Игорь Липин - Казаки
Спохватившись, кинул ей большой лоскут, сшитый из клочков крысиных шкур, служивших одеялом:
— На вот! Укутайся, согрейся!
Поправив горящую лучину, пристально взглянул в лицо Марии. За эти несколько дней она сильно изменилась. Черные волосы были спутаны и потеряли свой блеск. Лоб закрывала широкая повязка из грязной тряпицы. Сквозь бледную кожу на скулах проступала зловещая синева кровоподтеков. Щёки впали, а глаза приобрели лихорадочный блеск.
— Где ж обутка и одежда-то твоя? — спросил Митяй, не переставая удивляться жалкому виду своей пленницы.
— Отдала всё… на еду сменяла и на мази лекарственные — чуть слышно прошептала Маша.
Мысленно чертыхнулся Митяй, но ничего не сказал. По закону вся одежда на пленнице принадлежала только ему — добытчику. Никто не имел права ни забирать её и не выменивать. Только разве пойдёшь сейчас в женскую землянку разбираться, почему так произошло? С бабьём спорить — себе дороже!
Молча пододвинул девушке ложку и котелок с варевом. Отвернувшись, чтобы не видеть как она ест, стал шурудить в печке кочергой. Глядя на мерцающие рубиновым цветом уголья и сполохи голубоватого пламени над ними, пытался разобраться в своих чувствах. Что-то непонятное творилось в душе. Отчего-то появлялась робость перед пленницей и это раздражало. Баба, она и есть баба, а вот только волнует она его. Неужто влюбился?
Злясь на себя, улёгся на нары и отвернулся к стене. Вскоре звяканье ложки о днище котелка прекратились. Слегка скрипнули доски на соседней постели. Уголёк лучины с шипением упал в воду. В землянке воцарился полумрак. Зимний день угасал и мутное оконце едва светилось в противоположной стене под потолком. Тихо потрескивали дрова в печи, да слегка подвывал ветер в трубе.
Митяю хотелось перелезть на соседние нары и сладко обнять девушку, но он чего-то стеснялся. Наконец решился. Откинув одеяло, нащупал согревшее в тепле землянки тело. Ласковые женские руки потянулись ему навстречу…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Часто и гулко кто-то колотил по сигнальной рельсе. Тяжёлые, звенящие металлом звуки больно отдавались в висках: — «Буммм… Буммм…. Буммм…»
Митяй вскочил, больно ударившись спросонья о потолок головой. Тревожный набат не прекращался. Что это? Неужто боевая тревога? Да такого сроду среди зимы не было!
На пожар не похоже — тогда было бы по три удара с длинным перерывом. Может спьяну кто-то шалит? Не, не может быть…. За такие шуточки головы вмиг можно лишиться. Вправду значит боевая тревога.
В таком случае Устав казачьей службы предписывал всем взрослым мужикам с оружием к командирской землянке бежать, а старикам, бабам и малым детям дома сидеть не высовываясь. Да ещё к обороне своего жилья готовиться на всякий случай.
От досады аж зубами заскрипел Митяйка. Со слов атамана получается, что испытание он так и не прошел. Значит не казак пока… Обидно! В землянке как малолетка сидеть должен! Небось даже безногий Прохор сейчас лихо катит по улице на свой лыжной тележке с арбалетом за плечами. Какой-никакой, а тоже вояка!
А делать-то нечего. Устав службы нарушать никому не позволено. За это вмиг, скорый на расправу атаман «берёзовой кашей» угостит. Только не настоящей кашей, а совсем другой…. Задницу заголят и раком без порток в специальный станок на центральном костровище поставят. На потеху всей станице, вицами берёзовыми, в воде мочёными, хлестать будут, да при этом ещё присказку приговаривать издевательскую: — «Будешь жить по Уставу — завоюешь честь и славу! Будешь жить по Уставу — завоюешь честь и славу…». Стыдоба!
На всякий случай быстро оделся Митяй по-походному, примотал запасной нож к прочному древку на манер копья и сбоку от двери расположился. Что не говори, а боевая тревога — это не шутки. Когда последний раз она объявлялась, он даже и не помнил…
Горящую лучину пришлось затушить — если враги ворвутся в землянку, они ничего не должны увидеть, а он их и в темноте легко сможет на ножи поставить.
— Митя! Что случилось-то? — неожиданно прошептала из сумрака Маша. У Митяя радостно обмерло сердце — первый раз она его назвала по имени, да ещё так нежно, как никто его ещё не называл.
— Не знаю, что случилось. Тревога боевая в станице! Да ты спи, спи. Не страшно это. Обойдётся… — ответил Митяй, сам не веря в свои слова. Происходящее не предвещало ничего хорошего.
Снаружи доносились невнятные крики. Гулко ахнули, один за другим, два ружейных выстрела. Кто-то истошно заорал как от сильной боли. Дела… Если до огнестрела дошло, то значит какая-то серьёзная заварушка случилась. Неожиданно набат стих.
Но отбоя тревоги — ударов с длительными промежутками не было. Криков тоже больше не было слышно.
Медленно тянулось время. Митяй терялся в догадках о том, что же произошло.
Неожиданно заскрипел снег возле землянки под тяжёлыми шагами. Судя по звукам, идущих было несколько человек. Руки крепче сжали копьё и он слегка отклонился назад чтобы удобнее было нанести неожиданный удар.
— Спит наверное парнишка с бабой своей — послышался чей-то голос.
— Да не, он не такой. Сейчас наверное с колотушкой за порогом поджидает.
Шагнёшь, и башку-то зараз проломит!
— Эй, Димитрий! Встречай гостей!
Облегчённо вздохнув, метнулся Митяй к печи и, раздув тлеющие уголья, запалил сразу две лучины.
В землянку ввалилась толпа мужиков. Вместе с ними степенно вошёл атаман Остап собственной персоной. Неспешно прошагав к красному углу, он без приглашения уселся за стол. Все остальные остались топтаться у порога, неловко согнув головы под низким потолком. В землянке в момент стало тесно. От удивления Митяя столбняк хватил. Творилось что-то невероятное. В жизни такого не бывало, чтобы сам атаман к простому казаку в землянку заходил!
Остап, между тем, хмурясь, осматривался кругом. Задержал взгляд на полке с книгами и, заметив забившуюся в углу на нарах Машу, многозначительно хмыкнул. Долго пялился в лицо Митяя и молчал. Все присутствующие тоже почтительно молчали. Сердце ёкнуло в предчувствии чего-то недоброго. Просто так атаманы в гости не заходят, а ничего хорошего в Митяевом положении ждать не приходилось.
— Вот что Димитрий, — наконец-то заговорил Остап: — Девку твою мы забираем.
— К…как так з…забираете? — неожиданно сорвавшимся голосом выдавил из себя Митяй.
— А вот так! На станицу крысятники напали. Отбить-то мы их отбили, только добром они уходить не хотят. Девку твою требуют выдать, да выкуп большой за неё обещают. Дочкой она самого главного крысятного князя оказалась. Потому и забираем штоб обратно отдать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});