Ким Харрисон - Режим черной магии

— А мне нет, — ответил он. — Если бы я не застрял в чистилище, меня бы здесь не было, и я не увидел бы чудесные самолеты, компьютеры и апельсиновый сок. Или тебя.

Я отодвинулась, внезапно осознав, что волосы у меня грязные, а одежда промокла в речной воде. Его присутствие около меня стало очевидным, и сырое тепло между нами стало сильнее, отчего наши запахи перемешались.

— Тебе холодно? — спросил он тихо.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Я знала, к чему все идет, но не хотела это останавливать. Не делай глупостей, сказала Айви. Было ли это глупостью?

— Нет, — прошептала я, пульс стучал в голове. Я не влюбилась в него. Это не правда! Но тихий голосок внутри меня заявил, что, возможно, влюбилась, и все, что мне останется, это чувство потери и очередная попытка научиться жить с болью в сердце, когда все закончится.

Я просила правду, и он рассказал мне ее. Он знал, кто я. Знал уже очень долгое время. И все равно сейчас он сидел рядом со мной, а до этого вытащил меня из реки и не дал собакам разорвать меня на части, несмотря на то, кто я есть. Кем я могла бы стать.

Я медленно сдвинулась, чтобы наклониться к нему. Сердце забилось быстрее от простого, ничего не значащего движения. Я ощутила, как его тепло смешалось с моим, как удивительное ощущение зарождающегося доверия и напряжение забурлило во мне, зажигая еще больше желания. Будь все проклято обратно до Поворота, но я хотела это. Отбросив плохие записи в деле, очевидные предупреждения и соседку по комнате в сторону, я хотела узнать, куда это приведет. И, что еще важнее, у меня хватало сил увидеть, когда это может закончиться и когда все действительно прекратится. Умное решение? Наверное, нет, но зато я шла на это, четко осознавая происходящее.

Он был черным колдуном, который не извинялся за содеянное. Его не волновало, что думает Ковен, и, что еще важнее, у него были навыки и сила, чтобы противостоять им, утереть им нос и при этом остаться тем, кем он хотел быть. Я тоже хотела именно этого.

Он склонился ко мне, и я сжалась, почувствовав волну желания, растекающуюся от тех мест, где мы соприкасались. Почувствовав это, он замер.

— Я действительно пугаю тебя? — спросил он в дюйме от меня.

— Да, — вдохнула я, привыкая к новым ощущениям, когда посмотрела на него, вспомнив, как его руки обхватили меня, когда я попыталась сбежать, как он держал меня, стараясь защитить от себя самой.

Он молчал, глядя мне в глаза.

— Я считаю, что сейчас ты врешь.

Я подвинулась, губы приоткрылись, когда я посмотрела на него.

— Ты действительно пугаешь меня. Ты угроза, опасный колдун, и моя связь с тобой не поможет мне избавиться от изгнания. Ты слишком быстро прибегаешь к черной магии, ты указываешь мне, что делать, как будто ты здесь главный, ты слишком дерзок с Алом. Люди рядом с тобой умирают.

Но и рядом со мной они тоже умирают.

Одеяло соскользнуло у меня с плеча, и, кивая в ответ на мои слова, он наклонился, чтобы подтянуть его, обернув вокруг меня. Я уставилась в его глаза, когда он не отодвинулся обратно, но вместо того, чтобы смутиться, он замер в дюйме от моих губ. Ожидая.

— И что? — спросил он, и это современное выражение звучало странно, исходя от него.

Рядом со мной люди тоже умирают. Не думая о завтрашнем дне, я потянулась к нему.

Мое тело наполнило тепло, и я сжала его руку сильнее. Его теплые губы прижались к моим, с достаточной настойчивостью, чтобы разжечь мою собственную страсть. Из меня вырвался легкий вздох, и глаза закрылись. Я прижалась ближе, желая этого.

Наши губы разомкнулись, и я встретила его взгляд, заинтересовавшись, что я там увижу. Мое беспокойство исчезло, когда я заметила сильное желание, отразившееся в них. Я не собиралась больше ничего обдумывать. Попытка планировать жизнь провалилась, и я чувствовала себя отлично. Во всем теле, в сердце. И меня не волнует, сколько продлятся эти отношения.

Привстав, я поставила колени по бокам от его ног, усевшись к нему на колени и почти коснувшись головой потолка. Он улыбался не долго, или, может, я этого не видела, потому что наклонилась к нему и поцеловала.

Пирс положил руку мне на голову, аккуратно придерживая меня. Между нами проскочила энергия линии, и я задышала быстрее. О, Боже. Я совсем забыла об этом. Мои руки обвились вокруг его спины, а его, прижатые к моей, сжались в кулаки, и его губы перестали двигаться.

— Не останавливайся, Пирс, — сказала я, задержав дыхание, и он пристально посмотрел на меня своими голубыми серьезными глазами.

— Ты понимаешь, что мы сейчас делаем и чем это может кончиться? — спросил он меня, как будто я ребенок.

Я наклонилась вперед и прошептала ему в ухо.

— Да, — дыхание стало прерывистым, и я ощутила, что он стал твердым подо мной. О, Боже, это будет так хорошо, если я позволю этому случиться.

Его рука продолжила поглаживать мою спину, но он водил ею медленно и без подтекста.

— Мое самолюбие не вынесет, если это будет твоя очередная ошибка, — сказал он тихо.

Он боится, что это я его брошу? Я замерла. Отодвинувшись назад, я встретила его пристальный взгляд, но тепло, что он вливал в меня, осталось.

— Это будет ошибкой, только если кто-то из нас решит так, — ответила я. — Я не ничего не требую от тебя. У меня есть сегодня и завтра, дальше я загадывать не могу. Ты знаешь мое прошлое. Ты знаешь, что я не могу ничего обещать.

Пирс отнял мои руки, лежавшие на его шее, и формально опустил их между нами.

— Ты разочаровалась в любви.

Покачав головой, я подняла наши переплетенные руки и поцеловала его костяшки.

— Нет. Но она принесет лишь боль, если ты рассчитываешь на длительные отношения, а их не будет. Извини, Пирс. Я не могу обещать больше, чем это.

— Рэйчел…

Я остановила его, тряхнув головой.

— Я не разочаровалась в любви, но я больше не собираюсь плакать, когда все закончится.

Врушка, врушка.

Пораженный, он ответил:

— Я не собираюсь покидать тебя.

По мне пробежала дрожь, и хотя мы сидели, пытаясь найти путь в новые отношения, я вспомнила наше прошлое и его поступки: взял тело другого человека, чтобы стать живым, учил черной магии и сам использовал ее открыто, пытался убить Ала. Он обладал большой силой, так же, как и я, и он думал, что он любит меня? Да он же едва меня знает.

— Пирс, ты уйдешь.

— Но остаться с тобой — мое единственное желание, — сказал он искренне, проведя рукой по моей коже.

Я слабо улыбнулась и склонилась к нему.

— Нет, — ответила я. — Желания — это ложь. Скажи мне, что ты уйдешь. Скажи, что не можешь остаться. Скажите, что все это лишь на время, чтобы я могла насладиться этим сегодня, — прошептала я ему в ухо, как будто произнесение этих слов громче сломает меня. — И когда ты уйдешь, не думай, что я бессердечна, потому что не заплачу. Я не могу больше плакать, Пирс. Это слишком больно.