Стефени Майер - Полуночное солнце

Я израсходовал весь воздух. Если я собираюсь продолжить разговор, мне придётся вдохнуть.

А избежать дальнейшего разговора будет трудно. К несчастью для неё, то, что мы сидели за одним столом, делало нас партнёрами по лабораторным, и сегодня мы как раз должны будем работать вместе. Будет странно — и к тому же необъяснимо грубо — игнорировать её, вместе делая одну работу. Это только приведет её к ещё большим подозрениям и опасениям...

Я отстранился от неё так далеко, как мог, не передвигая стула, и повернул голову в проход между рядами. Собрался с духом, напрягся, а затем рывком втянул через рот полную грудь воздуха.

Ахх! Как же было больно! Даже не чувствуя её запаха, я мог ощущать её вкус на языке. Горло вдруг снова вспыхнуло. Жажда не уменьшилась ни на йоту по сравнению той, что была на прошлой неделе, когда я впервые почувствовал её аромат.

Я стиснул зубы и постарался взять себя в руки.

— Приступайте, — скомандовал мистер Бэннер.

Казалось, что повернуться к девушке, не отрывавшей взгляда от поверхности стола, и улыбнуться ей стоило мне всего самоконтроля, которого я добился за семьдесят лет упорной работы.

— Уступаю даме, партнёр, — предложил я.

Она подняла на меня взор, и вдруг побледнела, а глаза её раскрылись шире. Что-то было не так с моим лицом? Девушку перепугало его выражение? Она молчала.

— Ну, если хочешь, я могу начать, — тихо сказал я.

— Нет, — ответила она наконец. Её щёки из бледных сделались вновь розовыми, а потом и красными. — Я начну.

Я сделал вид, что поглощён осмотром оборудования, находившегося на столе: вот потрепанный микроскоп, вот коробочка со срезами... Лучше уж смотреть на это, чем наблюдать прилив крови к её тонкой коже. Я сделал ещё один короткий вдох сквозь зубы и скорчился: моё горло опять воспламенилось.

— Профаза, — сказала она после быстрой проверки. Она принялась убирать препарат, хотя удостоила его лишь поверхностного внимания.

— Не возражаешь, если я взгляну? — Я инстинктивно потянулся остановить её руку, чтобы она не убрала срез. Как глупо: я забыл, что не являюсь таким же человеком, как она! В ту же секунду я почувствовал, как её жар обжёг мою кожу. Меня как будто тряхнуло током — её рука, которую она тут же поспешила выдернуть из-под моей, показалась мне гораздо горячее обычных 36,6 градусов. Огонь прожёг мою руку до самого плеча.

— Прости, — пробормотал я сквозь стиснутые зубы. Не зная, куда спрятать глаза, я схватил микроскоп и уставился в окуляр. Она была права.

— Профаза, — подтвердил я.

Я всё ещё чувствовал себя слишком неловко, чтобы взглянуть на неё. Дыша как можно тише сквозь сжатые зубы и стараясь не обращать внимания на жгучую жажду, я сосредоточился на простой задаче: записать результат опыта в соответствующей графе и затем заменить первый срез на следующий.

О чём она сейчас думает? Что она почувствовала, когда я коснулся её руки? Наощупь моя кожа была отвратительно холодна. Неудивительно, что девушка притихла.

Я взглянул на срез.

— Анафаза, — сказал я себе и заполнил вторую графу.

— Можно мне? — спросила она.

Я посмотрел на неё и с удивлением увидел, что она в нетерпении ждёт, протянув руку к микроскопу. Да она, похоже, совсем меня и не боялась!

В глазах её светилась надежда. Неужели надеется, что я ошибся? Пожалуйста, пусть убедится сама — и я, снисходительно улыбнувшись, придвинул микроскоп к ней.

Она глянула в объектив — и сникла, её губы разочарованно поджались.

— Третий срез? — попросила она, не отрываясь от объектива и протянув руку. Я осторожно опустил следующий препарат на её ладонь, внимательно следя, чтобы на этот раз не коснуться её кожи. От девушки исходил жар, как от раскалённой нагревательной лампы. Я даже почувствовал, что моё холодное тело слегка нагрелось.

Она удостоила срез лишь короткого взгляда и небрежно бросила: "Интерфаза". Мне показалось, что небрежность её тона была слека наигранной. Она пододвинула микроскоп ко мне, но не стала ничего писать — ждала меня. Я проверил — она опять оказалась права.

Так мы и закончили работу — иногда перебрасываясь одним-двумя словами и упорно избегая встречаться взглядами. Пока что мы были единственными — остальные всё ещё корпели над препаратами и микроскопами. Майк Ньютон никак не мог толком сосредоточиться: выполняя работу, он старался не выпускать из виду и нас с Беллой.

"И какого чёрта он вернулся, сидел бы там, куда уезжал!" — думал Майк, бросая на меня угрюмые взгляды. Хмм, интересно... Я и не подозревал, что парень испытывает ко мне какие-то нехорошие чувства. Это что-то новенькое. Причем совсем свежее — совпало с приходом к нам новой ученицы. Что ещё интереснее: к своему удивлению, я обнаружил, что отвечаю Майку "любовью на любовь".

Я снова взглянул на девушку, поражённый тем, как она, несмотря на свою обычную, непритязательную внешность, умудрилась поставить мою жизнь с ног на голову.

Нет, в общем-то, я понимал Майка. Она была очень мила... но не в обычном смысле этого слова. Её лицо было было интересно, а это куда больше, чем просто красиво. Не совсем гармоничное — узкий подбородок немного не соответствовал широким скулам. Белая кожа резко контрастировала с тёмными волосами. А ещё эти глаза, исполненные молчаливых тайн...

И вдруг эти глаза принялись сверлить мои собственные.

Я ответил тем же, пытаясь разгадать хотя бы какую-нибудь, хоть самую маленькую из её тайн.

— Ты надел контактные линзы? — внезапно спросила она.

Что за странный вопрос.

— Нет. — Идея по улучшению моего зрения позабавила меня.

— О, — пробормотала она. — Мне показалось, что глаза у тебя какие-то не такие, как раньше.

Меня пробрал озноб: я понял, что был не единственным, кто сегодня предпринимал попытки разгадать чужие тайны.

Я неопределённо пожал вдруг одеревеневшими плечами и невидящим взором уставился перед собой, на совершающего обход учителя.

Конечно, мои глаза были не такими, как раньше! С того времени, как она последний раз смотрела в них, они изменились. Готовясь к сегодняшнему испытанию на прочность, я все выходные охотился и, стараясь утолить жажду, насыщался свыше всех мыслимых пределов. Впрочем, сколько бы крови животных я ни выпил, неотразимый аромат, разливавшийся в воздухе вокруг этой девушки, по-прежнему едва не сводил меня с ума. В тот раз мои глаза были черны от жажды. Теперь же, когда я был переполнен кровью, они приобрели тёплый, золотисто-янтарный цвет.

Если бы я вовремя сообразил, что она имела в виду своим вопросом, я бы просто ответил "да". Поздравляю, мистер Каллен, со вторым промахом за одни полчаса.