Иннокентий Соколов - Бог из глины

— Что? — Сергей вперился в темноту, стараясь не упустить ни одного движения. Дедушка чуть наклонил голову, и Сергей наконец-то сумел расслышать его.

— Совсем худо? — Дед коснулся его плеча, и Сергей дернулся, словно от удара электричеством.

(Как в детстве парень — игра в вопросы и ответы. Только на этот раз ставки повыше…)

— Совсем — совсем — прохрипел он в ответ, и постарался улыбнуться.

Улыбка вышла не то чтобы очень, но Сергей старался, как мог. Похоже, это произвело впечатление на дедушку.

— Очень плохо?

Сергей не ответил. Он завалился на бок, почувствовав ребрами твердость пола. Дедушка нахмурился (теперь-то Сергей сумел рассмотреть выражение его лица, и уходящая ночь была одной из причин), и протянул вторую руку.

— Что нужно делать, когда плохо?

— Не обращать внимания… — кровавая пена выступила на губах, и Сергей с отвращением снова ощутил неприятный солоноватый привкус. Он выдавливал слова, словно те были частью его самого, его плоть, хотя в какой-то степени так и было на самом деле — каждое слово требовало невероятных усилий, и забирало маленькую частичку жизни.

— Точно. — Дедушка погладил его по голове. — Просто не обращать внимания, и двигаться вперед. Вспомни, не так давно, ты стоял на ногах, и вся ночь была перед тобой, все ее звуки — шорохи и скрипы. Ты спускался по ступеням, отчитывая каждую сердцем, замирая перед тем, как перенести тяжесть тела, и это было прекрасно — осознавать, что все зависит только от тебя, от твоего упрямства, выдержки и воли…

Сергей мотнул головой, и сделал попытку перевернуться назад на живот.

— У меня нет больше ТОЙ силы… — ему показалось, или он на самом деле сумел произнести эти слова.

Дедушка отнял руки, и Сергею на миг почудилось, как между ними проскочила маленькая молния.

— Нет. Эта сила всегда была с тобой. Ведь существо из шкафа, и глиняный бог, и поющие из стен — все они твои дети, порождения твоих сумерек, плод твоего воображения. Просто ты немножко не такой как все, и способен творить чудеса (было бы желание, поверь), так что подбери сопли, и в путь.

Дед приблизил лицо, и Сергей ощутил его несвежее дыхание.

— Поднимай зад, если не хочешь встретить рассвет остывающим мешком дерьма. Ты слишком далеко зашел, приятель, чтобы вот так, просто сдаться, те более, что у нас с тобой еще не закончены дела. Ведь так, Сереженька? Ты же знаешь, о чем я толкую, не так ли?

Сергей замер. Он смотрел на деда, не веря ушам. Словно между ними проскочила искра понимания. Дед без труда заглянул в мысли Сергея, и убедившись, что его слова не оставили внука равнодушным, продолжил:

— Иногда то, что не сделано, заставляет нас снова и снова возвращаться к истокам. Это как якорь, на длинной цепи. Корабль выходит из бухты, но чертова железяка не дает ему отправиться в плаванье, удерживая, заставляя барахтаться в волнах. Но мы же ведь и собрались здесь для того, чтобы раз и навсегда разрешить все сомнения, ведь так?

Сергей кивнул.

Дед удовлетворенно хмыкнул.

— Я знаю, что ты все схватываешь на лету. Ты же мой внук, поэтому не будем ходить вокруг да около — давай покончим со всем этим дерьмом. Но прежде, чем мы продолжим, мне хотелось бы, чтобы ты сам озвучил то, о чем я тебе тут толкую.

(Давай, Сереженька, порадуй старика…)

Сергей почувствовал, как из уха, по щеке потекло что-то теплое.

Это было как возвращение в старый кошмар. Как будто ворошишь в корзине старое перепревшее белье. И муторно и противно, вот только никуда от этого не деться, если то, что так необходимо лежит на самом дне корзины.

Впрочем, особо копаться и не пришлось.

— Белый Блум? — выдавил Сергей.

— Точно. — Серьезно ответил дед. — Не хотелось бы возвращаться к той старой истории, но боюсь, пока мы не разложим все по полкам, дальнейшее просто не имеет смысла.

Сергей пожал плечами, вернее попытался сделать это.

— Я не понимаю… — начал, было, он, но дед не дал договорить.

— Не заставляй меня разочаровываться. Я не собираюсь каким-либо образом давить на тебя, внучек, но будет лучше, если ты перестанешь юлить и без обиняков выложишь всю правду. Если хочешь, я готов немного помочь…

(Сережка Жданов не любил похороны…)

— Пожалуйста, не надо… — попросил Сергей, задыхаясь от боли.

— Однажды дедушка попросил внука об одной маленькой услуге… — не слушая, продолжал дед. — Всего-то и делов — помочь старику. Вот только…

Сергей дернулся, пытаясь сдвинуться с места. Уползти прочь, подальше отсюда, но у него ничего не выходило. Словно во сне — подумал Сергей. В детстве ему часто снился один и тот же сон — он бежит, вернее, пытается бежать от чего-то неприятного, пугающего, но ноги словно ватные, они подгибаются, и Сережка остается на месте, подвывая от страха, что скрывается в тени. Но сейчас — это был не сон, совсем не сон. Скорее наоборот — вся жизнь до этой ночи была одним глупым, и даже в чем-то наивным сном. И теперь, самое время праздновать пробуждение ото сна.

— Я сделал это — прошептал-вытолкнул он, чувствуя, что начинает уходить туда, откуда нет возврата, проваливаясь во что-то невероятно мягкое и теплое, словно в огромное пуховое одеяло, что приняло в свои ласковые объятия, готовое баюкать, напевая бесконечную колыбельную…

— Неужели? — ласково спросил дедушка. А потом, Сергей провалился в прошлое…

Сережка с тоской оглянулся. Родственники обступили могилу, словно испытывая нездоровое любопытство, втайне радуясь оттого, что это не они сейчас там, в роскошном, но, тем не менее, страшном гробу. Сережка сделал шаг вперед. Потом еще один. Приблизился к гробу. Оглянувшись, в очередной раз, Сережка наклонился, делая вид, что обнимает покойника. Восковая кукла в гробу имела отдаленное сходство с дедушкой, который умел зажигать спичку одной рукой и выпускать изо рта такие огромные, красивые кольца дыма.

(Он мертв. Это просто труп, который уже никогда не встанет…)

Губы покойника разбухли, придавая лицу недовольное, брезгливое выражение, словно дедушка хотел выразить свое раздражение нерасторопностью внука. На мгновение Сережке показалось, что дедушка сейчас схватит его холодными пальцами, чтобы прижать к себе.

(Да парень, так и будет. Я буду крепко держать тебя, чтобы ты не вырвался, когда начнут приколачивать крышку. Одной рукой я буду прижимать тебя, другой закрою рот, чтобы ты не орал, когда первая горсть земли упадет на крышку…)

Все, что нужно — осторожно просунуть горошинку яда, сквозь холодные подушечки плоти, прямо в рот дедушке. Потом еще одну. И еще…

Вот только почему-то Сережке кажется, что кто-нибудь заметит, как он делает это.