Стивен Кинг - Исход (Том 1)

Он сказал: «Ты что, глухой?»

Парень действовал так, будто не слышал, что ему говорит Том, кроме тех моментов, когда смотрел прямо на него. К тому же этот человек не сказал ему ни единого слова, даже «привет». Иногда люди не отвечали на вопросы Тома, потому что нечто в его лице говорило им, что он немного сдвинутый. Но когда происходило подобное, не отвечающий ему человек выглядел печальным или смущенным. А вот этот человек действовал совсем по-другому — он соединил большой и указательный пальцы, и Том понял, что это означает о'кей… но все равно тот парень не произнес ни слова. Приложил руки к ушам и покачал головой. Руки на рот и то же самое. Руки на шею и опять тот же жест.

Комната осветилась: соединение свершилось.

— Боже праведный! — воскликнул Том, и жизнь снова вернулась на его лицо. Его покрасневшие глаза заблестели. Он ринулся в аптеку Нортона, забью, что это противозаконно. Не разговаривающий парень намазывал что-то, пахнущее йодом, на вату, а затем протирал ваткой лоб.

— Эй, мистер! — выкрикнул Том, подбежав к нему со спины. Не разговаривающий парень не повернулся. Том постоял в замешательстве, но потом вспомнил. Он похлопал Ника по плечу, и Ник повернулся.

— Ты глухонемой, ведь так? Не можешь слышать! Не можешь говорить! Правильно?

Ник кивнул. И реакция Тома просто поразила его. Том подпрыгнул вверх и бешено захлопал в ладоши.

— Я додумался до этого! Ай да молодец! Я сам догадался! Ай да Том Каллен!

Ник улыбнулся. Он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь его недостатки доставляли кому-либо такую бурную радость.

Перед зданием суда была небольшая городская площадь, на которой стояла подводная лодка времен второй мировой войны. Дощечка рядом уведомляла, что этот памятник воздвигнут в честь парней из округа Харпер, которые ПРИНЕСЛИ ОГРОМНУЮ ЖЕРТВУ СВОЕЙ СТРАНЕ. Сидя в тени этого памятника, Ник Андрос и Том Каллен закусывали ветчиной и цыплятами с картофельными чипсами. Лоб Ника над левым глазом был крестообразно заклеен пластырем. Ник читал по губам Тома (это было трудновато, потому что рот Тома был набит едой), рассеянно отмечая для себя, что чертовски устал питаться одними консервами. Чего он действительно хотел, так это огромного бифштекса с кровью.

Том не умолкал ни на секунду. Он то и дело повторялся, перемежая свою речь восклицаниями типа «Бог мой!» или «Вот это да!» Нику было все равно. Он не понимал до конца, насколько сильно истосковался по людям до встречи с Томом, или того, что втайне боялся остаться единственным человеком на Земле. Однажды ему даже пришла в голову мысль, что болезнь убила всех, кроме глухонемых. Теперь, думал он, улыбаясь про себя, можно спекулировать на возможности, что она уничтожила всех, кроме глухонемых и умственно отсталых. Эта мысль, такая забавная при ярком свете летнего солнечного дня, будет преследовать его ночью, только она не будет уже такой смешной.

Ему было интересно, что думает Том об исчезновении других людей. Он уже слышал о том, что отец Тома сбежал с официанткой пару лет назад, и о том, как парень работал подручным на ферме Норбатта, и о том, как два года назад мистер Норбатт решил, что Том «достаточно нормальный», и доверил ему топор, и о «больших мальчиках», которые однажды вечером напали на Тома, а он «избил их до полусмерти, уложив одного из них в больницу с переломами, вот что сделал Том Каллен». Узнал он и о том, как Том нашел свою мать в доме миссис Блейкли, обе они были мертвы, поэтому Том ушел оттуда. Иисус не придет и не заберет мертвых в рай, пока кто-то подсматривает, как сказал Том (Ник отметил, что Иисус Тома был Санта-Клаусом наоборот, он забирал людей через дымоход, вместо того чтобы дарить им подарки). Но Том совсем ничего не говорил об опустевшем городке или о шоссе, проходящем через Мэй, по которому никто не ездил и не шел.

Ник притронулся рукой к груди Тома, останавливая поток слов.

— Что? — спросил Том.

Ник описал круг рукой, показывая на здания в центральной части городка. Он гротескно изобразил удивление на лице, приподняв брови, склонив голову набок и почесав затылок. Затем изобразил пальцами движения идущего и закончил тем, что вопросительно посмотрел на Тома. То, что он увидел, встревожило его. Лицо Тома стало безжизненным, как у покойника. Его глаза, такие яркие всего мгновение назад, превратились в пыльно-голубые камешки. Рот открылся, предоставив на обозрение Нику недожеванные картофельные чипсы. Руки застыли на коленях.

Ник, обеспокоенный, потянулся, чтобы притронуться к нему. Но не успел он сделать это, как тело Тома дернулось. Ресницы затрепетали, и жизнь снова заполнила его глаза, как вода наполняет пустой стакан. Том улыбнулся. Если бы над его головой сейчас появился шар с надписью ЭВРИКА, то это стало бы самым точным определением.

— Ты хочешь знать, куда подевались все люди! — воскликнул Том.

Ник что есть силы закивал головой.

— Ну, я думаю, все они отправились в Канзас-Сити, — произнес Том. — Точно! Вечно они говорили, что это слишком маленький городишко. Здесь ничего не происходит. Никаких развлечений. Даже на роликовых коньках негде покататься. Моя мама всегда говорила, что если люди уезжают, то они не возвращаются. Как мой папа, например, он сбежал с официанткой из бара Бумера. Поэтому я думаю, что все они собрались и одновременно уехали. Должно быть, в Канзас-Сити, разве не так? Наверное, туда они и уехали. Кроме миссис Блейкли и моей мамы. Иисус скоро заберет их в рай.

Том возобновил свой прежний монолог.

«Уехали в Канзас-Сити, — подумал Ник. — Судя по тому, что известно мне, такое тоже возможно. Все оставшиеся на печальной планете ухватились за руку Господа и либо отправились в последний путь, либо в Канзас-Сити».

Он откинулся назад, и веки его налились свинцом. Слова Тома исчезли, превратившись в бессвязный поток, напоминающий современную поэзию:

Мама сказала нельзяно я сказал, я сказал имлучше не связываться.

Прошлой ночью, которую он провел в сарае, ему снились кошмары, и теперь на сытый желудок единственное, чего он хотел…

Мой Бог конечно хотел.

Ник заснул. Проснувшись, он ошеломленно удивился (так бывает после крепкого дневного сна), почему он так вспотел. Сев, он все понял. Было четверть пятого; он проспал более двух с половиной часов, и солнце переместилось из-за памятника. Но и это еще не все. Том Каллен в приливе заботливости укрыл его, чтобы Ник не простыл. Двумя покрывалами, а сверху еще и пуховым одеялом. Ник откинул их в сторону, встал и потянулся. Тома нигде не было видно. Ник медленно, направился к площади, раздумывая, что — если вообще что-то — ему делать в отношении Тома… или с ним. Слабоумный приятель уплетал что-то из банки в отдаленном конце площади. Он не испытывал угрызений совести, выбирая еду для себя, потому что, как сказал Том, двери супермаркета не были закрыты.