Роман Лерони - Багряный лес

— Я сам ничего не понял, — признался Горек, растирая запястья.

— Ты извини нас. Мы слегка погорячились.

— Не стоит извиняться. У вас такая работа.

— Зачем тебе столько цветов? — заглядывая в автомобиль, с удивлением спросил сержант.

— Да как тебе сказать… Недавно познакомился с одним человеком и собирался сделать ему приятное.

Сержант понимающе кивнул.

— Готовился на свидание, а оказался на похоронах… Красивые цветы, парень. Ты стой здесь, никуда не уходи. Скоро должна подъехать следственная группа.

Я и не думаю уходить. Закурить можно?

Может ты у меня будешь спрашивать разрешения и на то, чтобы сходить в туалет? — со смешком спросил сержант.

Леонид тоже коротко рассмеялся своей глупости. Он еще не совсем пришел в себя после случившегося и время от времени косился на свою машину, где на цветах покоилось тело одного из влиятельных и известных людей страны.

— До чего же бывает скучна иногда жизнь, — сказал он себе.

— И не говори, — ответил сержант.

ЧАСТЬ X

Ивана подозвал к себе водитель автобуса:

— Ваня, что будем делать дальше? Мне уже изрядно надоели эти милицейские зады, — он указал на милицейские машины, едущие впереди автобуса с включенными проблесковыми маяками на расстоянии не более сорока метров. Если же посмотреть в зеркало заднего вида, то можно было увидеть целую колонну милицейских и специальных машин, которая растянулась на добрый километр.

— Не надо беспокоиться, — ответил Иван, прижимая раненую руку к боку. Рана доставляла немало хлопот. От постоянной и сильной боли тошнило и кружилась голова, но Иван мужественно переносил страдания. — Эти ребята меньше всего хотят ввязываться в драку. Они нас только сопровождают.

— Это я и сам вижу. Я спросил о другом.

Иван его прекрасно понял. Он и сам немало думал о том, что произойдет в ближайшем будущем. Пейджер несколько часов молчал, и это начинало беспокоить. И дело было не в том, что Иван был человеком, неспособным самостоятельно принимать решения, а в том, что его, большую часть жизни, учили четко и ясно понимать и исполнять приказы других, и сейчас ему меньше всего хотелось изменять этим правилам.

Его также учили не задавать вопросов, а, опять же возвращаясь к прошлому, выполнять приказы. Сейчас, находясь в автобусе, в компании товарищей и перепуганных заложников, он мало что понимал в том, что происходило на самом деле. Он был исполнителем чужой воли, но она с семи часов утра, когда было получено последнее и единственное сообщение на пейджер, больше себя никак не проявляла. В ранее оговоренном плане было четко и ясно сказано, что все инструкции будут доставляться уже известным способом и с известной подписью "Ярый". Когда автобус подъезжал к Ровно, в около часа дня, Иван держал пейджер в руках, ожидая сообщения, но ничего не было, и Иван принял решение не заезжать в город, и направил машину по объездной дороге в сторону Новограда-Волынского. Маршрут также был оговорен заранее, хотя также было непонятно, почему надо было ехать в Киев, туда, где с террористами расправятся в считанные минуты, туда, где полно хорошо обученных специалистов по борьбе с терроризмом, и которые с огромным удовольствием отточат на них собственное мастерство. Лес "почему" и "зачем" вырастал перед Иваном, и ни единого ответа он не мог получить…

Он взглянул на часы. Было 14:27. Через тридцать минут они должны были въехать в Новоград-Волынский. От этого города до Киева оставалось не более шести часов езды, но впереди был еще Житомир, и если, как и в Ровно, спецназ не решится на штурм в Новограде-Волынском, тогда это обязательно произойдет в Житомире: власти незачем показывать свои слабость и нерешительность, пропуская автобус в столицу. Иван, несмотря на боль, мог мыслить трезво, и эти думы не давали ему покоя.

— Что будем делать, командир? — спросил его водитель. — Объедем Новоград?

Иван не торопился с ответом. Он смотрел на едущие впереди автомобили сопровождения.

Неожиданно со встречной полосы, на полном ходу, мастерски выполнив крутой вираж, переехав разделительный газон, к автобусу помчался легковой автомобиль с надписями на бортах "43-й канал TV". На крыше автомобиля была установлена небольшая спутниковая антенна. Из окон, держа камеры в руках, привязанные страховочными ремнями, высунулись два оператора. Чтобы не столкнуться с этой машиной, которая круто шла наперерез автобусу, водитель последнего резко отвернул в сторону, но из окна автомобиля ему показали большой палец, давая понять, что все будет в порядке.

— Черти! Что вытворяют! — с усмешкой воскликнул водитель автобуса. — Наверняка, перед тем как сесть за руль машины, этот парень управлял штурмовиком!..

— Пронюхали, — низким голосом произнес Иван. Он не разделял восторга своего водителя.

— Ты что-нибудь слышал о "Чернобыльской Сечи", Стас? — спросил он водителя.

— Я? — весело изумился тот. — Чтобы я об этой дыре не слышал? Неделю назад я был там, в составе бригады, так называемого "патруля зоны": брали одного борова, который был в розыске. Крепко нам досталось там, скажу я тебе.

— Взяли? — поинтересовался Иван.

— В "Чернобыльской Сечи" это невозможно. Особенно после того, как зону расширили на пять километров. Там пропадают не только люди, но и целые железнодорожные составы. Вся "Сечь" состоит из сплошных укрытий, в которых может спрятаться от правосудия и от других проблем любой желающий и нуждающийся в этом. Этот парень как сквозь землю провалился, а мы потеряли двух человек… Хорошие были ребята, но, я только теперь это понял, в "Зону" надо соваться с хорошим прикрытием — там теперь хорошо вооруженная страна преступников, которые не больно-то жалуют нашего брата… Одни бандиты! Не могу понять, как такое можно было допустить? — Стас передернул плечами. — Довести бардак в "Зоне" до такой степени, что по ней можно передвигаться только вертолетами. Думаю, что скоро и это будет невозможно — у тамошнего брата столько разного оружия, что я нисколько не удивлюсь, когда они начнут и вертолеты сбивать с неба гроздьями. Почти четыре тысячи квадратных километров сплошного разбоя и бандитизма. Ты читал "Стархевен" Сильверберга?

— Нет, не доводилось…

— Так в этом романе описывается рай для преступников, планета, на которой они живут по своим собственным законам. Они бегут туда со всей Вселенной от правосудия… "Чернобыльская Сечь" нечто подобное.

Иван собрался было идти к своему креслу, чтобы сесть и немного отдохнуть — слабость и головокружение, когда он был на ногах, постоянно усиливались, но за окнами стали происходить такие события, за которыми стоило понаблюдать.