Татьяна Корсакова - Пепел феникса

– Не надо в милицию. – Анюта покачала головой. – Сама ж говорила…

– Тут другой случай. Там костры, а тут птичка…

– Огненная птичка…

– Ой, мамочки! – Любаша потянулась за рюмкой, до самых краев налила в нее коньяку, залпом выпила. – Анют, ты думаешь, что это он тебя? Ну, пироманьяк этот?

– Не знаю. – Анна устало потерла глаза. – Любаша, я вообще ничего не понимаю.

– Тогда, знаешь, нам точно нужно в милицию! А то мало ли что! Не могу я рисковать жизнью лучшей подруги. Давай собирайся, пойдем заявление на маньяка писать!

Заявление у нее хоть и приняли, но Анна была уверена, что дежурный офицер их с Любашей всерьез не воспринимает. Пару минут он с интересом рассматривал татуировку феникса на плече Анны, на этом его интерес иссяк. А к утверждению Любаши, что это дело может быть связано с делом пироманьяка, милиционер отнесся и вовсе скептически.

– Дамочка, да с чего вы вообще взяли, что вашей подруге был нанесен физический ущерб? – Он с неодобрением покосился на Анну.

– Так ведь татуировка же! – задохнулась от возмущения Любаша.

– А что татуировка? Татуировка могла быть сделана гражданке Алюшиной с ее личного на то согласия. Вы же только что рассказывали мне, что не помните события прошлой ночи? – Его взгляд делался с каждой секундой все раздраженнее. – Говорили?

Анна молча кивнула.

– Ну вот, это значит, что вы могли запросто дать свое согласие. И потом, вы уж меня простите, но от вас обеих пахнет алкоголем! – закончил милиционер и многозначительно покачал головой.

– Это ты типа намекаешь, что мы типа алкоголички? – Любаша уперлась кулаками в рабочий стол служителя порядка, посмотрела на него сверху вниз таким взглядом, от которого неподготовленный мужик мог запросто превратиться в пепел, но милиционер оказался подготовленным, Любашин взгляд проигнорировал и сказал официальным тоном:

– Все, гражданка Алюшина Анна Владимировна, заявление ваше я принял. Можете быть свободны.

– А розыскные мероприятия? – не собиралась сдаваться без боя Любаша.

– Я сказал – свободны! – рыкнул милиционер.

– А я сказала, что буду на вас жаловаться! – Любаша стукнула кулаком по столу с такой силой, что милиционер испуганно вздрогнул. – И начальству вашему, и еще куда следует…

– Люб, пошли уже. – Анна потянула разбушевавшуюся подругу за рукав пальто. – Люб, ну он же принял заявление.

– Принял! Да я ему такую жизнь устрою, что он к тебе каждый день с докладом будет приходить! – Любаша все еще бушевала, но к выходу все-таки пятилась.

– Да жалуйтесь вы! – Милиционер зло смахнул со лба выступившую испарину. – Сколько вас тут таких ходит жалобщиков! Вас много, а я один!

При этих словах Любаша уже хотела было снова ринуться в бой, но Анна ее удержала, почти силой вытолкала из кабинета и, когда подруги оказались в гулком полутемном коридоре, сказала успокаивающе:

– Люб, да ну его! Люб, нам еще замок менять. Пойдем, а?

– Да что ж ты добрая такая, Алюшина? – Любаша покачала головой. – Один урод тебя как матрешку расписывает, второй к чертовой матери посылает, а ты со всеми соглашаешься. Что бы ты без меня делала, Алюшина?

– Пропала бы, – буркнула Анна, торопливыми шагами направляясь к выходу.

Хоть Любаша и настаивала, на замену двери Анна не согласилась. Нет у нее денег на дверь! Сказать по правде, у нее и на замок-то нет, придется снова занимать у подруги. А еще документы восстанавливать…

Слесарь управился быстро, но, пока работал, тоже бубнил, что дверь хлипкая и никакой замок ее не спасет, тут нормальному мужику разок плечом приложиться – и все дела. Анна слесаря не слушала, пила кофе с коньяком, пыталась вспомнить хоть что-нибудь из событий минувшей ночи.

Не получалось, точно воспоминания стерли или запаролили. Скорее, запаролили, потому что мутные, совершенно обрывочные картинки перед внутренним взором нет-нет да и всплывали. Вернее, не картинки даже, а ощущения: холод, страх, прикосновения чего-то липкого, мерзкого, точно паучьих лапок. И паутина опять же. Где может быть столько паутины? На чердаке? В подвале? Да где угодно, хоть в подъезде! Здравый смысл нашептывал Анне, что случившееся нужно просто поскорее забыть, но феникс, вцепившийся острыми когтями в ее руку, заставлял измученный мозг снова и снова подбирать пароль к воспоминаниям.

Любаша говорила, что феникс красивый и стильный, но Аня кожей чувствовала исходящую от него опасность. Казалось бы, обычная татуировка, очень профессиональная, возможно, и в самом деле красивая, но было в ней что-то такое, от чего холодели кончики пальцев, а волосы на затылке начинали шевелиться. И наваждение это не могли развеять ни коньяк, ни тонкие Любашины сигаретки, ни сама Любаша.

– Алюшина, хочешь, я у тебя сегодня переночую? – спросила подруга, уже стоя на пороге. – Или лучше переселяйся на время ко мне, пока этого пироманьяка не поймают.

Анна отрицательно мотнула головой. Любаша добрая и надежная, но иногда ее бывает слишком много. Не хочется в который уже раз объяснять, что Аня так до сих пор ничего и не вспомнила и понятия не имеет, кто мог на нее напасть прошлой ночью. Деятельная Любаша уже начала разрабатывать версию, что это кто-то из бывших учеников, недовольный оценками, или какой-нибудь придурочный родитель, считающий, что его чадо незаслуженно притесняли. Мало ли сейчас ненормальных?! Анна с предположениями подруги не соглашалась. Любаша ей мешала, не давала сосредоточиться, ухватить за хвост какую-то очень важную, но все время ускользающую мысль.

– Люб, я сама. – Она поцеловала подругу в румяную щеку. – Ты и так уже много для меня сделала.

– А что дверь хлипкая, это ничего? – спросила Любаша с тревогой. – Слышала, что слесарь сказал? Плечом приналечь или ногой врезать – и все дела!

– Я ж не одна живу, кругом соседи, – Анна вымученно улыбнулась. – Если вдруг что, сразу позвоню.

– Позвонишь! – всплеснула руками подруга. – Так откуда ж ты позвонишь, если у тебя теперь мобильника нет?! – Не договорив, она принялась рыться в сумочке, через пару секунд выудила телефон, протянула Анне. – Вот, Алюшина, возьми пока мой и не спорь! У меня дома есть стационарный аппарат, если, не дай бог, – она торопливо перекрестилась и тут же поплевала через левое плечо, – если вдруг этот упырь к тебе попробует прорваться, сразу же звони в милицию! Или лучше сначала мне, а потом в милицию, я быстрей прилечу.

– А как же?..

Анна не успела договорить, как Любаша махнула рукой:

– Если мне звонить будут, ты не отвечай. Если кто особо настырный окажется, можешь просто сбросить, я с ним потом сама разберусь, но чтобы мобильник не выключала! Слышишь меня?