Мой друг Жан-Пьер Моро - Вилор Щербацевич
— Что это? — ужаснулся Дмитрий.
— Вальпургиева ночь, — выдавил из себя Андрей.
— Когда едем обратно?
— Давай, хоть камень посмотрим. Зря, что ли, ехали?
Савельева переполняло чувство омерзения ко всему происходящему.
Когда он с другом подошел к камню, возле него сидела толпа подвыпившей молодежи. Кого-то тошнило прямо у подножия валуна. Андрей не стал подходить к камню. Он лишь произнес:
— Теперь понятно, почему он опускается. Поехали отсюда.
— Подожди, — остановил его Дмитрий. — Я сейчас.
Мужчина дотронулся до валуна. Невидимые нити вселенской энергии пронзили его насквозь. Его тело засветилось необычайным светом. Савельева отбросило от камня, и он потерял сознание.
Очнулся Дмитрий глубокой ночью. Холод пробирал его до костей. Тусклый лунный свет освещал пространство. Мужчина встал и огляделся вокруг. Полумрак, окутывающий его тело, не давал сосредоточиться. Он не узнавал окружающие его предметы. Лунный свет не отражался в озере. Да и самого озера не было видно! Сделав несколько шагов, Савельев понял, что находится на вершине горы. Неожиданно раздался нечеловеческий крик, пространство вокруг него озарилось разноцветными искрами, и к небу взвились сполохи пламени. Когда огонь разгорелся, он увидел вокруг валуна раскрашенных людей в животных шкурах. Валун торжественно возлежал на вершине холма! Говор незнакомцев был непонятен Дмитрию. Радующиеся женщины плясали вокруг шеста, украшенного разноцветными лоскутами из ткани. Мужчины прыгали через разведенные ими костры, все они были в масках. Одни были с рогами оленя на голове, другие — в медвежьих шкурах, третьи — с головами волков. Многие нарядились в козьи и овечьи шкуры. Мужчины мазались чьей-то кровью. На Савельева никто не обращал внимания, как будто его не было. Дмитрий стоял не шевелясь. Дикари бесновались довольно длительное время.
Вскоре человек с самыми большими оленьими рогами, по-видимому жрец, взял в руки длинный нож. Четверо атлетично сложенных аборигена подвели к нему черного быка. Жрец произнес какие-то заклинания и вонзил нож прямо в сердце быка. Животное дернулось, захрипело, грузно осело на землю и затихло. Жрец что-то торжественно произнес, воздел руки к небу и громко закричал. Дар был принят богами.
Нежная молочная мгла окутала Савельева. Перед ним неизвестно откуда появилась тропинка, влекущая вперед. Язычники пропали, растворившись в тумане. Мужчина пошел по тропе. Через несколько метров ему открылась ровная площадка без единого клочка мглы. Вдали он увидел какой-то свет. Приглядевшись, он понял, что это фары автомобиля, а вскоре услышал и рокот мотора. Это был допотопный грузовик. Раритет подъехал к площадке, и из него выскочило четыре человека в кожаных куртках с револьверами в руках.
— Вылазь! — приказал один из них, самый высокий.
Из кузова стали высыпаться арестанты, как грибы из кузовка. Всего восемь человек. Они выстроились перед чекистами в ряд, держа руки за спиной.
— Ну что-ж, — сказал человек с револьвером, поглаживая усы. — Бери лопаты — и копай.
Арестант, стоявший ближе всех к кузову «полуторки», залез в него и подал четыре лопаты заключенным.
— Копай по очереди! — приказал усач.
Заключенные с рвением принялись за дело. Минут через сорок яма была готова.
— Стройсь! — гаркнул высокий. — Вы приговариваетесь к смерти за предательство идеалов революции. Как говорится, по закону революционного времени.
Арестанты выстроились вдоль ямы, плечом к плечу. Напротив них встали палачи с револьверами наизготовку.
— Пли! — приказал высокий.
Раздался залп. Три человека упало, четвертый согнулся и схватился за живот. Раздался второй залп. Раненый упал, с ним — еще двое. Двое остались стоять. Третий залп подвел итог экзекуции. Чекисты подошли к лежащим в яме мертвым телам и открыли по ним беспорядочную стрельбу, пока у них не кончились патроны. Затем они слегка присыпали землей могилу, побросали лопаты в грузовик, запрыгнули в кузов и отправились восвояси.
Дмитрия снова окутала мгла и он пошел дальше по тропе. Вскоре он заметил свет. Мириады светлячков освещали окрестности. То, что открылось его взору, вызвало в нем противоречивые чувства. Сонмы медуз подсвечивали озеро изнутри. На берегу лешие барабанили по пням вытянутыми в струну ужами. Водяной надувал лягушек камышовой трубочкой и пускал их в озеро. Некоторые лягушки взрывались в руках водяного, чем вызывали всеобщий смех. Длинноусые раки пытались ущипнуть клешнями русалок за хвосты. Кикиморы болотные кидали в домовых тину и озерный ил. Огромный сом, запряженный в морскую раковину, разрезал водяные просторы. Угри, сидящие в раковине, погоняли сома зелеными плетьми от кувшинок. Яга выписывала на костяной ноге такие кренделя, танцуя вокруг ступы, что щуки, играющие плавниками на осоке, аж покрякивали. Мидии, восседающие на ивняке, хлопали створками раковин в такт музыке. Канарейки, сидящие на ветвях деревьев, пели человеческими голосами. Ночные мотыльки выделывали в воздухе акробатические номера. Жаба, размером с молодого бычка, вся покрытая большими бородавками, важно раздувала ноздри и вращала глазами вокруг своей оси. Пауки заплетали вокруг деревьев причудливую паутину, в которой застревали совы и сычи. Строй сусликов, по четыре в ряд, маршировал по импровизированному плацу. Слепые кроты умело вальсировали с выдрами. Недалеко от них дефилировали деловые красноголовые дятлы, громко обсуждая происходящее, подражая птицам-секретарям.
Понемногу начало светать. Вдруг один из раков пронзительно свистнул — и все враз исчезло, как будто и не было ни чудищ, ни странных животных и остальной нечисти. Оглядевшись, Дмитрий увидел, что находится в лесу. Тропинка так же неожиданно кончилась, как и началась. Увидев просвет в деревьях, он пошел к нему. Навстречу мужчине встретился старик с удочкой в руках.
— Здравствуйте, — поздоровался Савельев.
— И тебе не хворать, — ответил дед.
— Подскажите, пожалуйста, как мне выбраться к Синему камню. Меня там друг ждет.
— Так ты в тридцати километрах от Синь-камня.
— Как так?
— Дык, не знаю, как. А это, чай, не тебя три недели с собаками ищут? — осведомился старик.
— Нет. Меня и не было-то одну ночь. Мы вчера сюда приехали.
— Вчерась? А какое число вчера было, помнишь?
— Тридцатое апреля!
— Во как! Милок, а сегодня-то двадцать третье мая ужо! Вот тебя угораздило!
— Как двадцать третье?
— Да вот так! Ты на себя-то посмотри. Бородища по колено. Не мыт. Худой. Одни глаза торчат.
— Не может быть! — Димон протянул руку к подбородку — и обомлел. Густая нечесаная борода свалявшимися сосульками свисала с лица. — Как же так могло произойти?
— Тебя, небось, туман кругами водил. Здесь это бывает. В туман заходил?
— Да он меня и
