Виталий Вавикин - Две жизни для одной мечты

«Но ведь так не бывает! Картина не может менять себя!»

Микела разглядела на картине белокурую пару, но уже во втором ряду.

«Нет!»

Она недоверчиво посмотрела на фотографию. Белокурая пара шла к выходу. На картину. На газету. На картину. На газету. Рисунок оживал, двигался, словно мультипликационный герой под рукой художника. Микела повернулась к окну. Картина отражалась на грязном стекле.

– Мне нужен дневник старика, – сказала Микела.

– Прямо перед тобой.

– Передо мной? – она опустила глаза к столу, бросила на кровать газету, взяла дневник. Старая кожа была шершавой и маслянистой.

– Только там все равно ничего не понятно.

– Вот как? – Микела открыла первую страницу. Предложения рассыпались на словосочетания. Она попыталась уловить смысл. Словосочетания рассыпались на слова, а слова разбежались буквами. – Вот черт!

– А я что говорил?! – Микела услышала усмешку, вернее, почувствовала, как улыбается Дуган.

– Но ведь что-то здесь есть.

– Немного. В основном то, что я тебе уже рассказал.

– Как старик продал свою душу?

– Да.

– Понятно.

Микела перевернула страницу, потревожив притихшие буквы. Они снова ожили, забегали по странице, собираясь в слова. Волнение заполнило грудь. Микела задержала дыхание, боясь спугнуть подбирающиеся друг к другу случайные слова. Нет, не случайные. Все было просто и понятно. Словосочетания, приложения. Взгляд зацепился за знак точка с запятой.

– Эй! – позвал Дуган.

– Я читаю! – отмахнулась от него Микела, снова перевернула страницу.

– Ладно. – Дуган закурил. – Ты будешь?

– Нет.

– А пиво?

– Нет. – Микела хотела бросить на него гневный взгляд, но не смогла отвести глаза от пожелтевших страниц.

Время замерло. Картина на стене. Картина отражается в окне. Фотография в газете. Газета на кровати. Дневник в руках. Ничего другого нет.

– Ну хватит! – Дуган захлопнул дневник, не забирая его из рук Микелы.

– Какого черта?! – крикнула она, но тут же сникла, отвернулась.

– На вот. Покури, – Дуган протянул ей свою недокуренную сигарету. Она послушно обхватила фильтр губами, затянулась, растерянно оглядываясь, словно впервые оказавшись в этой незнакомой комнате. – Еще? – предложил Дуган.

Она не ответила. Подушечки пальцев заскользили по влажной, шероховатой кожаной обложке дневника. Закрытые страницы были такими ясными, как будто их содержимое отпечаталось на глазах. Вот только прочитать и понять смысл Микела никак не могла. Пыталась снова и снова и снова и снова терпела фиаско. И чем больше сил было приложено для того, чтобы вспомнить, тем сильнее была жажда узнать, сильнее становился зуд, которой не позволял думать ни о чем другом.

«Всего один взгляд», – сказала себе Микела, раскрыла дневник старика Пирса. Буквы вздрогнули и разбежались кто куда, утратив свою содержательную стройность.

– Нет! – Микела нервно перевернула несколько страниц. – Что ты наделал?! – накинулась она на Дугана. – Ты все испортил!

– Что я испортил?

– Все! – Микела беспомощно всплеснула руками, бросила дневник на кровать, обхватила голову, пытаясь собраться с мыслями, которые разбегались так же, как буквы на желтых страницах. – Нужно открыть окно, – решила Микела.

Свежий воздух наполнил комнату.

– Успокоилась? – осторожно спросил Дуган.

– Кажется. – Микела бросила на него стыдливый взгляд. – Извини. Сама не знаю, что на меня нашло.

– Ничего. Вчера, думаю, я выглядел так же, когда хотел купить у тебя картину Пирса. Наверное, ты права, и все дело в психологическом фоне, который создал старик.

– Да. Наверное. – Микела облизнула сухие губы и заставила себя улыбнуться. – Давай выйдем на улицу.

– Давай. А то у этого дома психологический фон тоже неважный.

– Ты шутишь, да?

– Ничуть. – Дуган вышел в коридор, надеясь, что старуха не станет звать его. В дальней комнате раздался сухой кашель.

– Ей не нужна помощь? – спросила Микела.

– Ей нужно внимание, – натянуто улыбнулся Дуган.

Они спустились по скрипучей лестнице, вышли на улицу. Генри Белфорд стоял на крыльце, монотонно потягивая сигарету.

– Ты не сможешь взять у отца пикап? – спросила Микела. Дуган замялся, бросил взгляд на затылок отца.

– Я починил его «Хонду», – сказал не поворачиваясь отец.

– Спасибо, – машинально сказала Микела. Дуган спустился с крыльца. Микела пошла за ним, заставив себя не смотреть на лоснящуюся от пота шею его отца. – Вы всегда так с ним? – спросила она Дугана, когда они отъехали от дома.

– Как?

– Как враги, которых заставили быть друзьями.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ладно. Тогда скажи сам, как ты это себе представляешь.

– Нечего говорить. Нечего представлять.

– Почему же тогда не переедешь?

– Не знаю.

– Боишься?

– Что? С чего ты взяла… – Дуган замялся, кровь отхлынула от лица.

– Боишься, – протянула Микела. – Вижу, что боишься. Вот только не пойму чего… Или кого…

Дуган лихо свернул на Ван-Бюрен-авеню. Скрипнула резина, едва не отправив «Хонду» в занос.

– Не гони так, – попросила Микела.

– А ты не копайся в моей голове, – процедил сквозь зубы Дуган.

Они проехали мимо бакалейной лавки на перекрестке, остановились возле дома Пирса.

– Я обидела тебя? – спросила Микела.

– Нет.

– Но и помогать убираться ты мне не будешь?

– Нет.

– Ладно. – Микела вышла из машины. – Увидимся еще, – сказала она на прощание. Дуган не ответил.

«Я правда не хотела тебя обидеть!» – собиралась сказать Микела, но Дуган уже уехал. Остался лишь дом старика Пирса. Дом безумца. Старый пыльный дом, который скоро, возможно, наполнится детскими голосами и расцветет свежими красками, преобразится, перестанет прятаться за разросшимися деревьями и выйдет из вечной тени на солнце.

«Нужно только прибраться, чтобы новые хозяева не испугались и купили его», – напомнила себе Микела, убеждая себя вернуться к работе. Но вернуться не получилось.

Сначала ей не давал покоя кабинет старика Пирса, затем старая жаровня, в которой могли остаться странные рисунки женщины из прошлого. Она проверила кабинет, проверила жаровню, убедилась, что рисунков больше не осталось, вернулась в дом, попыталась снова взяться за уборку, остановилась.

«А что если старик спрятал эти рисунки где-то еще?» – пронеслась в голове беспокойная мысль. Микела огляделась, отодвинула старый комод. Ничего. «Где же тайник?» – нервно подумала она, открыла все двери, заглянула в каждую комнату, каждый шкаф. «А что если весь этот дом и есть тайник?» – Микела закусила губу, снова огляделась, ведомая новой идеей. «Нужно обязательно это проверить».