночной смене магазина! Так чем в тебя швырнули-то? Бутылкой?

Григорий подобрался. Пообещал отрывисто:

– Сейчас покажу.

Он с усилием поднялся и вышел в коридор. Через минуту появился на кухне с белым полиэтиленовым пакетом, внутри которого угадывался некий маленький, но тяжелый предмет. Сел, медля передавать пакет в руки Ярослава.

– Я решил пока оставить это у себя – не отдавать в милицию. Понимаешь, пока не найдено орудие, вину мальчишек можно доказать только частично: нападение – да, сами сознались, а телесные повреждения – как, чем? Я не хочу через пару лет получить на свою голову двух матерых уголовников, которые будут мстить. Хорошо бы их засадили ненадолго – так только, попугали. Я сделаю широкий жест. Тогда они мне еще и благодарны останутся за то, что я их спас от более сурового наказания.

Ярослав с огромным удивлением воззрился на Матвеева:

– Хитрый ты змей! Как сумел все так быстро сообразить, да еще с пробитой башкой?!

– Ну какой хитрый. – Григорий почему-то искренно смутился и оттого продолжал с нотками досады в голосе: – У меня было полно времени до приезда опергруппы, пока я сидел в магазине с перекисью и льдом на макушке. Позвонил знакомому юристу и проконсультировался.

Ярослав рассеянно кивнул. Предмет в целлофановом пакете стянул на себя все его внимание. Появились азарт и собранность: началась настоящая работа! Сквозь непрозрачный пакет он уже почти видел…

– Ясь, у меня нет резиновых перчаток. Вот, возьми целлофановые пакетики, надень на руки.

Григорий стоял, опираясь ладонью о стол, и старался другой рукой, в которой все еще сжимал спеленатое орудие преступления, дотянуться до икеевской торбы с целлофановыми пакетами, висевшей над помойным ведром.

– Там отпечатки пальцев… их и мои… Будь аккуратен, пожалуйста: не сотри и не наставь своих!

Он говорил странно замедленно, растягивая слова. И слишком долго, слишком трудно тянулся к пакетам.

Ярослав успел вскочить как раз вовремя, чтобы подхватить друга под руки и, едва переставляющего ноги, почти что на себе оттащить в комнату. Укладывая Григория на диван, обнаружил, что тот по-прежнему сжимает в ладони свое убийственное сокровище. Несколько секунд, пока Григорий объяснял, что у него кружится голова, что так уже было сегодня и виной тому всего лишь несильное сотрясение мозга, Ярослав смотрел попеременно на телефон – не вызвать ли скорую? – и на стиснутую руку Матвеева.

Потом бросился в кухню, напялил на пальцы два первых попавшихся куска целлофана, метнулся обратно в комнату и выхватил наконец у хозяина таинственный сверток.

Ярослав сидел в глубоком белом кресле. Руки – на коленях, на ладонях – почтительно – белый пакет, который он уже не торопился разворачивать. Он осваивался с мощью маленького тяжелого предмета, от которой неподготовленному человеку становится дурно.

Обвел глазами комнату, будто впервые видел. Здесь произошла какая-то серьезная перемена с того последнего раза, когда он был у Матвеева в гостях. Шикарный велосипед, как обычно в сезон катания, торчит посредине. Но ощущение некоторой стесненности пространства – не от него. Журнальный столик сдвинут, тумбочка – почти вплотную к нему… Ярослав оглянулся и восхитился тем, что увидел за спиной. Электрическое пианино.

Вот это приобретение! Такие возможности, такой звук!

– Гриш, поздравляю с обновкой, ты так давно о нем мечтал! Когда купил?

– Еще в прошлом году. В конце, – бросил Матвеев довольно равнодушно.

– Ты, наверное, теперь гитару забросил – только на этом играешь?

Григорий почему-то поморщился:

– Я на этом инструменте почти не играю. Звук слишком громкий, перед соседями неловко.

– Можно же отрегулировать?

– Тихо неинтересно, – отрезал друг, всем своим видом демонстрируя, что закрывает тему.

Ярослав с удивлением пожал плечами. Что-то у Гриши не заладилось с этим пианино. Захочет – расскажет. На сегодня загадок вполне достаточно.

Григорий поднялся с дивана:

– Я сейчас.

– Сам дойдешь?

– Да.

Ярослав проследил взглядом: раненый шагал довольно уверенно.

Ярослав сидел под самой форточкой, распахнутой настежь. Любимая привычка Матвеева, которого раздражали малейшие намеки на духоту. От окна с отчаянной быстротой несся Ярославу в бок сырой, холодный воздух. Следовало накинуть какую-нибудь шерстяную фуфайку, чтобы не продуло, но ему и так было жарко. Он решил воспользоваться отсутствием хозяина и совершил маленькую диверсию: быстро вскочил и прикрыл наружную форточку. Внутреннюю предусмотрительно оставил распахнутой в надежде, что друг не заметит перемены. Вернувшись, Матвеев не взглянул в сторону окна. Ярослав вздохнул с облегчением и продолжил изучение трофея.

Только теперь Ярослав понял, насколько силен в его сознании материалистический образ мира: до сего момента он не верил, что нечто подобное вообще существует на земле. Тем менее надеялся когда-либо столкнуться с этим лично… Между прочим, такие объекты крайне редко попадают случайно в руки случайным людям.

– Гриша, как ты успел ее подобрать на бегу?

– Ее?

Ярослав задумался: в самом деле, почему в женском роде?

– Эту штуковину.

– Понял. Я вовсе ее не подбирал.

Матвеев почему-то громко расхохотался. Тут же скривился от боли.

– Ну вот, батенька, пролетарьяту уже и повеселиться не дают подлые враги, – прокартавил, очень ярко изображая Владимира Ильича, и пояснил, приподнимаясь на локте: – Она свалилась мне за шиворот! Я обнаружил это, только когда сидел на стуле в магазине: прислоняюсь к спинке – что-то мешает.