Река – костяные берега - Полина Луговцова
Когда Лапоть добрался до звонницы, сердце готово было выскочить из груди. Он сделал над собой усилие, чтобы не рухнуть на четвереньки от изнеможения, лишь обхватил вылизанный дождями деревянный столб, прислонившись к влажной древесине горячей щекой, и подумал потрясенно: «Как же этот Звонарь ходит сюда дважды в день? Ведь он меня лет на двадцать старше!» Вспомнилось, как в детстве вся сельская детвора во главе с самим Лаптем донимала дядю Юру просьбами «дать позвонить», и тот, обычно суровый и неприступный, однажды сделал им всем подарок: взял с собой на гору и, по очереди усаживая каждого к себе на плечи, позволил подергать веревку, к которой крепился колокольный язык. Лапоть — тогда еще Гришка — просто обалдел от восторга и чувство это помнил до сих пор. Наверное, поэтому он попытался договориться со Звонарем о продаже колокола: по-хорошему ведь хотел! Поделиться предлагал! Ясно, что, обнаружив пропажу, Звонарь сразу поймет, кто вор, но Лапоть его не боялся. Ничего постаревший дядя Юра ему не сделает, в этом не было никаких сомнений. Только вот, что удивительно, его терзало какое-то гадливое чувство к самому себе, прежде ему незнакомое.
За спиной послышалось тяжелое дыхание приближающихся подельников.
— Ф-фу, зараза! Я уж думал, не дойдем! — задыхаясь, прохрипел Гном. — Снизу-то близко казалось!
— А мне показалось, что мы на одном месте топчемся! — Зяблик плюхнулся прямо на землю и прислонился спиной к одному из столбов, образующих основание звонницы. — Гора будто заколдованная!
— Вечно тебе чертовщина мерещится! — с презрением произнес Лапоть, вспоминая глаза небесного старца и думая о том, как хорошо, что Зяблик их не заметил.
В это время Красавчик стоял, задрав голову, и внимательно изучал перекладину, на которой висел колокол.
— Металлические скобы, — определил он. — Жаль, я думал, будут кожаные ремни.
— Что? Значит, не выйдет? — спросил Зяблик скорее с надеждой, нежели разочарованно — похоже, даже обрадовался тому, что операция закончится, не начавшись.
— Еще как выйдет! — огорчил его Красавчик. — Просто мы не крепление будем пилить, а балку, на которой колокол висит.
Все четверо одновременно посмотрели вверх, оценивая сложность предстоящей работы. Гном присвистнул, а Зяблик заныл:
— Что, пилить, сидя на ней? Это ж самоубийство — на такой высоте!
— Нет, дурень! Отпилим с двух концов, а когда балка упадет, колокол сам слетит с нее, — объяснил Красавчик.
— А если вся эта хрень развалится? — Голос Зяблика дрожал, будто тот готов был заплакать.
— Чего паникуешь?! Нормально все будет! — рявкнул Лапоть и попытался потрясти столб, за который держался. — Крепко стоит, никуда не денется. Залезай!
— Почему сразу я? Вдвоем же надо! — Зяблик исторг стон умирающего.
— Ты — с одной стороны, Красавчик — с другой. Гном слишком мелкий, сил маловато, долго пилить будет. Ну, а я, на правах вожака, буду снизу весь процесс контролировать, — пояснил Лапоть и, хлопнув ладонью по столбу, скомандовал: — Старт!
Отступив назад, он с довольным видом наблюдал за карабкающимися по перекладинам подельниками, уверенный в успехе операции. В его воображении колокол уже стоял на грузовых весах в пункте приема металла в райцентре, а в руках приятно похрустывала только что полученная толстая пачка денег. Казалось, сытая жизнь была не за горами: полки холодильника в его доме вскоре прогнутся под тяжестью хорошей еды, морозилка заполнится мясом, а в сенях станет тесно от ящиков с водкой и даже — а почему бы и нет? — с коньяком! Может быть, если не забудет, он купит жене какой-нибудь подарок. Да, и еще шоколадных конфет ребятне. Они их в жизни не пробовали.
Голос, полный ярости, грянул за спиной у Лаптя, прервав его мечты.
— Стой, паразиты! Не трожь! Урою всех!
Прежде чем на голову Лаптя обрушился кулак разгневанного Звонаря, появившегося внезапно, будто из-под земли, главарь шайки успел услышать донесшийся сверху поросячий визг Зяблика, а следом — хруст треснувшего дерева, после чего мощный удар сбил его с ног. Опрокинувшись на спину, он замер, потрясенный разворачивающимися событиями: один конец поперечной балки с треском оторвался от основной конструкции и рухнул вниз, а другой, надломленный, еще держался каким-то чудом. Колокол заскользил вдоль балки вниз, ускоряясь, и край купола с ходу врезался в лоб не успевшего отскочить Звонаря. Страшный удар отбросил его далеко в темноту. Лапоть пытался найти взглядом место падения, но тут его отвлек крик Гнома — коротышка мчался вниз с горы, спасаясь от катящегося следом колокола. Он попытался уклониться в сторону, но колокол, как заколдованный, подскочив, повернул следом и настиг несчастного, после чего тот исчез из поля зрения Лаптя. Судя по жутким воплям, Гному здорово досталось. Почти сразу же к его крикам добавилась матерная брань Красавчика и причитания Зяблика, в которых Лапоть разобрал только: «так и знал, что все плохо кончится» и «говорил же, что гора заколдованная».
— Ты цел? — спросил главаря подошедший Красавчик. Вид у него был растерянный.
— Цел, — ответил Лапоть, поднимаясь на ноги и машинально отряхиваясь — на самом деле ему было безразлично, запачкался ли он, просто хотел занять трясущиеся руки.
— Как мы будем все это разгребать? — истерично спросил Зяблик срывающимся голосом, вытягивая шею и вглядываясь в темноту. — Думаете, они еще живы?
— Ну ты меня и задолбал! — не выдержал Лапоть и, сам того не ожидая, двинул вечно ноющему подельнику кулаком в лицо.
Тот пошатнулся и, повернувшись,
