Екатерина Трубицина - Прогулка по висячему мостику

- А я ну никак не могу себе уяснить, какую это загадочную суть ты в них выискала!

- Ладно, закрыли тему.

- Почему? Мне, например, очень интересно узнать, что там такого эдакого запредельного в предметах интерьера современных дикарей.

- Ген, я тебе уже объясняла. И предварительные эскизы показывала. И ты, как я понимаю, именно на их основе выделил денег по максимуму. Между прочим, из достоверных источников мне известно, что ты порядком скуп и незнамо на что финансами разбрасываться не будешь. Ну не тайная же влюбленность тебя заставила раскошелиться?

- В этом ты права.

- Тогда что же? Если понимание моих задумок тут ни при чем.

- А ты не догадываешься?

- Нисколечко!

- Гаров…

- Женечка?

- Угу. Он мне почти ультиматум поставил, чтоб я во всем оказывал тебе максимальное содействие.

- О как!

- Я думаю, он тебе под большим секретом наверняка поведал, что нынче приходится мне биологическим папашей. Поведал?

- Да, – не сказать, что данное заявление привело Иру в неописуемое замешательство, но легкий шок она все же испытала.

- Так вот, он вообще-то мой биологический отец с солидным стажем. Я уже давненько рождаюсь только посредством его деятельного участия. Если ты заметила, чувства юмора ему не занимать – хлебом не корми, дай поприкалываться! Вот и прикалывается, выбирая мне в матушки… Ира, в общем, это отдельная тема, которой мне сейчас касаться не очень хочется. Мягко говоря.

- Вот давай и не будем. Знаешь ли, я испытываю непреодолимое желание, на время своего пребывания здесь, абстрагироваться от всех этих ваших эзотерико-окультно-мистических штучек.

- Абстрагироваться!? А эти твои круги с крестами это что Евклидова геометрия, по-твоему!?

Ира многозначительно вздохнула:

- Нет, конечно. Однако в моих разработках нет ничего противоестественного.

- Противоестественного, скорее всего, точно нет, а вот сверхъестественное…

- Геночка, давай не будем…

Все это время они просидели на лавочке в привокзальном сквере. Из-за собственных эмоций Ира совсем не сразу осознала, что здесь не Сочи, и столбик термометра находится гораздо ближе к нулевой отметке, чем она привыкла.

- По-моему, ты замерзла, – высказал предположение Генка, когда она поежилась.

- А вот в этом ты абсолютно прав.

- Ну хоть в чем-то я прав! – усмехнулся Генка. – Поехали?

- Поехали.

Через минут десять-пятнадцать Ира оказалась в одноместном номере весьма респектабельного отеля, интерьер которого полностью состоял из мебели, спроектированной ею в начале этого года.

- Вау! – узнала она свою работу.

- Впечатляет?

- Насчет «впечатляет» не знаю, но слов нет, как приятно.

- Ирчик, только не злись…

- Ты насчет того, что всё это «кони» смастерили без моего участия? – перебила его Ира и, не дав ему слова вымолвить, продолжила, – Геночка, я ни на секунду не сомневаюсь в высоких профессиональных качествах «коней» Радного, иначе я бы настоятельно порекомендовала ему сменить руководящий технический состав. Я очень довольна их работой, – Ира обвела рукой комнату, – но пойми, сейчас совсем другое дело, и дело не в доверии или в недоверии. Пойми, мне сейчас предстоит совсем нелегкая участь. Пойми, я привыкла работать одна, а когда делаешь все сама – ненужно никому объяснять на понятном языке, чего ты хочешь. То, что я знаю, я знаю уже не только интуитивно – это уже прошло через мои руки, но я боюсь, что объяснить адекватным языком то, что мне требуется, я могу не суметь. Геночка, на самом деле я очень рада твоим теплым отношениям с Анатолием Георгиевичем и Георгием Анатольевичем и очень рассчитываю на твою помощь.

- Ирчик, я правда могу чем-то помочь тебе? – спросил Генка очень серьезно.

- Да. И не только мне. Точнее, ты очень поможешь мне, если поможешь им по-другому воспринимать меня: не видеть во мне угрозу, досадную необходимость… Пойми, мне очень нужна их поддержка. Их практическая поддержка того, чего они, скорее всего, не смогут целиком и полностью понять. А я прекрасно знаю, что когда чего-то не можешь понять, это вызывает раздражение, а отнюдь не желание помочь. В общем, я очень хочу добиться их полного доверия и содействия. Понимаешь, их собственного, а не добытого в принудительном порядке Радным, – Ирину эмоциональную речь прервало пение мобильника. – Да, я слушаю, – ответила она, забыв глянуть на экранчик.

- Палладина, я очень рад, что ты меня слушаешь, – раздался Женечкин голос, наполненный сарказмом, – но на самом деле рассчитывал услышать тебя с отчетом о благополучном приезде.

- С каких это пор ты нуждаешься в подобных моих отчетах?

Женечка весело рассмеялся:

- И то верно… ну хоть в рамках этикета, что ли, могла бы позвонить!? Ладно. Не в этом суть: ты Генке про табуреты рассказывала?

- Нет.

- Про какие табуреты? – с удивленной заинтересованностью спросил Генка, прекрасно слышавший все, что говорит Женечка.

Женечка тоже услышал Генку:

- Палладина, а ну-ка дай-ка Генке трубкой в ухо!

Ира послушно передала мобильник. То ли Женечка стал говорить намного тише, то ли Генка слишком плотно прижал ее телефон к уху, как бы там ни было, но того, что говорилось в Сочи, Ира не услышала и ей пришлось довольствоваться Генкиной крайне эмоциональной мимикой и периодическими угуканьями. Через несколько минут он молча протянул трубку.

- Удачи, Палладина, надеюсь, что помог тебе, – сказал Женечка и, не дожидаясь Ириного ответа, отключился.

Генка долго молчал. Ира – тоже.

- Знаешь, Ир, – начал Генка совершенно не свойственным ему тоном, – для тебя кажется аномальным, что я помню практически все свои рождения, жизни и смерти и даже сам факт возможности многократного рождения. Я это знаю чисто теоретически, так как мне очень сложно представить, что может быть как-то иначе. Но это все, чем я отличаюсь от среднестатистического человека. Для меня Гаров со всеми его штучками, наверное, даже большая загадка, чем для тебя, и ты для меня тоже загадка, даже большая, чем Гаров. К нему я хотя бы привык, – Генка вздохнул. Ира не перебивала. – Пойми, Ира, я – слепой. Я во что-то верю, в чем-то даже убежден, но я не знаю, ничего не знаю. Что ты сделала с тем своим табуретом, думаю, даже Женич до конца не понимает, и вынужден только верить, только потому, что испытал его на собственном опыте. Ир, я верю тебе, я верю в тебя и потому приложу все силы чтобы помочь. Но пойми и ты, прошу, попытайся меня понять: для меня твои рассуждения о гармонизации пространства – это все равно что превращение коровы в стиральную машину.

- Верю, Геночка, и потому прошу только помочь подружиться с «конями», ведь ты мастер поворачивать людей, притом мастер высочайшего класса.