Я тебя вижу - Влад Райбер
Но мой взгляд постоянно притягивало странное пятно на лице женщины. Что-то похожее на свежий ожог в форме человеческой ладони. Словно раскаленная железная рука зажимала старухе рот. Кожа обгорела до корочки.
«Так это убийство?», – с ужасом подумал я.
– Старая дура! – злобно сказал старик.
Я возмутился:
– Зачем вы такое говорите?
– Она забыла, как встречать гостей, – пояснил дед.
– А они и к вам ходят?
– Они ко всем ходят!
У меня часто заколотилось сердце, я пошел в коридор, хотелось поскорее на свежий воздух.
– Не знал, что они могут убить.
– Дурень! – крикнул старик мне в спину. – Тебе ничего не объяснили? Кто к тебе приходил?
– Ну, один с синим лицом и еще один такой в карнавальной маске, – ответил я.
Старик поймал меня за рукав, притянул к себе и посмотрел мне в лицо желтым глазом:
– Это Висельник и Лицедей. Их много… Есть еще Утопленник, Одержимый. Их бойся! С ними не разговаривай. Вообще ни с кем из них никогда не разговаривай, всегда молчи, даже если будут о чем-то спрашивать.
Я не мог не спросить:
– А кто они такие?
Старик скривился и проворчал в ответ:
– Много будешь знать – скоро зажмуришься! Иди за милицией!
Этот старый злыдень дал мне ценный совет и как бы мне не хотелось ответить грубостью на грубость, я промолчал.
Надо было что-то решать с переездом, да поскорее. После увиденного мне хотелось убраться из этого дома. Вот почему там жили одни старики, которые просто смирились с тем, что каждая ночь может стать последней. А мне жизнь была дорога!
Следующая ночь прошла спокойно. Пришел новый день, и страх немного угас. Я занялся поиском работы: до вечера звонил по объявлениям из уличных автоматов.
Чаще всего мне отвечали, что теперь кадрами будут заниматься только после праздников. Никакой надежды на удачу. И билетов на поезд нет – перед Новым годом все раскупили. Хоть в подвал лезь и там живи в обнимку с бомжами и крысами.
Еще одна ночь в жутком доме. В дверь стучат. Переждать нельзя. Всем надо открывать, всех пускать. Я отворил замок, и у меня похолодело в животе.
Ко мне пришла бабка! Та самая, что умерла позапрошлой ночью. С ожогом на лице, в виде руки, с мертвыми невидящими глазами. На ней качалась длинная ночная рубашка, окоченевшие ноги стучали по полу, как деревянные. Старуха прошла до комнаты и обратно.
Я собирался поскорее закрыть за ней дверь, посмотрел в подъезд, а там под лампочкой стоял человек в маске шута. И он, как мне напоказ, снял эту маску. Под ней не было лица. Все пространство от верхней части лба до подбородка занимала овальная пасть, наполненная сотнями острых шипов.
Это зрелище меня окончательно сразило. Я забыл, что собирался сделать, и не заметил, что с верхнего этажа ко мне спускается еще один гость.
Он был похож на человека, которого растянули ввысь. От этого тело казалось тощим, а голова сплюснутой с боков. Глаза с вертикальными зрачками, как у кошки, рот открытый, растянутый. С этого существа струями лилась вода и растекалась по ступенькам.
Я бегом в квартиру, а он за мной. Шлепал по коридору, тянул ко мне мокрые руки. Я вбежал на кухню и закрыл дверь. Боялся, что если не сделаю этого, то мокрое существо точно меня убьет. Из-под порога натекла мутная лужа. Я слышал хлюпающие шаги обратно к двери, но все равно еще долго не выходил из кухни.
Двигать отсюда надо! Чем скорее, тем лучше! Была у меня еще одна живая родственница в глухой деревне. Я решил, что доберусь до нее автобусами и напрошусь пожить хотя бы на месяц. Только нужно было заработать на проезд.
С утра пошел на рынок, помогал с доставкой елок до дома. Перед новым годом люди платили щедро. Еще бы денек так отработать и можно в дорогу. Я молился, чтобы последняя ночь в квартире дяди Жени прошла без сюрпризов, но не тут-то было.
Только полночь и пришел гость. Он стучался тихо, деликатно. Я открыл. Передо мной стоял человек, лицо которого напоминало кипящий борщ. Кожа багрово-красная, на щеках, на носу и на лбу вздувались и оседали волдыри. Он улыбнулся, выставив напоказ все свои зубы, и сказал:
– Здравствуй!
Я чуть не поздоровался в ответ, но вовремя прикусил язык и отступил к стене. Человек был в светлой одежде, похожей на больничную. На этом контрасте его кожа почти светилась красным.
– Давно приехал? – спросил он мягким голосом.
Я не отвечал.
– Что ты все молчишь? – человек двинулся к кухне. – Тебе сказали со мной не разговаривать?
Я молчал и не поднимал глаза.
– Просто скажи: да или нет, – настаивал гость, садясь за стол. – Хоть бы чаю предложил, что ли!
Я подумал, что если угощу его, то он поскорее уйдет. У заварного чайника звенела крышка, когда я взял его в руки. Нельзя было справиться с дрожью. Я поставил перед гостем кружку. От него исходил жар, как от раскаленной печи, и несло паленым.
– Что, и сахарину нет? Бедно живешь! – смеялся гость.
Он не притронулся к кружке. От стола шел дымок – это пластиковая скатерть плавилась под его ладонями. Его тело источало температуру ада.
Я понял: это он убил старуху. Его раскаленная рука зажимала ей рот, пока она не умерла. Наверное, женщина забылась и ответила на один из его вопросов. Мне нельзя было повторять ее ошибку. Гость не сделал ни одного глотка. Он вышел из-за стола и убрался из квартиры.
Я закрыл дверь, и у меня подкосились ноги. Нервы не выдерживали такого напряжения. К рассвету я собрал вещи, запер квартиру и пошел к родственнику, чтобы попрощаться.
Дядя Женя увидел мой чемодан и посмотрел на меня с укором: не собираюсь ли я опять напроситься к нему в дом. Но я только протянул ключи и сказал:
– Спасибо, дядь Жень.
Родственник ответил:
– Да, пожалуйста. Нагостился уже? Зайди! Через порог не дают.
Мы с ним посидели на дорожку. Дядя спрашивал: как поживает отец. Я отвечал, что нормально. Не желал признаваться, что он умер, а квартиру отобрали за долги. Никому не хотел рассказывать, почему оказался в настолько бедственном положении.
Я все ждал, когда родственник спросит, как мне жилось в его квартире, но он не хотел об этом говорить. Пришлось
