Вера Крыжановская - Адские чары

Они ехали все вместе. Автомобиль налетел на мужицкую телегу, которая стояла на боку, а мужик надевал скатившееся колесо. Автомобиль перевернулся и выбросил сидевших. Все отделались синяками и небольшими ушибами, за исключением шофёра, вывихнувшего руку и получившего ранение головы. Алексея Аркадьевича они нашли влежащим в луже крови без признаков жизни, он ударился головой о дерево с такой силой, что смерть была мгновенной.

— Бедный Алёша! Кто бы мог подумать, что он грустно завершит жизнь, в полном расцвете сил и счастья, — со слезами на глазах заметил один из сослуживцев Басаргина.

— Он всегда думал только о вас, Кира Викторовна, — добавил другой товарищ покойного. — Он вез вам чудный букет белых лилий с камелиями, и мы не можем понять, куда он делся. Нам хотелось вручить Вам эти цветы как последнее воспоминание о покойном, но мы так и не смогли найти этот букет.

Ужасное время наступило затем для Киры. Ею овладел ужас. Смерти мужа она не хотела, она желала только развода. Но, должно быть, злая сила, с которой она связала себя, действовала по-своему. Кира пустила в ход машину, действия которой были ей неизвестны. И вот ей возвращена свобода… Она избавлена от Басаргина, так же резко и жестоко, как и была с ним связана.

Тело покойного внушало ей панический ужас. На бледном лице его застыло страдальческое выражение; полуоткрытые глаза, веки которых никак нельзя было закрыть, точно глядели не неё. Ей всё казалось, что вот он встанет и, указывая не неё пальцем, крикнет:

— Убийца!..

Но немые уста усопшего не раскрывались. Хоронили его в Петербурге с большими почестями. А после похорон Кира не захотела возвращаться на дачу и осталась в городе.

Духовное завещание Басаргина, составленное накануне свадьбы, делало её наследницей состояния.

Таким образом, Кира достигла всего, чего желала: положение в обществе, свободы и большого состояния, дававшего ей независимость. Никто и не подозревал, какими тёмными путями добилась она всего этого.

Тем не менее, первые месяцы вдовства были тяжелы для Киры, но не из-за того, что она жалела мужа, или мучилась угрызениями совести. Нет, она боялась чего-то более страшного: мести и преследования оттуда.

Ведь доставили же ей каким-то образом окровавленный букет. Это был последний дар человека, которым она овладела из себялюбивых целей, а потом принесла его в жертву новой прихоти…

Киру мучил страх: а что, если он станет мстить?

Но ничего особенного ни днём, ни ночью не происходило, всё было спокойно, не было никаких таинственных явлений, которые указывали бы на появление духа покойного мужа. Кира успокоилась и повеселела. Радовало её, что маркиз был в неё влюблён по уши и с трудом скрывал свою страсть.

В качестве ближайшего друга Басаргина Керведек часто навещал вдову и помогал ей утверждаться в правах наследства. Видеть Киру было для маркиза наслаждением.

В глубине души Кира блаженствовала, но внешне она казалась грустной и убитой горем — навещала могилу мужа и носила строгий траур, который очень шёл к её светлой и нежной красоте.

Устроив денежные дела, Кира объявила, что едет за границу и будет там жить, пока не утихнет горе и пока она не успокоится сколько-нибудь.

Накануне отъезда у Киры с маркизом произошло нечто вроде объяснения. Керведек спросил, может ли он месяцев через восемь приехать и попросить её о том, от чего зависит все его счастье.

— Приезжайте, — ответила она, краснея и не отняла руки, которую маркиз долго и страстно целовал.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Кира поселилась в Дрездене и в ожидании конца своего траура вела деятельную переписку с маркизом. Было решено тихо и скромно повенчаться в посольской церкви, а затем ехать путешествовать, куда вздумается.

Прошло полтора года после смерти Басаргина, и маркиз приехал в Дрезден. Кира не хотела ехать в Италию, и поэтому они остановили свой выбор на Тироле, решив провести там первые недели медового месяца.

После венчания, на котором присутствовали лишь шафера, новобрачные уехали, и на следующий день, часов в одиннадцать, прибыли на место.

Маркиз заказал телеграммой помещение. Первое, что бросилось Кире, когда она с мужем вошла в маленькую гостиную отведённого им помещения, был громадный букет из белых лилий и камелий, стоявшей в вазе на столе.

— Откуда эти цветы, и зачем их поставили на стол? — бледная, спросила она лакея, снимавшего с неё пальто.

— Их доставили утром с приказанием поставить в Вашу комнату, госпожа маркиза.

— Кто же принёс букет? Кто его принял? — допрашивал маркиз, видя, что жена дрожит.

Кира бессильно опустилась в кресло.

— Я сам принял букет, сударь. Как раз в это время я стоял в подъезде, ко мне подошёл очень хорошо одетый господин, передал мне цветы и дал золотой на — на чай, — ответил лакей.

— Каков он был из себя?

— Высокого роста, худощавый, с чёрной бородкой и удивительно бледным лицом. Я ещё подумал, что он, должно быть, болен.

Кира дрожала, как в лихорадке, от страха у неё зуб на зуб не попадал. Как только слуга вышел из комнаты, она бросилась на шею мужа и разрыдалась.

— Это Алексей! — пробормотала она.

— Кира дорогая! Ну, можно ли говорить и, вообще, верить в такие глупости, — полушутливо, полусерьёзно ответил маркиз. — Ясно, что какой-то нахал позволил себе эту наглую шутку.

— Но ведь нашла же я подобный букет у себя на коленях в ту минуту, когда он разбился насмерть! Ты сам говорил мне, что он держал его в руках, сидя в автомобиле, в момент катастрофы, — заметила Кира, вздрагивая.

— Знаю и согласен, что это странный факт. Но допустить, что Басаргин вышел из своей могилы в Александро-Невской лавре и приехал в Тироль к тебе с другим букетом, — это уж совсем дико.

Кира как будто успокоилась доводами мужа, пересилив себя, чтобы хотя наружно казаться равнодушной. Она понимала, что появление букета кажется мужу простой мистификацией, а сказать ему правду о дьявольских узах, соединивших её с покойным, она не могла.

Керведек приказал унести цветы. При этом они заметили, что цветы издавали зловоние.

Конец дня прошёл спокойно, и вечером Керведек велел накрыть ужин на террасе, выходившей в небольшой отдельный сад. К маркизу вернулось хорошее настроение, и он подтрунивал над Кирой. Можно ли расстраиваться и терять аппетит из-за нахальной выходки?

Он налил два бокала шампанского и, подняв свой, весело сказал:

— Ну, милая, забудь эту глупую мистификацию, и выпьем за наше счастье!

Кира улыбнулась и в ответ подняла свой бокал: