Елена Усачева - Большая книга ужасов – 65 (сборник)
– Вика!
Я тронула шторку. Из комнаты на меня пахнуло неприятным запахом лекарств и застоявшегося воздуха.
– Ты одна? – спросили хрипло.
– Конечно, одна! – обрадовалась я. Смело вошла, но следующий шаг сделать не смогла.
Комната оказалась жутко захламлена вещами. Они и раньше тут не знали своего места, а теперь как-то совсем уже распоясались: разбрелись по стульям и спинкам кроватей, залезли на подоконник, развесились по дверцам шкафа.
Слева на кровати, под портретом матери, спала баба Шура. Вичка лежала на кровати в дальнем углу, за шкафом. Приподнявшись на локтях, она смотрела в зашторенное окно. В щель между шторами был виден цветочный горшок. Фиалки. Их у бабы Шуры было много.
– Привет, – прошептала я и покосилась на кровать под портретом.
Вичка не ответила. Только все смотрела и смотрела в окно. Словно сквозь штору могла разглядеть Шульпякова.
Я прошла, стараясь не наступать на вещи. Присела на край кровати. Взгляд Вички сместился с окна на меня. Так мы смотрели друг на друга и молчали. Что для Вички было странным. Молчать она никогда не умела.
Надо уже было что-то спросить, поинтересоваться здоровьем, но все слова казались глупыми.
Я снова оглядела захламленную комнату. Повеяло безысходностью.
– За мной мать приезжает. – Вещи никак не отреагировали на мое сообщение, и я даже смогла выпрямиться. – Мы на Соловки едем. Хотели с бабушкой. Но она остается. Мама говорит, что ей все равно, куда ехать, что давно пора развеяться. Что на Соловках она не была и почему бы не съездить. Что никакие священники ее не интересуют, но если она с ними встретится…
– А эту свою забираешь? – хрипло спросила Вичка.
Тогда я тоже посмотрела в окно и сильно обрадовалась, увидев штору. Чего нам с бабушкой не хватает – шторы. Чтобы никто в стеклах не отражался.
– Тебе показалось, не было никого.
Вичка убрала руки, медленно опустилась на подушку, уставилась в потолок.
– Я парней попросила, – прошептала она. – Они свернут этот камень и выбросят.
Первым моим желанием было рвануть на улицу. Почему-то представилось, что Шульпяков уже давит педали к реке, по мосту, по стежке к затону. Но потом поняла, что в числе «парней», которым говорили, он был, но ничего не выкапывал. Услышав Вичкину просьбу, сразу поехал ко мне. А вот остальные «парни» отправились к затону. Вичка у нас звезда. Она до сих пор с парнями общается, это я всех бросила. Парни по одному ее щелчку побегут рыть канаву отсюда и до заката. Интересно, кто у нас такой отважный? Юлечка показала себя девушкой сурового нрава. С теми, кто мешает ей, она лихо разбирается. Парочка парней для нее не помеха. Я высказала Вичке свое сомнение:
– Зря ты это устроила. Вчерашняя ночь просто совпадение. Твоя бабка постоянно твердила, что крыша упадет. Вот она и упала.
– Только на меня? – Вичка перестала сверлить потолок взглядом и выстрелила холодом в мою сторону.
– Ты неудачно стояла. Меня тоже могло завалить.
– Я ее видела. Все как ты описывала. Она слушала музыку. Один наушник еще выпал.
– Я все придумала.
Вичка улыбнулась. Лучше бы она этого не делала. Улыбка выглядела странно и страшно. После такой улыбки оставалось только встать и уйти.
– Я, может, в конце августа приеду. И перед отъездом загляну. Ты дома-то не сиди, выходи на улицу. Там солнце.
Героя всегда подводит желание что-то сказать. Это я еще по американским боевикам заметила. Поймал злодей супермена, наставил на него пушку, но не жмет на курок, а произносит длинную патетическую речь. Зря. Убил бы сразу – злодеи бы победили. Но пока он говорит, герой успевает прийти в себя, оценить ситуацию и вломить злодею промеж глаз. Или успевает орлов позвать на помощь. Словом, находит способ спастись и привести сюжет к хеппи-энду.
Мне бы промолчать и уйти. Глядишь, цела бы осталась. Нет, начала советы раздавать. Вичка немного послушала, а потом приподнялась. Откинула одеяло, и я рассмотрела, какая она вся перебинтованная, заклеенная и намазанная зеленкой. Выглядело страшно.
– Это ты специально все сделала, – зашептала Вичка, жутко округляя глаза. – Натравила ее на меня. Позавидовала. Мне бабка все рассказала про эту Юлечку. Это у вас семейное.
С шепота она перешла на крик. В углу на кровати заворочались:
– Вика, что случилось?
Голос у бабы Шуры, несмотря на болезнь, был весьма бодр.
Я вылетела из дома.
Очень интересно было узнать семейную тайну, по которой Юлечка явилась именно ко мне, но для начала надо было кое-что другое выяснить.
Шульпяков все так и ездил с банкой в обнимку. Я ее отобрала, допила молоко. От этого в голове как-то прояснилось.
– И чего вам про меня Вичка наболтала?
Шульпяков перестал улыбаться и посерьезнел. Но молчал. Партизан в пятом поколении.
– Про третью мировую с инопланетянами ничего не было? О том, что надо мрамор и гранит запасать? Что они от радиации помогают.
– А помогают? – сбился с патетического настроя Шульпяков.
– Ты думаешь, чего Веревкин с Ляшко вперед рванули, а тебя, дурака, следить оставили?
Шульпяков взял свою банку и обиженно посмотрел на дно. Никуда не бежал. Видать, чувствовал, что опоздал. Вид у него был совсем уж убитый. И кривой руль у велосипеда он разглядел. И болтающийся отражатель. Даже болты багажника пальцами подтянул, терминатор.
Я решила не вгонять его в окончательную энтропию, хлопнула по плечу и сказала как можно бодрее:
– Тебе повезло. Юлечка – монстр. Теперь у Ляшко глисты заведутся. А у Веревкина еще какая зараза. Она так просто это не спустит. Отомстит. Видишь, на Вику дом уронила. А на них – по инопланетной тарелке. Так что радуйся.
Шульпяков попытался порадоваться, но вышло неубедительно. Последнее время в деревне все выглядели как-то странно. Словно над домами распрыскали специальный порошок – жители разучились радоваться.
– Поехали посмотрим, что они там натворили, – предложила я.
Шульпяков не торопился. Он думал, думал, а потом вдруг выдал:
– Громова сказала, что у тебя голова поехала, что ты теперь призраков видишь. И про какую-то Юльку впарила. Что это семейное предание. Что твоя бабка эту Юльку извела, вот теперь она через поколение мстит. И что если камень убрать, то призрак исчезнет.
Забавно она мне мстит, роняя крышу на Вичку. Говорить я об этом не стала, чтобы не запутать Шульпякова окончательно. А то он и без этого весь такой запутанный. Повторила предложение проследовать к месту событий.
Шульпяков оставил банку на крыльце, выправил руль, я уселась на багажник и мы попылили. Несколько тактов велосипед немилосердно вилял, я еле держалась, неудачно ухватилась за пружины седла. Шульпяков тут же отдавил мне пальцы, плюхнувшись на сиденье. Не успели мы разогнаться и пролететь мимо памятника павшим, асфальт кончился, пошли мои любимые ухабы. Теперь я уже вцепилась в седло. Пока боролась за жизнь и равновесие, мы миновали завалившийся дом – посмотреть на него я не успела. С горки к мосту мы скатились с ветерком. Я подумала, что Шульпяков, как истинный бэтмен, поедет по мосткам. Но у реки он затормозил, удачно наклонив велосипед в противоположную сторону от той, где у меня были ноги. Чуть не загремев спиной вперед, я высказала все, что думаю о лихом наезднике, пообещав ему ночных кошмаров с Юлечкой, и мы зашагали по доскам. Доски радостно пружинили. Вода не менее радостно журчала. Река за лето заметно обмелела, но это все-таки был не повод, чтобы падать в воду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});