Людмила Горбченко - Наследие викинга

    Я читал, и невольно, то ужасался жестокости того времени, то удивлялся несомненному благородству некоторых поступков Тьёдвальда и его соратников. Пиратское прошлое, возможно, не позволяло деду полностью довериться своим домочадцам, и он устроил себе тайник, где мог время от времени уединиться и предаться воспоминаниям,  спрятать часть своих богатств. В одном из свитков я прочел о шхуне, затонувшей во время шторма у фьордов скандинавского полуострова. На ней, судя по описаниям  Тьёдвальда, находился  огромный клад.

    Долго, до позднего вечера, я провел в тайнике своего самого загадочного из предков, читая и пытаясь представить его приключения, его заботы и чаяния. И постепенно стал приходить к мысли, что мы с ним чем-то похожи. Мы оба, как неприкаянные, не имели цели и будущего. Он, ожидая смерти в каждом бою, не заглядывал далеко вперед. Я же вообще не мог представить своего сколько-нибудь ближайшего будущего. Но в конце концов, пройдя долгий путь, он все же нашел свое пристанище, возможно, и мне найдется место в этом жестоком и несправедливом мире.

    С трудом протиснувшись сквозь узкий проем в скале, заменяющий окно, и цепляясь за выступы, со скоростью бегущей лани я вскарабкался на верх утеса. Нырнув в заросли вереска, отправился в лес на охоту. Лесные запахи приятно радовали меня. Проведя весь день в каменном мешке, мне хотелось насладиться чистым воздухом и размять затекшие мышцы. Легкой рысью я бежал по лесу, прислушиваясь и принюхиваясь к окружающим меня звукам и запахам, стараясь найти добычу. Наконец, в самой глуши я почуял стадо лосей и направился в ту сторону.                                                                                        

Глава 3

     Вернувшись к себе глубокой ночью, предварительно заглянув в подвал и починив замок, я почуял свежий запах человека. В комнате кто-то побывал и совсем недавно! Внимательно оглядевшись и ничего странного не увидев, я успокоился. Возможно, заходил кто-то из слуг. В эту ночь я остался в комнате и не пошел в библиотеку.  Следующей ночью, я ощутил тот же запах в библиотеке, он был тоже совсем свежим. Это меня насторожило, но застать меня  врасплох не удастся никому, и я решил не уходить, но тем не менее быть  начеку.

   Однажды, придя к себе, я увидел на постели лист бумаги. Развернув его, я прочел: «Прошу вас поговорить со мной, клянусь, что о нашей встрече никто не узнает». Что это может означать? Кто-то узнал мою тайну, и чем это может мне грозить? Подумав немного, я решил остаться в своей комнате и выяснить все до конца. Я принял решение: послушаю мысли того, кто придет, и, если мне грозит опасность, уйду через окно. Если меня разоблачили, мне придется переселиться в катакомбы Тьёдвальда.

   Глубокой ночью послышались шаги. Человек был один и думал лишь о том, чтобы выяснить, кто я. В его мыслях ясно читалась тревога, он не мог понять моих мотивов: если я злодей или грабитель, то почему так долго нахожусь в замке, ничего не взяв. Если я пропавший молодой сеньор, то почему не показываюсь родителям, сходящим с ума от тревоги.

   Тибо! Конечно, Тибо! Кто еще мог так рассуждать? Другой на его месте уже давно побежал бы с докладом к отцу, а ему непременно нужно все выяснить самому, прежде чем тревожить господина!  Я решил остаться, и будь что будет! Хоть кто-то будет знать обо мне! Если он сможет пересилить страх и выслушает меня, то, может быть, отговорит отца от дальнейших поисков.  Как знать, возможно, он и маму уверит в том, что я погиб, и она, погоревав, успокоится: это все же лучше, чем ждать всю жизнь и терзаться неизвестностью.

    Тибальд, негромко постучав, сразу открыл дверь, приготовившись к атаке непонятного ему незнакомца.

  - Входи, Тибо, – тихо сказал я.

   И мы одновременно вздрогнули. Он – от того, что не узнал меня и не ожидал, что незнакомец знает его имя. Я – от того, что впервые слышу свой изменившийся голос. За все время, с часа своего перевоплощения, я заговорил  в первый раз. Мой голос мягким, бархатным баритоном звучал, успокаивая и завораживая. Он послушно вошел, держа в руках небольшую свечу и закрыл за собой дверь. В его голове метались мысли от подсознательного ужаса, который я ему внушал. Я вспомнил свой страх, который побудил меня открыть глаза перед тем, как впасть в бездонную тьму, тогда, в парке, несколько месяцев назад!

    У меня же его близкое присутствие, да еще в ограниченном помещении, вызвало сильнейшую жажду крови. Немыслимым усилием воли, ухватившись за спинку стула и загородившись им, словно эта преграда могла помочь, я замер в дальнем и темном углу комнаты. Мысли путались, во рту появился горький привкус ядовитой слюны, мышцы напряглись, готовые к атаке. В голове проносились заманчивые картины убийства и наслаждения от выпитой крови. Я застонал от бессилия.

     Тибальд, словно почувствовав мою борьбу, отошел на предельное расстояние и, прижавшись спиной к стене, спросил:

    - Кто вы? И почему таитесь?

    - Ты не узнал меня, Тибо?  Я твой пропавший господин. Мне необходимо рассказать тебе все, что со мной произошло. Прошу, выслушай до конца, а потом решишь, что делать.

    Сомнение и страх не давали ему сосредоточиться: мы оба были заложниками моей новой ипостаси. Не знаю, смог бы я выдержать эту пытку, не реши он остаться и выслушать меня. Следя за его терзаниями, я отвлекался от своих. Медленно и осмотрительно я передвинулся и встал перед открытым окном, ветерок, дующий в спину, облегчил мучения. Моего лица не было видно. Тибо, сомневаясь и ожидая подвоха, все же решил меня выслушать. Прежде чем он высказал согласие, я  сказал:

  - Спасибо, ты всегда был разумнее и выдержаннее меня. Надеюсь, что это качество поможет нам обоим, – и я начал свой рассказ. Я поведал ему все, начиная с нашей последней встречи, когда я сообщил ему о свидании, назначенном мне Дианой.

    Он слушал меня с нарастающим ужасом и изумлением. Он мне верил, потому что легенды и предания, рассказываемые по вечерам на посиделках слуг, всегда изобиловали  ведьмами, гномами и чудовищами, такими как вампиры. Инкуб – вампир-искуситель, по-французски фоллет, истязающий женщин по ночам и затем выпивающий всю кровь своей жертвы. Ожившие трупы, пожирающие маленьких детей, и «ночные охотники» за припозднившимися путниками.

    Слушая, Тибо терялся в сомнениях: все, что он знал о вампирах, говорило об их звериной и неуправляемой жестокости, но вот я стою перед ним и спокойно разговариваю, не пытаясь его растерзать. Постепенно страх ушел, он перестал бояться, а я видел пережитое мною через призму его мыслей и впечатлений. Он понимал, чем грозит мне разоблачение – инквизиция, и осознавал всю меру моего доверия к нему!