Людмила Горбченко - Наследие викинга

  Жизнь входила в какое-то определенное русло, как-то налаживалась.

     Я проводил все ночи в библиотеке и только перед рассветом поднимался в свою комнату, чтобы немного почитать в постели. Я не мог отказать себе в этом, потому что так я чувствовал себя человеком. Однажды я наткнулся на старинные рукописи, относящиеся к временам моего предка, начавшего строительство нашего замка более 500 лет назад, Тьёдвальда Темного. Чертежи на старинных свитках, хозяйственные отчеты управляющего и тому подобные документы лежали в простом деревянном и ящике, задвинутом в дальний угол. Среди этих бумаг была одна карта, которая привлекла мое внимание. Совершенно неприметная рукопись, полустертая, больше похожая на примитивный чертеж, видимо, поэтому не привлекшая к себе ничьего внимания. Но, осмотрев ее (только моим острым зрением можно было разобрать начертанное в ней), я сразу понял, что это уникальный документ.  В нем были обозначены тайные входы в поземные тоннели, высеченные в скале под замком. У нас был один подземный ход, он выводил в лес и к морю. Но это было совсем другое подземелье!

    Перед тем как проснуться слугам, я спустился в кухню и, пройдя мимо огромного очага, открыл массивную деревянную дверь, ведущую  в хранилище вин, которое находилось в подвале под кухней. Не зажигая сечей, прошел вдоль огромных бочек с молодым вином, покоящихся на каменных ложах. Свернув в сторону, подошел к двери, запертой на огромный замок. Взял скобу, прибитую старинными заржавевшими гвоздями, и, легонько потянув на себя, оторвал ее. «Надеюсь, днем никому не придет в голову заглянуть сюда» – промелькнуло в моей голове. За дверями было еще одно помещение, в котором хранилась коллекция старинных вин и коньяков, а также спиртные напитки, доставленные из других стран и бывшие предметом гордости отца.

     Я прошел в самый дальний угол, туда, где в скале была высечена ниша с каменными полками, на которых стояли запыленные маленькие бочонки с драгоценными редчайшими напитками, и нажал на неприметный рычажок в виде каменного выступа. Ниша с глухим скрипом подалась  вперед и сторону, открывая неширокий вход в подземелье. Юркнув в него, я закрыл вход, нажав на такой же рычаг с внутренней стороны, и огляделся. Тоннель уходил  вниз крутыми ступенями, высеченными в скале. Стены с грубыми выступами, покрытые густой паутиной, свисавшей ажурной бахромой, сходились над головой в округлый свод. Воздух, застоявшийся и густой, пах плесенью. Осторожно ступая, я стал спускаться вниз. Пройдя довольно большое расстояние, я вышел в  небольшую пещеру, от которой отходили еще четыре хода. Внимательно приглядевшись, я увидел то, что искал: на стене возле каждого входа стоял знак. Возле правого – изображение дракона с саблей во рту. Судя по карте, он вел к выходу, открывавшему доступ к морю. Я пошел по нему.

     Тоннель полого спускался вниз. Вскоре воздух посвежел, в нем стал явно ощущаться запах моря. Повернув за некрутой поворот, я увидел слабый свет и вскоре стоял на площадке. Чуть ниже плескались волны. С океана узкий лаз увидеть невозможно, так как его прикрывал широкий уступ. Сейчас, во время прилива, вода стояла на уровне «высокой» воды, видимо, это позволяло лодкам подойти вплотную к скале и разгрузиться. Да, легенды о моем предке-пирате явно подтверждались: старик был, бесспорно, не промах! 

     Вернувшись в пещеру, я вошел во второй тоннель, у входа в который дракон лежал, положив голову на лапы. Пройдя совсем немного, я увидел два помещения напротив друг друга. Вход в каждый из них перекрывали железные решетки, а к стенам крепились … оковы! Он что, держал пленников?! Озадаченный этим открытием, я пошел дальше в глубь тоннеля. Он заканчивался большой круглой пещерой. Из стен, покрытых плесенью и густой паутиной, в железных кольцах торчали истлевшие от времени факелы. На полу валялись остатки каких-то досок, при прикосновении рассыпавшихся в прах. Посредине пещеры высился узкий каменный стол, возле которого стояли грубые деревянные колоды, служившие, судя по всему, стульями. Скорее всего, пещера служила складом.

     У входа в третий тоннель – изображение дракона, обернувшегося вокруг дерева и держащего в пасти ветку. Этот тоннель вел на поверхность, и выход из него находился в ближайшем лесу. Я быстро пробежал до его конца. Нашел вход в подземелье почти полностью заваленным, заросшим травой и кустарником. Не расчищая его, я выглянул в узкую щель и запомнил ориентиры.

    У четвертого входа дракон стоял на задних лапах и держал свиток, прикрывшись хвостом, как зонтом. «Предок был с юмором – устроил картинную галерею!» – ухмыльнулся я. Этот тоннель был самым загадочным. Он имел природный шурф, уходящий отвесно вниз и заполненный морской водой.

     Я подошел к шурфу, как раз когда начался отлив, и, вода, кружась стремительным водоворотом, уходила вниз.  Океан дышал приливами и отливами, каждые 6 часов меняя свой уровень. Во время отлива он в кипении вод оставлял за собой обнаженные острова, дно, украшенное, как драгоценностями морскими звездами, водорослями и ракушками, образовывая под скалами широкий пляж. Во время прилива его стремительный подъем догонял всякого, кто замешкается, и беднягу ждала неминуемая гибель.

  Не раздумывая, я бросился в воду. Обходиться долгое время без воздуха было непривычно. Мое зрение нисколько не ухудшилось в воде, и я внимательно осматривал стены, стараясь понять, зачем понадобилось пробивать ход к этому шурфу.  Немного погодя, я нашел ответ: в стене зиял широкий лаз. Ухватившись руками за его край, я втянулся в него, борясь с бешеным течением. От входа вверх шли ступени, вырубленные в естественном тоннеле, вода неглубоким ручьем стекала по ним. Поднимаясь все выше, я попал в грот и остановился, изумленный.

     Стены этого естественного грота были увешаны старинными драгоценными коврами и гобеленами, узкие щели пропускали неверный свет. Каменные полки и ниши, высеченные в скале,  были уставлены драгоценными вазами, изящной золотой и серебряной посудой. Посреди грота стояла массивная мебель времен Роллана Нормандского, пол устилали истлевшие восточные циновки. На одном из столов я заметил ларец, привлекший мое внимание искуснейшей работой. Приподняв крышку, я увидел свитки старинных пергаментов, золотые монеты и горсть драгоценных камней изумительной красоты и размера. Полюбовавшись на камни, я стал рассматривать свитки: в них говорилось о походах моего прапрадеда. Записи не были ностальгическими воспоминаниями – скорее памятками и отчетами. В них содержались сведения о пиратских походах его молодости и военных набегах с дружинами Ролана: сколько прибыли было получено от того или иного похода, где и как были спрятаны сокровища.