Адская пасть - Джайлс Кристиан
— Он был из церковников, — произнёс Галиен.
Священник кивнул: — Епископом.
Галиен переглянулся с Годфри — у того глаза были круглые от изумления. Он снова повернулся к священнику: — Что здесь делал епископ? Что это за место?
На миг показалось, что священника сковала не столько боязнь Галиена, сколько нерешительность. Но затем он сделал выбор: — Здесь обитает зло, — произнёс он, глядя на сводчатый потолок. — Страшное зло. Ты чувствуешь его, Галиен. Даже такой человек, как ты.
Годфри фыркнул: — Чувствуем? Да мы его, твою мать, своими глазами видели!
«Ты чувствуешь это, Галиен. Ты хорошо это знаешь». Галиен огляделся в поисках Мод и увидел её — она сжалась у дальней стены, словно ребёнок в темноте, не сводя с него глаз.
— Крестьяне на много миль окрест рассказывают о том, что видели здесь. Как рассказывали двадцать лет назад, и сотни лет до того. Святая Церковь знала об этом и хранила тайну.
— О чём говорят крестьяне? — спросил Галиен. Под дрожью в мышцах и яростью в груди от увиденного самоубийства Танкреда, от того, как Эвелину утащило за край ямы в чёрное небытие, снова возникло то скручивающее чувство в животе — как в лесу, когда он ощущал присутствие чего-то невидимого.
— О вещах... о которых лучше не говорить, — ответил священник.
— Что это за яма? — спросил Годфри, махнув в сторону провала, у которого всё ещё толпились остальные, вглядываясь в темноту и пытаясь что-то расслышать.
— Яма — источник зла, — ответил священник. — Это врата в Преисподнюю. Его Святейшество Папа Григорий повелел возвести замок, чтобы удержать это зло внутри. Заточить его. — Он кивнул в сторону козлоголового трупа. — Йозеф был простым монахом, о котором говорили, что он получает видения от Господа нашего Иисуса Христа. Поэтому Его Святейшество возвёл его в сан епископа и поручил охранять это место. Молиться днём и ночью, поддерживая здесь святое присутствие.
Галиен хотел сказать священнику, что не верит ему. Беда в том, что верил.
И тут раздался крик. Из ямы. Из глубокой, бездонной тьмы.
— Эвелина! — закричал Ансель в темноту.
— Господи Иисусе, она жива, — выдохнул Годфри, глядя на Галиена. — Ну? С каких это пор мы бросаем своих?
Галиен отвернулся от священника и посмотрел на яму.
— Как мы туда спустимся? — спросил он, и Ивейн приподнял подбородок, указывая на подножие лестницы. Там стояла запыхавшаяся Гисла с охапкой верёвок на плечах.
***
Галиен раскачивается во тьме, в одной руке держа пылающий факел, в другой сжимая длинный меч, пока Можер и Фульшар спускают его в яму на верёвке, обвязанной вокруг груди. На той самой верёвке, на которой до этого вверх ногами, как вяленое мясо, висела женщина. От бечёвки поднимается тошнотворный запах гнили.
Вниз он спускается, размахивая пламенем из стороны в сторону; огонь шипит и плюётся, словно зная, что ведёт безнадёжную битву с тьмой, которую ему не одолеть.
— Что видишь? — кричит сверху Годфри.
Галиен не отвечает. Он слышит её в своих мыслях. Мод. Она говорит ему, что там, внизу, что-то есть. Что-то страшнее всего, с чем ему доводилось сталкиваться. А повидал он немало.
— Всё, верёвка кончилась! — кричит ему Фульшар. Подняв глаза, Галиен едва различает мерцающее пламя факела Годфри. Внизу же — лишь непроглядная тьма. Однако справа, футах в семи-восьми ниже, на краю освещённого факелом пространства мерцают очертания уступа. Он продевает длинный меч между верёвкой и нагрудником, отталкивается от скалы и перерезает верёвку так, что инерция несёт его к уступу, где он приземляется с лязгом железа, задыхаясь и хватая ртом воздух. К счастью, факел не погас полностью от удара. Он поспешно хватает его, поднимая высоко, чтобы осмотреться. Каменные стены изрезаны шрамами. Галиену они кажутся следами когтей. Похожими на царапины, которые он видел на лицах мужчин после того, как те были с женщинами, не желавшими быть с ними.
— Её здесь нет, — кричит он в сторону далёкого огня.
— Мы спускаемся, — отвечает Годфри.
Нет смысла отговаривать их. Говорить им, что будет искать один. Только не им – тем, кто уже много раз следовал за ним навстречу смерти. И вот уже он ведёт их через туннели в скале, через проходы настолько узкие, что приходится поворачиваться боком, настолько низкие, что приходится пригибаться, на ощупь пробираясь через темноту. Он чувствует Мод за спиной. Слышит её дыхание. Ибо она отыскала его во тьме и держится в тени, отбрасываемой факелом, который он несёт перед собой.
Мгновения спустя, а может быть, часы, он выпрямляется и поднимает огонь, пока остальные расходятся по обе стороны, поворачивая головы то туда, то сюда, то вверх. Ибо они стоят в пещере размером с собор Святого Вита.
— Как всё это может быть здесь внизу? — спрашивает Уильям Грей, и его голос эхом разносится по пещере.
В броске камня от них тёмное озеро простирается вдаль. Годфри прошёл немного вперёд, и пламя его факела отражается в неподвижной воде.
— Здесь лодка, — кричит он Галиену. — Достаточно большая для всех нас.
— Как здесь может быть лодка? — говорит Гисла.
— Мы должны пересечь озеро, Галиен, — говорит священник.
Галиен оглядывается через плечо. Ничего, кроме тьмы. Он смотрит на факел в своей руке и думает, долго ли тот ещё будет гореть.
— Бери лодку, Галиен, — говорит священник.
Годфри смотрит на Галиена.
— Мы зашли так далеко, — говорит он.
И вот они забираются на борт, Можер и Ивейн берутся за вёсла, Гисла орудует копьём, прощупывая глубины перед носом лодки в поисках острых камней, которые могли бы разорвать днище. Мод сидит на корме, обхватив колени руками.
— Течение сильно противится нам, — говорит Ивейн, скорчив гримасу. Он и Можер покрыты потом, хотя вода кажется неподвижной, её поверхность гладкая, как у мельничного пруда. Тёмная, как кованое железо, отполированное оливковым маслом из далёкой Греции.
Галиен перебирается на нос лодки, встаёт у борта, держа факел над водой. Он видит своё отражение. Видит, как прямо на глазах лицо превращается в лик разлагающегося трупа.
— В воде что-то есть, — говорит Рейнальд, и Галиен отворачивается от отражения. Можер и Ивейн поднимают вёсла, и те замирают, роняя капли, пока все в лодке всматриваются в воду. Все, кроме Мод, которая
