Энн Райс - Час ведьмовства

Но оказалось, что никаких слов Майкл не произносил. Владелица яхты сообщила: открыв глаза, он что-то пробормотал, но она не расслышала. По мнению женщины, слово начиналось на букву «л». Возможно, чье-то имя. Вскоре его забрала береговая охрана. В машине «скорой помощи» он стал буянить – пришлось сделать ему успокоительный укол.

Майкл все равно хотел поговорить со всеми этими людьми, особенно с женщиной, приводившей его в чувство. Об этом он сказал тележурналистам, пришедшим брать интервью.

Каждый вечер Джимми и Стейси засиживались в его палате допоздна. Каждое утро приходила тетя Вивиан. Наконец пришла и Тереза, робкая, испуганная. Она, видите ли, не выносит больничную обстановку и не может находиться среди больных людей!

Майкл рассмеялся. Это же надо договориться до такого! Затем, поддавшись импульсу, он не удержался: стянул перчатки и схватил Терезу за руку.

«Боюсь… не люблю тебя, ты теперь стал центром внимания… послать бы все это подальше… не верю, что ты там утонул, это смешно… я хочу отсюда уйти… прежде чем туда ехать, ты должен был мне позвонить…»

– Поезжай-ка домой, голубушка, – сказал ей Майкл.

Однажды во время тихого часа одна из сиделок сунула ему в руку авторучку в серебряном корпусе. Майкл только что очнулся от крепкого сна. Перчатки лежали на тумбочке.

– Назовите мне ее имя, – попросила сиделка.

– Я не знаю ее имени. Я вижу письменный стол.

– Постарайтесь.

– Красивый письменный стол из красного дерева, столешница обтянута зеленым сукном.

– Но как зовут женщину, которая пользовалась этой ручкой?

– Эллисон.

– Правильно. А где она находится?

– Не знаю.

– Попробуйте еще раз.

– Говорю вам, я не знаю. Женщина дала вам эту ручку, вы положили ее в сумочку, а сегодня утром достали. Это всего лишь образы, картинки. Я не знаю, где эта женщина. Вы сидите в кафе и что-то рисуете этой ручкой на бумажной салфетке. Вы думаете о том, чтобы показать ручку мне.

– Она умерла, не так ли?

– Говорю вам, я не знаю. Не вижу. Эллисон – это все, что я могу сказать. Она писала этой ручкой список продуктов. Ради Бога, неужели вы хотите, чтобы я перечислил вам, что туда входило?

– Вы должны видеть больше.

– А я не вижу!

Майкл натянул перчатки. Теперь ничто не заставит его снять их снова.

На другой день Майкл покинул больницу.

Три следующие недели были сплошным мучением. Майклу позвонили двое служащих береговой охраны, а также один из водителей «скорой помощи», но никто из них не смог ему помочь. Что касается его спасительницы, то женщина не желала, чтобы где-либо упоминали ее имя. Доктор Моррис обещал выполнить эту просьбу. Между тем береговая охрана сообщила прессе, что они не успели записать ни название судна, ни его регистрационный номер. Один из журналистов утверждал, что это прогулочная океанская яхта. Если так, сейчас она вполне может находиться в другом полушарии.

К этому времени Майкл понял, что рассказал свою историю уже слишком большому числу людей. Каждый популярный журнал в стране стремился напечатать на своих страницах интервью с ним. Куда бы Майкл ни пошел, он повсюду сталкивался с газетчиками или просто любопытными, норовившими сунуть ему в руки бумажник или фотографию. Телефон звонил беспрерывно. У входной двери громоздились груды писем. Хотя Майкл все это время «собирал чемоданы», он никак не мог решиться на отъезд – вместо этого целыми днями пил ледяное пиво, а когда оно недостаточно замораживало мысли, брался за бурбон.

Друзья Майкла старались не оставлять его в беде. Они по очереди пытались успокоить его и отвлечь от выпивки, но все их усилия оказывались безрезультатными. Стейси даже читала Майклу вслух, поскольку он не мог читать сам… Майкл понимал, что уже довел всех до ручки.

А дело было в том, что мозг его лихорадочно работал, пытаясь все расставить по полочкам. Если он не может вспомнить, то должен хотя бы разобраться во всем, что связано с этим ужасным, потрясшим его до глубины души происшествием. Но Майкл сознавал, что его мысли постоянно крутятся вокруг «жизни и смерти», возвращаются к тому, что случилось «там». Он размышлял о разрушении барьеров между жизнью и смертью как в популярном, так и в серьезном искусстве. Неужели этого никто не замечает? Фильмы и книги всегда рассказывают людям о происходящем. Чтобы понять, достаточно лишь внимательно читать и смотреть. Сам он понял это еще до того, как все случилось.

Взять, например, фильм Бергмана «Фанни и Александр». Там мертвые запросто приходят, гуляют и разговаривают с живыми. То же происходит в «Чертополохе». И в драме «Шепоты и крик», где разговаривают восставшие мертвецы. Есть даже какая-то комедия с подобным сюжетом. Да и вообще, в фильмах легкого жанра такое случается весьма и весьма часто. Взять хотя бы «Женщину в белом», где мертвая девочка появляется в спальне маленького мальчика. А в «Джулии» с Миа Фэрроу героиню преследует мертвый ребенок, гоняясь за ней по всему Лондону.

– Майкл, ты просто чокнутый, – говорили ему друзья.

– А вы разве не видите, что речь об этом идет не только в фильмах ужасов? Это происходит во всем нашем искусстве. Кто-нибудь из вас читал «Белый отель»? Так вот, повествование там продолжается и после смерти героини, события происходят уже в загробном мире… Говорю вам, что-то должно случиться. Барьер рушится. Я сам говорил с мертвыми и потом вернулся. На каком-то подсознательном уровне мы все понимаем, что барьер трещит.

– Майкл, тебе нужно успокоиться. Эта история с твоими руками…

– Да оставьте вы в покое мои руки!

Но что греха таить, Майкл действительно чокнутый. И таковым намерен оставаться. Ему нравится быть чокнутым… Майкл позвонил и заказал очередную упаковку пива. Тете Вив не придется ни за чем выходить. К тому же у него припрятан неплохой запас «Гленливет Скотч» и еще больший запас «Джека Дэниелса». Так что он может не просыхать до самой смерти. Никаких проблем.

По телефону Майкл ликвидировал в конце концов и свою компанию. Когда он попытался вновь заняться делом, сотрудники без обиняков велели ему отправлялся домой. Они не смогли работать под его нескончаемую болтовню. Майкл перескакивал с темы на тему. Вдобавок там же болтался репортер, упрашивавший Майкла продемонстрировать свои способности ради какой-то женщины из округа Сонома… Существовала еще одна особенность, которая тоже мучила его и о которой он не мог никому рассказать. Майкл ощущал эмоциональное воздействие людей независимо от того, касался он их или нет.

Нечто похожее на спонтанную телепатию. Не нужно было даже снимать перчатки. Майкл получал не информацию – просто сильное эмоциональное впечатление, говорившее о симпатии, антипатии, правде или лжи. Иногда он так глубоко погружался в этот поток, что видел лишь движение губ человека – а слов не слышал вообще.