Нина Воронель - Готический роман. Том 2

И тут до Марты, наконец, дошло: Эльза откуда-то узнала про Клауса! Но откуда? Кто мог разнюхать? Ведь дело это случилось так давно, что она сама уже подзабыла, кто мог бы быть отцом ее ублюдка. Поначалу ей было невдомек, кто ее обрюхатил, но со временем она поднабралась опыта и научилась считать дни между месячными. Из этих расчетов выходило, что Клаус у нее скорей всего от Вальтера, однако ей было выгодней это скрывать, чем афишировать. Особенно ни к чему это разоблачение было сейчас, когда работа в кабачке стала ее единственным заработком. Нужно было срочно рассеять подозрения Эльзы и, рискуя вызвать огонь на себя, Марта громко затараторила:

– При чем тут Вальтер? Да у меня с ним никогда ничего не было. Нужен он был мне очень, твой старый импотент, когда у меня от молодых мужиков тогда отбою не было!

– Вот видишь, она знает, что говорит! Зачем бы я был ей нужен, когда у нее от молодых мужиков отбою не было? – обрадовался Вальтер, но Эльзу этот довод нисколько не убедил:

– Да ей, шлюхе, все равно, с кем! Хоть с кобелем, хоть с козлом, лишь бы мужиком пахло!

И, ловко подхватив Марту свободной рукой, она пригнула ее голову вниз, прямо к лицу поверженного Вальтера:

– Ну-ка, голубки, расскажите мне, где вы тогда трахались. Часто ли вы это делали? И как – спереди, сзади или на боку?

От злости в руках Эльзы скопилась какая-то сверхъестественная сила, она больно нажимала Марте на затылок, заставляя ту склоняться все ниже и ниже. Марта попыталась вырваться, но не смогла, она пошатнулась и, стукнувшись головой о край плиты, повалилась прямо на Вальтера. Эльза схватила ее за волосы и резко дернула вверх:

– Ах ты, стерва, ты опять за свое? Или ты еще одного идиота заделать хочешь? Прямо у меня на кухне?

В этот момент Вальтер изловчился наполовину вывернуться из-под Марты, – свободной рукой он схватил Эльзу за лодыжку и рывком потянул на себя. Отпустив волосы Марты, Эльза рухнула, как подкошенная, и даже не пытаясь подняться, разразилась горькими рыданиями. Марта вмиг поняла, что нельзя упускать удобный момент: она на коленях доползла до двери, кубарем скатилась с крыльца, вскочила на ноги и побежала, сама не зная, куда.

Она добежала до поворота, обернулась и перевела дыхание, – кажется, никто за ней не гнался. Тогда она опасливо оглядела соседние с кабачком дома. Они стояли молчаливые и нелюбопытные, но хоть ни в одном не приотворились двери и не колыхнулись в окнах белые кисейные занавеси, Марта не поверила их равнодушному молчанию. Она была уверена, что не одна пара жадных глаз уже зарегистрировала и ее паническое бегство, и вопли Вальтера, и громкие рыдания Эльзы, доносящиеся из-за приоткрытой кухонной двери. А значит, новость о скандале в кабачке уже покатилась по деревне с телеграфной скоростью.

Марта так явственно представила себе, что почти услышала вживе, как в десятках квартир пронзительно звонят телефоны, и возбужденные голоса обсасывают пикантные подробности ссоры, добавляя к ним все новые и новые детали. Это конец, жизни у нее тут больше не будет, и надо срочно искать, куда бы отсюда сбежать. Да чего искать-то, бежать ведь некуда.

Не очень ясно сознавая, куда она идет, Марта побрела по тротуару, безраздумно сворачивая на перекрестках с такой автоматической устремленностью, словно у нее была определенная цель. Цель эта скоро обнаружилась в виде выбежавшего ей навстречу игрушечного домика автобусной остановки. Она села на решетчатую скамейку под висящей на стене рельефной картой местных лесных тропинок и постаралась остановить непрерывное кружение взбесившегося вопроса, на который не было ответа: «Кто мог рассказать Эльзе про Клауса?»

Когда кружение мыслей слегка примедлилось, Марта обнаружила, что на столбе прямо перед ней висит расписание автобусов. Вычленив в нем название городка, в котором была аптека фройляйн Юты, она без колебаний осознала, куда она должна ехать. Так вот в один миг осознала, хоть до этого мига и мысли такой у нее не было. Словно чья-то рука привела ее к остановке и втолкнула в подошедший автобус.

Сейчас, когда все это давно уже было позади, и она непрошеной гостьей стояла посреди заросшего сорной травой двора своего бывшего дома, ей вдруг показалось, что тогда перед ней пронеслись картины всего, что ей еще предстояло пережить. Она как бы увидела свою сегодняшнюю жизнь в коммуне Мастера, свою тяжбу с Инге из-за дома для Клауса и, главное, Клауса с Хелькой. Они шли ей навстречу, держась за руки, – Хелька, как всегда, слегка прихрамывала, прижимая к боку искалеченную руку, а Клаус смотрел на нее так, словно она была королева красоты. Марта так явственно услышала их смех, что на секунду ей показалось, будто они и вправду вышли из-за поворота ей навстречу. Она сделала было шаг к ним, нечаянно задев при этом горшок с засохшей бегонией, он со звоном упал к ее ногам и раскололся на мириады мелких черепков. Звон этот вернул ее к реальности – перед ней в полной тишине простиралась пустынная улица, по которой никто не шел.

Ури

«Все самолеты, пересекающие береговую линию европейского материка с запада на восток, должны срочно доложить свои опознавательные признаки и координаты в центральное управление береговой охраны. Всякий, кто нарушит приказ, может стать объектом принудительной посадки».

Уже? Неплохо! Значит, Меир начал действовать! Ничего не скажешь, быстро сориентировался. Ури едва успел осознать, что этот приказ, собственно, адресован и им тоже, как в наушниках заволновался напряженный голос Джимми:

– Слушай, парень, а не нас ли они ищут?

Ури подумал, что, вполне вероятно, и их тоже, но не захотел волновать Джимми понапрасну, – кто его знает, такой ведь и назад повернуть может:

– Ну, конечно, не нас. Кому мы нужны?

«Внимание, внимание! – вновь заговорило радио, на этот раз по-немецки. – Все самолеты, пересекающие береговую линию европейского материка…»

– Что они там говорят? То же самое, только по-немецки, да? – часто задышал в наушники Джимми. – Почему вдруг по-немецки? Ты честно скажи, это тебя ищут? Ты ведь немец, правда?

«…кто нарушит приказ, может стать объектом принудительной посадки».

– Ты лучше сознайся. Ведь если это тебя, может, нам вернуться? – рассудительно предложил Джимми. – А то все равно посадят насильно, тебя схватят, а из меня будут жилы тянуть, всю жизнь отравят.

– Да не меня они ищут! За мной никаких грехов нет.

– Это ты брось! Если б за тобой ничего не было, ты бы тысячу фунтов за полет платить не стал.

Логично, ничего не скажешь. Пока Ури лихорадочно прокручивал в голове различные варианты ответа, способные успокоить Джимми, радио перешло на французский язык. «Все самолеты, пересекающие береговую линию…»