Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера...

— У-у, — кивнул головой Валера.

А я продолжил:

— Возможно… я просто сам создал себе иллюзию. Когда все только начиналось, мне казалось, что все именно так — я изменяю мир и совершаю что-то очень важное, мне казалось, что я делаю реально великие дела. Одновременно с этим я тратил на свое служение огромное количество сил, нервов и времени. И потом разум уже не мог так просто допустить, что все это не имеет какого-либо значения. Мой организм потратил слишком много сил на это дело, и сознание уже не могло с легкостью признать то, что все это зря, оно не могло так просто с этим смириться — потому что если бы разум действительно это осознал — произошел бы крах всех жизненный ценностей и наступило бы разочарование невероятной силы. Таким образом, сознание само внушило себе мысль, что все это важно только лишь для того, чтобы защитить себя от разочарования. Только лишь для того, чтобы защитить себя от депрессии и целой волны негативных эмоциональных переживаний, которая могла бы просто захлестнуть меня и поглотить — лишь для защиты от этого сознание само создало себе иллюзию и все это время поддерживало ее, чтобы не произошло краха всей системы. Сознание понимало, что это может убить меня… и защищалось… как могло.

— Ааааа… — еще больше утвердительно закивал Валера головой, — Как у тебя все складно получается. Ты, видать, хороший психолог, — произнес он, — Как все логично выстроено. Разложено по полочкам… Да… действительно… может быть это и так… Это вполне вероятный сценарий развития событий…

Наступила пауза.

— Только вот, — продолжил он, — Правда ли это на самом деле и единственный ли это сценарий? Ты сейчас все тут предельно понятно объяснил… но только вот — единственное ли это объяснение, или же есть еще какое-то… А может быть все на самом деле по-другому?

И снова наступила пауза.

— Твое восприятие может быть искажено и в другую сторону. Важно не поменять местами причину и следствие. И разобраться, что было изначально — причиной, — проговорил Валера.

— Может быть, — вздохнув, произнес я после некоторой паузы, — Только вот задолбался я уже от этой постоянной рефлексии и мониторинга окружающей реальности.

— Но это и делает нас теми, кто мы есть и отличает нас от животных, — заключил Валера.

"Ну-ну, — подумал я, — Да уж, блин… Господи, дай мне стать быдлом, чтобы радоваться солнце, бутылке пива и песням Серёги, орущим из приоткрытых окон затонированных "восьмерок", случайно остановившихся на перекрестке".

Чтобы хоть как-то пролить свет на причины и природу своей болезни, я уже давно начал вести дневник своих приступов. Как раз настало время написать в нем что-то новое. После секса с проституткой я решил так же учитывать и различные эмоциональные факторы в окружающей обстановке, так или иначе повлиявших на мое состояние.

Я сидел за компьютером и печатал в документе "Word". Я не знал, к чему придет дальше моя вера, если я в ближайшее время не женюсь. В дневнике я отобразил эту мысль фразой:

"Видимо здесь и заканчивается мое психопатологическое религиозное стремление изменить этот гребанный мир".

В этот момент что-то произошло и документ завис. Случился какой-то глюк. Потом выплыло сообщение, смысл которого как всегда сводился к тому, что корпорация Microsoft опять где-то облажалась. Я начал нервно перезагружать вордовский документ и тогда компьютер завис окончательно.

Я спокойно сложил руки на колени и начал курить бамбук, понимая, что скорее всего придется перезагружать компьютер.

— Билл Гейтс, сука, чмо гонимое! Ты хоть что-нибудь хоть раз в жизни можешь не через жопу сделать? Козлина криворогая, у тебя руки из анала растут. Думаешь, подмял под себя рынок и все можно? Я специально для тебя приготовлю огромный с масляным кремом торт, и, поверь мне, чем дольше он будет стоять у меня в холодильнике, тем приятней мне будет зафигачить его по твоей тупой самовлюбленной беспечной роже. Я тебе, козлина, пытку Кандинским устрою, если встречу тебя когда-нибудь в этом мире без охраны, — ругался я в гневе.

Я снова включил компьютер и открыл вордовский документ. Текст большей частью сохранился, до фразы "Видимо здесь и заканчивается мое психопатологическое религиозное стремление изменить этот гребанный мир". Я принялся писать эту фразу заново и остановился. Пальцы в ожидании зависли над квадратными кнопками клавиатуры… Я подумал… И не стал писать это предложение.

— Хм… Ладно… Как скажете, — произнес я и закрыл документ, и перестал злиться на Билла Гейтса.

36.

В последние несколько лет мне все больше нравилось общаться с людьми, не имеющими к христианству никакого отношения, то есть, как это говорят в церкви — с мирскими людьми, либо — с мирянами. В общении с мирскими людьми были свои плюсы и свои минусы, но в последнее время у меня почему-то складывалось ощущение, что плюсов было больше. К примеру, среди обычных мирских людей меньше распространена привычка учить окружающих жизни. Кто-то скажет "Да ни фига!" — тогда я сформулирую по-другому: среди верующих людей больше распространена привычка учить окружающих жизни. Эта характерная особенность в разности между общении верующих и мирских людей существует по нескольким причинам: во-первых, мирской человек не учит жизни других, потому что знает, что может получить по морде. Правда если, мирской человек догадается, что общается с верующим, иногда он может расслабиться и начать делать то, чего никогда не стал бы делать при других обстоятельствах, и это будет со стороны мирского человека большой недальновидностью, не расчетливой ошибкой — тут же его может ожидать определенный сюрприз и, соответственно, некоторое удивление — потому что верующие люди тоже бывают разные и иногда они достаточно непредсказуемы. Вторая причина, по которой мирской человек реже учит других жизни: потому что часто понимает, что сам-то он далек от совершенства и его-то жизнь назвать правильной можно с большим трудом. Хотя тут это может сыграть и в обратную сторону — развившийся комплекс может заставить хоть как-то скомпенсировать свое несовершенство. Следующая причина, по которой мирские люди меньше учат жизни окружающих: они часто более широко мыслят и лучше понимают других, понимают, что все люди разные, а истина относительна. И вот этот момент мне нравился больше всего. Глубина и широта взглядов мирских людей всегда привлекала меня. К сожалению, найти это в церкви мне удавалось не часто. И тогда я начинал стремиться к общению с обычными, не верующими людьми. Меня это развивало и, в некоторых случаях, даже иногда отрезвляло. Но, к сожалению, часто у мирских людей, как, в общем, и у верующих, при разговоре на религиозные темы, в игру вступали чувства — и это сильно мешало мирским людям объективно воспринимать реальность, как, впрочем, и верующим. Но самым сложным и кошмарным случаем были другие люди — верующие, которые когда-то были таковыми, но отступили от своей веры и ушли из церкви.