Стивен Кинг - Сияние

Она задумалась: когда же мальчик в последний раз проспал ночь напролет, без мучительных снов, без долгих периодов бодрствования, когда ловишь звуки пирушки, ставшей слышной — и видной — Венди только в последние день или два, с тех пор как «Оверлук» вцепился в их троицу.

(Действительно психологический феномен или групповой гипноз?)

Венди этого не знала и не считала важным. В любом случае происходящее грозило им гибелью. Она взглянула на Дэнни и подумала,

(Слава тебе Господи, он лежит спокойно)

что, если не тревожить мальчика, тот сможет проспать весь остаток ночи. При любых талантах он все равно оставался малышом и нуждался в отдыхе.

Джек — вот кто начинал ее тревожить.

Венди скривилась от внезапной боли, отняла руку ото рта и увидела, что задрала ноготь. А уж ногти она всегда старалась держать в порядке. Они были не настолько длинны, чтобы назвать их когтями, но еще сохранили красивую форму и

(и что это ты забеспокоилась о ногтях?)

Она рассмеялась, но голос дрожал, радости в нем не было. Сперва Джек перестал завывать и кидаться на дверь. Потом опять началась вечеринка,

(может, она и не прекращалась? может быть, она время от времени уплывает в немножко другой временной слой, туда, где мы не должны ее слышать?)

а контрапунктом к ней скрежетал и хлопал дверцей лифт. Потом все стихло. В этой новой тишине, пока Дэнни засыпал, Венди вообразила, будто в кухне, почти прямо под ними, слышит тихие, заговорщические голоса. Сперва она отнесла их на счет ветра — тот мог имитировать широкий диапазон человеческих голосов, от похожего на шелест бумаги шепота умирающего за дверьми и оконными рамами и до оглушительного визга под карнизами… так в дешевых мелодрамах визжат, убегая от убийцы, женщины. И все же, оцепенело сидя подле Дэнни, она все больше убеждалась, что это действительно голоса.

Джек с кем-то обсуждал свой побег из кладовки.

Обсуждал убийство жены и сына.

Для здешних стен ничего нового в этом не было — убийства тут случались и раньше.

Она подошла к стояку и приложила к нему ухо, но в этот самый момент заработала топка, и все звуки потонули в волне поднявшегося из подвала теплого воздуха. Пять минут назад, когда толпа снова утихла, отель погрузился в полную тишину — только выл ветер, билась в стены и окна снежная крупа да иногда стонала какая-нибудь доска.

Венди посмотрела на задранный ноготь. Из-под него выступили бисеринки крови.

(Джек выбрался оттуда.)

(Не болтай ерунду.)

(Да, выбрался. Он взял на кухне нож или, может быть, топорик для разделки мяса. Вот сейчас он поднимается наверх, идет по самому краешку ступенек, чтобы они не скрипели.)

(!Ты не в своем уме!)

Губы Венди задрожали, и на секунду показалось, что она выкрикнет эти слова вслух. Но тишину ничто не нарушило.

У нее было такое чувство, будто за ней наблюдают.

Она резко обернулась и уставилась в зачерненное ночью окно — там что-то бормотало кошмарное белое лицо с темными кругами вокруг глаз, лицо безумца, монстра, который с самого начала скрывался в этих стонущих стенах…

Это были всего лишь морозные узоры на стекле снаружи.

Венди перевела дух, вздох получился долгим, шелестящим, перепуганным. Ей показалось, что на этот раз она вполне отчетливо расслышала доносящиеся откуда-то звуки веселой болтовни.

(Ты пугаешься теней. И без того дела достаточно плохи, к завтрашнему утру ты созреешь для желтого дома)

Успокоить страхи можно было только одним способом — Венди знала каким.

Придется сходить вниз и убедиться, что Джек по-прежнему в кладовке.

Очень просто. Сойти вниз по лестнице. Заглянуть. Вернуться наверх. Заодно забрать со стойки администратора поднос. Омлет уже пропал, но суп можно разогреть на плитке возле пишущей машинки Джека.

(Ну еще бы, да смотри, чтоб тебя не убили, если он там, внизу, с ножом.)

Венди подошла к туалетному столику, пытаясь стряхнуть окутывающую ее пелену страха. По столику оказалась рассыпана горстка мелочи, лежала пачка талонов на бензин для казенного грузовичка, две трубки, которые Джек повсюду возил с собой, но курил редко… и связка ключей.

Она взяла ее, подержала, а потом положила обратно. Идея запереть за собой дверь спальни пришла ей в голову, но привлекательной не показалась. Дэнни спал. У Венди промелькнула смутная мысль о пожаре и еще о чем-то, что зацепило ее куда сильнее, однако это Венди из головы выкинула.

Она пересекла комнату, нерешительно постояла у двери, потом достала из кармана нож и сжала деревянную рукоятку.

И открыла дверь.

Короткий коридор, ведущий к их спальне, был пуст. Через равные промежутки на стенах ярко горели электрические светильники, выгодно выделяя синий фон ковра и вытканный на нем извилистый узор.

(Видишь? Никакого буки.)

(Да нет, конечно. Им надо, чтобы ты вышла из спальни. Им надо, чтобы ты сделала какую-нибудь бабскую глупость, чем ты сейчас и занята.)

Она опять помедлила, вдруг почувствовав себя совершенно несчастной, не желая покидать Дэнни и безопасную комнату, но в то же время ей обязательно нужно было убедиться, что Джек по-прежнему заперт и не представляет угрозы.

(Ну конечно же.)

(Но голоса)

(Не было никаких голосов, это все — твое воображение.)

— Нет, не ветер.

От звука собственного голоса Венди подскочила. Но прозвучавшая в нем страшная уверенность заставила ее двинуться вперед. Сбоку болтался нож, лезвие ловило блики света и отбрасывало на шелковистые обои «зайчиков». Тапочки шелестели по ворсу ковра. Нервы пели, как провода.

Она добралась до того места, где главный коридор поворачивал, и заглянула за угол. От предчувствия того, что там можно увидеть, рассудок Венди оцепенел.

Видеть было нечего.

После секундной запинки она обогнула угол и пошла прочь по главному коридору. С каждым шагом к окутанному тенью колодцу лестничной клетки ужас рос, а сознание того, что она оставила спящего сына одного, без защиты, крепло. Ноги, обутые в тапочки, ступали по ковру все громче, так ей казалось. Дважды Венди оглядывалась, чтобы удостовериться — не подползает ли к ней что-нибудь сзади.

Она добралась до лестницы и положила руку на холодную колонку перил. В вестибюль вело девятнадцать широких ступеней. Она достаточно часто пересчитывала их, чтобы знать. Девятнадцать покрытых ковром ступенек и ни единого Джека, который бы скрючился на одной из них. Конечно, нет. Джек заперт в кладовке, за толстой деревянной дверью, на здоровенный стальной засов.