Дэн Симмонс - Террор
В недавнее время Пеглар узнал на личном опыте, что такое кровотечения. Он еще не сказал Джону Бридженсу, но он остро чувствовал симптомы цинги. Мускулы у него, некогда бывшие предметом гордости, постепенно атрофировались. Все тело испещряли синяки. За минувшие десять дней он потерял два зуба. Каждый раз, когда он чистил оставшиеся зубы, на щетке оставалась кровь. И каждый раз, когда он облегчался, кал выходил с кровью.
– Видел ли я, как эскимосы дрались между собой? – повторил Фарр. – Да в общем-то, нет, сэр. Однако они толкались, пихались и смеялись. И двое дикарей тянули друг у друга из рук медную подзорную трубу Джона.
Крозье кивнул:
– Давайте спустимся в долину, джентльмены.
При виде крови Пеглару стало дурно. Фор-марсовый старшина никогда прежде не видел места сухопутного боя – даже такой незначительной схватки, – и, хотя он приготовился увидеть мертвые тела, он не представлял, насколько красным будет снег от крови.
– Здесь кто-то был, – сказал лейтенант Ходжсон.
– Что вы имеете в виду? – спросил Крозье.
– Некоторые тела передвинуты, – пояснил молодой лейтенант, указывая сначала на одного мужчину, потом на другого, потом на старуху. – И с них снята верхняя одежда – меховые шубы вроде той, какую носит леди Безмолвная, а у некоторых пропали даже сапоги. И исчезла часть оружия… гарпуны и копья. Видите отпечатки на снегу, где они лежали вчера? Они исчезли.
– Сувениры? – проскрипел Крозье. – Неужели наши люди?..
– Нет, сэр, – быстро и твердо сказал Фарр. – Мы выбросили с саней несколько корзин, горшков и прочих предметов, чтобы освободить место, и затащили сани на холм, чтобы погрузить на них тело лейтенанта Ирвинга. С той минуты и до самого нашего прибытия в лагерь «Террор» мы все находились вместе. Никто не отставал от отряда.
– Несколько корзин и горшков тоже пропали, – сказал лейтенант Ходжсон.
– Похоже, здесь есть более свежие следы, но утверждать это с уверенностью нельзя, поскольку сегодня всю ночь дул сильный ветер, – сказал боцманмат Джонсон.
Капитан переходил от одного трупа к другому, переворачивая тела, если они лежали ничком. Казалось, он пристально всматривался в лицо каждого мертвеца. Пеглар заметил, что среди убитых не одни только мужчины. Там лежало тело маленького мальчика. И тело старухи, рот которой, навек разодранный в беззвучном вопле, зиял подобием черной ямы. Снег вокруг был сплошь залит кровью. Один из аборигенов получил полный заряд дроби в голову с близкого расстояния – вероятно, уже после того, как был ранен мушкетным или винтовочным выстрелом. Задняя половина черепа у него отсутствовала.
Рассмотрев все лица, словно в надежде найти там ответы на мучившие его вопросы, Крозье выпрямился. Судовой врач Гудсир, который тоже внимательно разглядывал убитых, что-то тихо проговорил на ухо капитану, стянув к подбородку свой шарф. Крозье отступил на шаг назад, посмотрел на Гудсира с видимым удивлением, но потом кивнул.
Врач опустился на колено подле одного мертвого эскимоса и извлек из своей сумки несколько хирургических инструментов, включая очень длинный нож с изогнутым зубчатым лезвием, напомнившим Пеглару пилы, которыми они пользовались для вырезания кусков льда из железных цистерн с замерзшей водой в трюме «Террора».
– Доктору Гудсиру необходимо исследовать желудки нескольких дикарей, – сказал Крозье.
Пеглар предположил, что все остальные мужчины, помимо него самого, задались вопросом: зачем? Вслух никто ничего не спросил. Самые впечатлительные – в том числе трое морских пехотинцев – отвели глаза в сторону, когда щуплый врач распорол меховые одежды и принялся распиливать брюшную полость первого трупа. Пила врезалась в затвердевшую на морозе плоть с таким визгом, точно Гудсир пилил дрова.
– Капитан, как вы думаете, кто забрал оружие и одежду? – спросил старший помощник Томас. – Один из двух сбежавших эскимосов?
Крозье рассеянно кивнул:
– Или другие жители их стойбища, хотя с трудом верится, чтобы на этом богом забытом острове было стойбище. Возможно, эта группа эскимосов являлась частью более крупного охотничьего отряда, устраивавшего стоянку неподалеку.
– Они везли с собой очень много провианта, – сказал лейтенант Левеконт. – Представьте, сколько продовольствия может оказаться у главного охотничьего отряда. Возможно, нам удастся накормить досыта всех наших людей.
Лейтенант Литтл улыбнулся поверх своего воротника, покрытого инеем от дыхания.
– Вы готовы отправиться к ним в стойбище или на стоянку крупного охотничьего отряда и вежливо попросить у них немного пищи или совета относительно охоты? Теперь? После этого? – Литтл указал рукой на распростертые окоченелые тела и красный от крови снег.
– Я думаю, теперь нам необходимо срочно покинуть лагерь «Террор» и этот остров, – сказал лейтенант Ходжсон. Голос у молодого человека дрожал. – Они перебьют всех нас во сне. Посмотрите, что они сделали с Джо… – Он осекся, явно устыдившись своих слов.
Пеглар внимательно посмотрел на лейтенанта. Ходжсон обнаруживал все признаки истощения и усталости, как и остальные, но ни единого явного признака цинги. Фор-марсовый старшина спросил себя, ослаб бы духом он сам до такой степени, когда и если увидел бы сцену, подобную той, какую видел Ходжсон менее суток назад.
– Томас, – тихо обратился Крозье к своему боцманмату, – будьте любезны, поднимитесь на следующий холм и посмотрите, нет ли там чего-нибудь… в частности, следов, ведущих из долины… а коли таковые имеются, то в каком количестве и какого рода.
– Слушаюсь, сэр. – Высокий боцманмат трусцой взбежал по склону, покрытому глубоким снегом, на голую каменистую вершину холма.
Пеглар обнаружил, что наблюдает за Гудсиром. Врач вскрыл серовато-розовый раздутый желудок первого эскимоса, потом занялся старухой, а затем мальчиком. Зрелище было тошнотворным. В каждом случае Гудсир – работая голыми руками – разрезал хирургическим инструментом малого размера желудок, извлекал из него содержимое и рылся в замерзшем комковатом месиве так, словно копался в куче вернувшегося из стирки белья, проверяя, все ли на месте. Иногда Гудсир с треском раскалывал застывшую массу на мелкие куски. Закончив с первыми тремя трупами, он медленно вытер снегом руки, натянул рукавицы и снова прошептал что-то на ухо Крозье.
– Можете сказать всем, – громко произнес Крозье. – Я хочу, чтобы все это слышали.
Тщедушный врач облизал потрескавшиеся, кровоточившие губы:
– Сегодня утром я вскрыл желудок лейтенанта Ирвинга…
– Зачем? – выкрикнул Ходжсон. – Желудок у бедного Джона оставался одним из немногих органов, которые проклятые дикари не изуродовали! Как вы могли…
– Тихо! – рявкнул Крозье. Пеглар отметил, что прежний властный голос вернулся к капитану. Крозье кивнул Гудсиру. – Пожалуйста, продолжайте, доктор Гудсир.
– Лейтенант Ирвинг съел так много тюленьего мяса и сала, что в буквальном смысле слова набил желудок до отказа, – сказал врач. – Он съел такую большую порцию пищи, какой никто из нас не ел уже много месяцев. Это, безусловно, была тюленина из запасов, лежавших на санях у эскимосов. Я хотел узнать, ели ли эскимосы вместе с ним – покажет ли содержимое их желудков, что они тоже ели тюленье сало незадолго до смерти. В случае с этими тремя представляется очевидным, что они ели.
– Они преломили хлеб с лейтенантом… съели свое мясо с ним… а потом убили его, когда он собрался уходить? – спросил старший помощник Томас, явно озадаченный сообщением врача.
Пеглар тоже пришел в недоумение. Это не имело смысла… если только эти дикари не отличались такими же переменчивостью и коварством нрава, как иные туземцы, встречавшиеся ему в южных морях во время пятилетнего плавания на старом «Бигле». Фор-марсовый старшина пожалел, что здесь нет Джона Бридженса, который бы высказал свое мнение по данному поводу.
– Джентльмены, – сказал Крозье, обращаясь ко всем, включая даже морских пехотинцев, – я хотел, чтобы вы услышали это, поскольку, возможно, когда-нибудь в будущем мне понадобится ваша осведомленность в части данных фактов, но я не хочу, чтобы кто-нибудь еще узнал об этом. Пока я не сочту нужным довести это до всеобщего сведения. А вполне возможно, я никогда не сделаю такого. Если кто-нибудь из вас расскажет еще кому-нибудь – хотя бы одному-единственному человеку, своему закадычному другу, – или просто проговорится во сне, клянусь Богом, я непременно узнаю, кто ослушался моего приказа хранить молчание, и оставлю этого человека во льдах, не снабдив даже пустой кастрюлей, чтобы в нее срать. Вы хорошо меня поняли, джентльмены?
Десять мужчин кивнули и пробормотали «да».
Тут вниз по склону сбежал Томас Джонсон, пыхтя и отдуваясь. Он остановился и обвел взглядом группу молчащих мужчин, словно спрашивая, в чем дело.
– Что вы увидели там, мистер Джонсон? – живо осведомился Крозье.
