Мария Бережная - Дом без номера

Я чувствую, как они выходят из меня, бродят по дому, выбирают понравившиеся места.

Я довела дело до конца: коснулась штор – и они ожили, зашелестели… Поднимаясь на второй этаж, я усмехнулась: кого можно напугать шевелящимися шторами? Оказалось, что это один из самых любимых детских ужасов. Из-за этого страха я даже юбки носить не могла – развевающаяся материя жила на моем теле своей собственной жизнью. Представляете, каково это? Идешь себе по улице в юбке, и вдруг она начинает сама собой шевелиться!

Остановившись, я приложила руку к груди и прислушалась. Никого не забыла?

Ах, да… Зеркало без отражения. Как я и ожидала, зеркало нашлось в спальне. Я подошла к старому темному трюмо и, положив руки на стекло, выпустила и этот страх. Теперь оно никогда и никого не сможет отражать. Если вы думаете, что такое зеркало не страшно́, попробуйте как-нибудь в него посмотреться. Поверьте, и взрослый содрогнется, увидев пустоту вместо собственного лица.

Внутри стало легко и пусто. Я с размаху прыгнула на старую кровать. Умели же раньше делать – она даже не скрипнула! Новые обитатели обживались в доме, а я блаженно закрыла глаза. Наконец-то смогу выспаться…

– Теперь понимаете? Не могла же я выпустить все эти страхи тут, у вас. И не могу же я бросить их там без присмотра!

Тетушка Софа и Мими переглянулись и пожали плечами. Сказать по правде, они сами не поняли, верить ли им в эту историю. Но почему бы и нет? Почти у каждого в Доме есть своя история, в которую сложно поверить.

Только Варцлав, сидевший на окне, смотрел на Раису долгим, немигающим и слишком понимающим взглядом. Со стороны могло показаться, что кот прощался и сочувствовал. А что на самом деле было в его взгляде, известно только самому Варцлаву.

Глава 15

Современная Мойра

Да, у каждого должен быть свой дом. И у каждого рядом должен быть «свой» человек – тот единственный, без которого жизнь все-таки не совсем живая. Даже если «каждый» – это Дом, а «свой» – Привратник с ушами и хвостом.

Да-да, дорогой Дом, я понимаю, что со многими проблемами ты и сам неплохо справляешься, но согласись, без помощника тебе пришлось бы туговато. Посмотрел бы я, как ты бегаешь по собственным этажам, утешая, исцеляя, подталкивая к принятию каких-то важных решений! Все-таки это работа для кого-то… поменьше размерами, я бы сказал. И если не с ногами, то хотя бы с лапами.

Так, я опять о своем! А нашим подопечным тем временем нужна моя помощь. Вот как их оставишь?

– Да постой хотя бы ты спокойно, Катерина! – Прядильщица, она же Вязальщица и Вышивальщица, пыталась снять мерки с неугомонной троицы.

Каждый год к зиме она вязала близняшкам и Катьке, которую звала только полным именем – Катерина, новые свитера. Дети ходили в них всю зиму и к весне из них непременно вырастали. Зато все холода их родители могли быть спокойны: дети не будут мерзнуть и болеть. А сами родители получали по большому пестрому шарфу из тех же ниток. Пусть они уже не дети, ну и что? Разве это повод оставлять их без подарков?

Плату Прядильщица брала упаковками горячего шоколада. И обязательно заказывала себе маленькую бутылочку ямайского рома на Рождество.

– А где ты научилась вязать?

– А шить?

– А вышивать тебя кто учил?

– А где ты нитки берешь?

Дети задавали вопросы один быстрее другого, Прядильщица на них никогда не отвечала. Она улыбалась и записывала мелом на черной доске размеры девочек. Значит, скоро будут новые теплые свитера.

В корзинке с шерстью негромко мурчал Варцлав. В то же время он сидел на коленках у Мими и дегустировал сливки в кафе у Цили. И, возможно, находился где-то еще – коты так умеют.

Скоро детвора, выпив по чашке горячего шоколада и получив по вязаному зайцу, побежала хвастаться подарками к Генриху, хотя Прядильщица искренне считала, что хвастаться нечем. «Зоопарк» она создавала машинально: кто-то рисует закорючки на обоях, кто-то обгрызает ногти – а она вязала игрушки. Около окна у Прядильщицы стояла большая корзина, и, закончив очередного мишку, жирафа или зайца, мастерица не глядя бросала игрушку в общую кучу, где новенькая устраивалась поудобнее и ждала своего часа быть подаренной.

– Знаешь, Варцлав, порой мне кажется, что я совсем невидимка, – начала разговор Прядильщица.

Кот приподнял голову, готовый выслушать и помочь.

– Даже к зеркалу иногда приходится подходить – здесь ли я еще? Наверное, я такой и родилась. Родители, заходя ко мне в комнату, не видели меня. Звали, а не видели.

Варцлав понимающе кивнул, хотя на самом деле он думал, что Прядильщице еще повезло: у некоторых не было ни родителей, ни своей комнаты, ни даже детства. И они не жаловались.

– Нет, я не жалуюсь, мне это совсем не мешает! Просто иногда немного надоедает. Хожу по улицам, и люди смотрят сквозь меня. Ношу яркую-яркую одежду, а они меня всё равно не замечают. Я могу пойти в любой магазин и взять всё, что хочу. Меня никто не остановит. Поэтому я и вяжу, и пряду, и вышиваю. Так меня видно, понимаешь?

Варцлав, конечно же, понимал.

Прядильщица подхватила кота на руки и подула ему между ушей.

– А знаешь, кем я работала? Белошвейкой. И еще плела кружево на коклюшках. А еще раньше я придумала фриволите. Это когда мне надоело прясть. Когда-нибудь потом я снова возьмусь за веретено, а то, кажется, уже забыла, как это делается.

Кот покорно терпел, когда девушка то прижимала его к груди, то опускала на колени и дула на шерсть.

– Меня ведь всё раньше устраивало. А вот сейчас – что-то не так. Я хочу, чтобы меня видели… Понимаешь?

«Ты хочешь не чтобы тебя видели, а чтобы тебя увидел он», – подумал Варцлав, а вслух только согласно мяукнул.

Прядильщица, подобрав подол длинного свободного платья цвета небелёного льна, не спуская кота с рук, стала нетерпеливо расхаживать по комнате. Вязальщица, Прядильщица и Вышивальщица не понимала, что твориться внутри нее. Веками она пряла, плела и шила, вязала и вышивала, и ее всё устраивало! Даже то, как люди раньше звали ее и сестер. Она с радостью свалила бремя могущества на чужие плечи и родилась человеком. Но что-то пошло не так: плотный кокон, который мастерица связала вокруг себя, вдруг стал тонким и прозрачным, и ей захотелось чего-то большего.

Прядильщица думала.

И Варцлав думал: «Срочно нужен дождь!»

Прядильщица наконец-то отпустила кота и, вытащив одну из спиц, которыми она, как шпильками, удерживала тяжелую косу, начала рыхлить землю в горшке с единственным цветком. Его как-то раз привез Генрих. Цветок любил солнце, а его листва отливала чернильной синевой.

Потом девушка села за пяльца. Ничто так не успокаивает, как вышивание крестиком! Про кота Прядильщица уже забыла, и Варцлав поспешно выскользнул из квартиры: ему еще надо договориться с Хлоей, чтобы та вытащила нужную карту из колоды и пошел дождь.