Ким Харрисон - На несколько демонов больше

Я хоть с трудом, но смогла сесть. Сердце зачастило, я привалилась к спинке кровати. Вздрогнула, подняв руку к шее и нащупав повязку. Вроде бы ничего страшного, и я опустила руку к животу, где бурчало.

Лицо у меня стало неподвижным, когда я поняла, что раздвоения больше нет.

Тогда я села прямо, с тревогой вспоминая Кери и Дэвида. Резким импульсом пронзил меня страх. Здесь был Миниас, а я была не в своем уме в полном смысле этого слова. Куда девалось проклятие? Кери собиралась его удалить. О господи, Айви! Ее же растерзал Пискари! Но я помнила ее в машине, она была живая. Или нет?

Отбросив плед, я готова была пойти выяснять, кто здесь, и требовать ответа, но тут меня обдало прохладой от вентилятора — И до меня дошло, что есть проблемы более срочные.

— Гм… надо бы в туалет, — пробормотала я, спуская ноги с кровати далеко не так быстро, как мне хотелось бы. Куча ноющих мышц, синяков, царапин и ссадин отозвались в самых разных местах. И еще ноги слабо держали. Я из осторожности и для равновесия ухватилась рукой за спинку кровати. Последний раз, до того как отключиться, я была в том великолепном платье подружки невесты, сейчас — в трусах и длинной футболке.

На комоде среди моих духов и на досье Ника лежала моя расческа, тюбик мази с антибиотиком и пластыри.

Тут я вздрогнула: что-то прошло сквозь мою ауру со звоном серебряных колокольчиков и вышло из меня, оставив ощущение зимнего сада. Ощущение совершенно незнакомое, но не неприятное — скорее как уколы снежинок на поднятом к небу лице. С тревогой я задрала футболку — посмотреть в зеркало на порезы и ушибы. Значит, я не мертва. В аду меня бы не приняли в футболке Такаты с надписью «СЦЕНА», а на небе пахло бы лучше.

Закрылась входная дверь, и стало тихо. Медленно двигаясь, я направилась к двери в ванную, чувствуя протест каждой мышцы. В туалет мне надо было обязательно и срочно. Но когда рука легла на ручку двери, я застыла: началось щекотание в носу. Тянуло чихнуть.

Струйка тревоги потекла во мне, и я сделала глубокий вдох, стараясь подавить позыв. Рука легла на повязку на шее, чтобы удержать ее на месте, когда меня встряхнуло чиханием. Я сгорбилась — и еще чихнула. И еще.

Черт побери, это Миниас!

— Где мое вещее зеркало? — прошептала я, в панике оглядывая темную комнату. Бросилась к шкафу, распахнула дверцы. Здесь я его оставила, точно помню. Или нет?

Упала на колени — меня дернуло болью, стала искать, отшвыривая в стороны ботинки и старые журналы. Снова чихнула, скривившись от пульсирующей боли в шее. В темноте шкафа ни- чего не было видно, но я даже вскрикнула от облегчения, нащупав прохладу стекла. Вскочив и пошатываясь, я отступила в свою комнату.

Волосы лезли в глаза, я хлопнулась на кровать. Положила руку на зеркало — и застыла, пытаясь вспомнить слово. Но было уже поздно.

Я обернулась на легкий хлопок вытесненного воздуха, вскочила на ноги с зеркалом в руке. Миниас стоял в тени между мною и закрытой дверью, в своей смешной шляпе на каштановых кудрях, в экзотической фиолетовой мантии; наброшенной на широкие плечи, и слабый свет играл на пальцах босых ног.

— Нет! — крикнула я в ужасе, когда Миниас поднял руку. Я не стала ждать, что он скажет, а ухватила вещее зеркало и обрушила ему на голову.

Оно угодило в цель, оставив у меня в руке боль от резкого движения. Миниас ойкнул от боли, а зеркало развалилось на три тяжелых куска. С вытаращенными глазами я отшатнулась, тряся саднящей рукой и зачерпывая из линии.

Демон изрыгнул какие-то непонятные мне, но нехорошие слова, и я, продолжая пятиться, поставила круг. Но он не был создан над начерченной линией, и я знала, что он не устоит.

Миниас шагнул вперед, ткнул в круг пальцем, и барьер рухнул.

Я отступила и ударила ногой, но Миниас успел ее перехватить. Леденящий страх охватил меня при этом, потому что он заставил меня задом допрыгать до кровати и толкнул на нее.

— Дура ты, ведьма, — сказал он презрительно и дал мне пощечину.

Вспыхнули в глазах искры. Наверное, я потеряла сознание, потому что следующее, что я помню — это нагнувшегося надо мной демона. Ахнув, я ткнула вперед ладонью, попала ему в нос. Демон отшатнулся, ругаясь.

— Вон отсюда! — заорала я.

— Да я бы с радостью, ведьмандерталка тупоголовая! — сказал он слегка гнусаво, потому что зажимал себе нос рукой. — Ты успокоишься? Я не стану тебя трогать, если ты перестанешь меня бить.

Я глянула на закрытую дверь, а он убрал руку от носа, проверяя, идет ли кровь. Потом он буркнул что-то по-латыни, и зеркало на комоде засветилось, разгоняя предрассветный мрак. Во рту у меня пересохло, я отползла к спинке кровати.

—С чего я должна тебе верить?

— Да не верь. — Миниас осмотрел руку при свете зеркала, потом опустил ее. — В жизни не видал таких упрямых тупиц. Я пытаюсь выполнить соглашение и вернуться к спокойной жизни, а ты рвешься играть в чародейку и демона.

Чувствуя, как успокаивается пульс, я глянула на дверь, снова на него. Кто-то вышел из церкви, послышался шум мотора. Наверняка это Айви. Если бы она осталась в церкви, услышала бы нас и пришла.

— И я вне опасности? — спросила я тихо, чтобы не болело горло, и соображая, можно ли все-таки ему верить. — Мы сейчас связаны незавершенной сделкой?

Миниас встал как стоял раньше, наклонив голову от раздражения моей тупостью.

— Я пытаюсь все это закончить. В том виде, в котором это сформулировал твой вервольф, работа не закончена, пока я не удостоверюсь, что проклятие из тебя вышло и ты снова стала сама собой — то есть той же тупой и упрямой ведьмой. До тех пор всякий, находившийся в том помещении, находится под защитой. Так что — да, мы связаны незавершенной сделкой. — Его взгляд устремился на меня, и я поежилась. — Но ты не вне опасности.

Я подобрала под себя ноги — все это мне ну никак не нравилось.

— Я не буду платить за то, что ты сюда пришел, — забормотала я бессвязно. — Я пыталась ответить по зеркалу, ты мне времени не дал.

— О господи! — воскликнул Миниас, скрещивая руки на груди и прислоняясь к комоду. Флакончики попадали, и он отскочил вперед. — Это же очень маленький дисбаланс, — сказал он, ловя пальцами опрокинутый флакон, потом, наплевав на остальные, повернулся ко мне. — Ты всегда заставляешь платить своих кавалеров? — добавил он. — Не удивительно, что не можешь удержать бойфренда.

— Заткнись! — заорала я, надсаживая горло.

Боже мой, Кистен! Нет, Пискари лгал. Не может быть, чтобы это была правда. Иначе мне пришлось бы решать, я выше места или нет. И я не очень умею отвечать себе, что мне чего-то не получить — если этого «чего-то» мне очень хочется.