Виталий Вавикин - Две жизни для одной мечты

– У меня есть полторы тысячи. Как думаешь, этого хватит, чтобы все тут исправить? – спросила она, неловко прикуривая чужой зажигалкой.

– Ну, если я завтра вдобавок к этому обналичу свой чек из издательства, то, пожалуй, хватит.

– Ты обналичишь ради меня чек?

– Почему бы и нет? Ты же сама сказала, что во всем только моя вина.

– Снова шутишь?

– Нет. – Дуган увидел, как начала хмуриться Микела, и едва заметно улыбнулся.

«Ты странный, – подумала она, оглядываясь. – Очень странный. Не знаю даже, кто больше меня сводит с ума: ты или та странная женщина из прошлого старика Пирса».

– Что-то не так? – спросил Дуган. Микела спешно качнула головой.

– Нет. Все в порядке. Я просто немного удивилась. Вот и все. – Она жадно затянулась сигаретой, выпустила дым, глядя себе под ноги. – Не хочешь пойти ко мне и чего-нибудь выпить? – Микела заставила себя поднять голову и встретиться с ним взглядом. – И не бойся, у меня в доме нет ни парализованных старух, ни прочих родственников. – Ее губы дрогнули, но улыбки так и не получилось.

– Не думаю, что тебе сейчас это нужно.

– Говори за себя. Ты хочешь пойти ко мне или нет?

– Да.

– Тогда пошли.

Микела взяла его за руку и вывела на улицу.

– Можешь пока посмотреть мои картины, – сказала она, когда они оказались у нее дома. На кухне загремела посуда.

– Ты что, собралась готовить полноценный ужин? – крикнул Дуган.

– А ты снова хочешь ограничиться хот-догами?

– Если с пивом, то да. – Он улыбнулся, услышав безобидную брань, огляделся.

Гостиная была просторной и светлой. Дешевая мебель медовых цветов. Потускневший ковер протерт у дивана и кресла. Телевизор старый, с рогатой антенной. Лиловый бюстгальтер на кресле. Под смятым пледом толстая черная кошка. Дуган посмотрел на приоткрытую в мастерскую дверь. «Что за картины рисует эта чокнутая девка?» Дверь скрипнула, когда он попытался открыть ее. Дуган замер, обернулся.

– Я же сказала, что можешь посмотреть! – крикнула Микела, словно могла видеть сквозь стены.

– Ладно. – Дуган нашарил на стене выключатель.

Загудели лампы дневного света, обнажая десятки радужных пейзажей. Бензоколонки на фоне кукурузных полей. Опоры высоковольтных линий на фоне чистого голубого неба. Ростки деревьев, пробившиеся свозь толщу асфальта. Отражения мостов на водной глади… Дуган подошел к мольберту. Незаконченный рисунок дамбы в лучах заката был знаком и оживлял воспоминания.

– Нравится? – спросила Микела. Дуган вздрогнул.

– Не слышал, как ты вошла.

– Я поняла. – Она подошла к мольберту с картиной дамбы. – Если бы не ты, то я могла дорисовать ее вчера.

– Дорисуй по памяти.

– Будет нечестно.

– Почему?

– Просто нечестно и все. – Микела улыбнулась, поманила его за собой. – Пойдем. Сейчас все остынет.

– Ничего. Я не расстроюсь.

– Зато я расстроюсь. – Она вышла в гостиную. Загудел телевизор. – Не возражаешь? – спросила Микела, переключая каналы.

– Нет. У нас же не свидание.

– А ты хотел, чтобы это было свидание?

– Может быть.

– Я, может быть, тоже. – Она взяла тарелку с наспех пожаренным мясом, поджала под себя ноги, укрылась пледом, прогнав черного кота, и уставилась на экран телевизора. – Ты не смотришь этот сериал?

– Нет.

– А мне нравится, – Микела улыбнулась, бросив на Дугана быстрый взгляд. – Ничего, если я буду смотреть и разговаривать?

– Мы можем просто поесть.

– Не можешь делать сразу два дела?

– Что?

– У меня был один знакомый, так он даже когда курил, молчал как рыба, я уж не говорю о еде. Ты такой же?

– Нет.

– А девушка у тебя есть?

– Я думал, ты хочешь посмотреть фильм.

– И что? Думаешь, я не смогу смотреть и разговаривать одновременно?

– И есть.

– И есть. – Микела бросила на него еще один беглый взгляд. – Не откроешь мне пиво?

– Конечно.

– Кстати, здесь можно курить. – Она поставила бутылку пива между складок пледа. – Ты почему не ешь?

– Да как-то не успел еще. – Дуган взял вилку, склонился над тарелкой. – Вкусно.

– Я знаю, – Микела улыбнулась, взяла свою бутылку пива, едва не кувырнув ее. – А мои картины? Что скажешь о них?

– Странные.

– Странные?!

– Почему у тебя природа всегда пересекается с урбанизацией, словно это война?

– Природа с урбанизацией? – Микела растерянно хмыкнула. – Не знаю. Никогда не думала об этом как о войне. Скорее союз. Продолжения друг друга. Дополнение. Дружба. Умиротворенность, – она нахмурилась. – Но не война. Разве дамба на фоне заката похожа на войну? Да, она стоит на реке, но… – сериал перестал интересовать. Микела забыла о телевизоре, повернулась к Дугану. – Я не хочу, чтобы это была война. Война – это плохо.

– Согласен.

– Но все равно считаешь, что на моих картинах война?

– Это не значит, что они плохие.

– Да, но это значит, что я рисую совсем не то, что хочу рисовать.

– Может быть, дело во мне?

– Ты так думаешь? – Микела дождалась, когда Дуган кивнет, вернулась к прерванному ужину. – И что именно не так?

– Не знаю. Все люди разные…

– Это все из-за твоего отца, да? – резко спросила она, решив сменить тему разговора.

– Что?

– Он бил тебя в детстве или что? – Микела нахмурилась, ожидая ответа. – Почему ты молчишь?

– Я думал, ты поняла, что я не хочу разговаривать об этом.

– А я думала, ты извинился и сказал, что вел себя как идиот.

– Ты тоже была хороша.

– Сейчас или тогда?

– И сейчас, и тогда.

– Почему?

– Потому что я не хочу, чтобы кто-то копался у меня в голове! – Дуган откинулся на спинку дивана, закурил. Микела выдержала паузу, дав ему возможность успокоиться.

– Извини. Иногда я себя веду как полная дура.

– Да.

– Хочешь, поговорим о чем-нибудь другом?

– О чем?

– Можно о твоих книгах.

– Я не люблю говорить о своих книгах.

– Потому что их не покупают? Считаешь себя неудачником? Это не так. Я надеюсь, что не так. Тем более ты сам сказал, что несколько твоих рассказов уже напечатали.

– А еще я продал вчера ради этого свою душу, – Дуган кисло улыбнулся и поднялся на ноги.

– Куда ты?

– Пойду домой, спать.

– Завтра приедешь?

– Да. Утром.

– Хорошо.

– Спасибо за ужин.

– Не за что. – Микела поднялась, чтобы проводить его до выхода, вернулась к телевизору.

Сериал закончился, аппетит пропал. Она допила свое пиво, достала сигарету из оставленной Дуганом пачки, закурила. Рекламный блок начал казаться бесконечным, и Микела выключила телевизор. Темные окна, тишина, кот – и тот куда-то убежал. «Да что не так с этим парнем?! – гневно подумала Микела, вспоминая закончившийся раньше времени ужин. – То он предлагает мне свою помощь и деньги, то критикует мои картины и психует, стоит только заикнуться о его отце…»