Лада Кутузова - Темногорье
После одного особо трудного дежурства в глазах потемнело.
«Не хватало еще самому коньки отбросить», – Хирург успел схватиться за край стола и не упасть.
– Вам плохо, Дмитрий Иванович? – подоспела Ирочка.
Она была совсем молодой, на тринадцать лет младше него. Высокая, под стать Хирургу, видная во всех смыслах девушка. Жгучая брюнетка с длинными, до пояса, волосами, она давно неровно дышала к Хирургу, но тот не собирался усложнять свою жизнь – аппетиты у Ирочки будь здоров. С такой из кожи выпрыгнешь, зарабатывая на шубы, бриллианты и поездки за границу. А у него с инстинктом самосохранения пока все в порядке. От Ирочки надо держаться подальше.
– Давайте, я вам коньяку налью, чтобы отлегло, – предложила Ирочка.
Она шустро подскочила к шкафчику, достала небольшую бутылку с янтарной жидкостью и плеснула в чашку. Хирург залпом осушил ее. По телу разлилось тепло, сердце отпустило.
Ирочка томно села рядом и добавила:
– Не бережете вы себя, Дмитрий Иванович.
И подлила еще коньяку. Хирург понимал, к чему этот разговор и вздрагивание ресниц, но неожиданно решил – почему бы и нет? Он одинок, Ирочка тоже. Ни к чему не обязывающая интрижка жизнь не испортит. Он выпил еще и еще, а потом Ирочка предложила тост на брудершафт. Хирурга охватила безмятежность, когда океан по колено, когда горы одним прыжком можно преодолеть.
«Была – не была», – мелькнуло в голове, и он неловко приобнял Ирочку.
Она впилась в него губами, будто только и ждала подходящего случая, и тесно прижалась. В голове зашумело, Хирург ощутил нарастающее волнение, и в этот момент со скрипом отворилась дверь ординаторской – на пороге возникла Аня. Увидела его с Ирочкой, тут же развернулась и выбежала прочь. Он пытался догнать, но Ирочка удавкой повисла на шее. Он стряхнул ее, но было уже поздно.
Хирург звонил в дверь Аниной сестры, но ему не открыли, телефон молчал. Он долго кружил вокруг дома, заглядывая в окна, затем побрел к себе, ежась под холодным мартовским ветром. Долго сидел на диване, уставившись в одну точку. Зачем она приходила? Аня – гордая девушка, значит, что-то случилось. С ней? С ее сестрой или племянницей? С кем-то еще? Он набрал номер еще раз. Безрезультатно. Видимо, Аня занесла его в черный список. Он с силой провел рукой по лицу, стирая усталость. Хотелось напиться, вдрызг, чтобы не думать, не ждать, не мучиться. Хирург открыл бар и достал водку. Открутил крышку и отпил прямо из горла. Закашлялся – водка не пошла. Сбегал на кухню, нарезал колбасу и черный хлеб.
«Хлеб, кстати, кончается», – отметил он.
Налил в кружку воды из-под крана, притащил в комнату табуретку, куда водрузил снедь, и продолжил.
Хирург забылся тяжелым сном далеко за полночь. Но и потом просыпался с ощущением, что его крутит. Что руки и ноги его раскинулись в стороны, как у человека, распятого на кресте, а самого его вращают с бешеной скоростью. Хирург садился на диван и крепко держался за спинку, помогало ненадолго. Тогда он поднялся и побрел в ванную. Открыл кран и жадно прижался к нему губами. Долго пил воду, затем встал под холодный душ. Но сердце продолжало биться о ребра, словно в клетке. Хирург витиевато выругался и оделся. Взял ключи от машины и, покачиваясь, спустился вниз. На часах было семь утра, в воскресенье в такое время все еще спят. Но он не мог ждать, должен был поговорить с Аней.
Долго звонил, затем начал барабанить. Наконец, Аня открыла дверь.
– Что ты здесь забыл? – холодно спросила она.
– Тебя, – честно сознался он.
– Поздно, – ответила Аня.
– Я не уйду, – он замотал головой.
Аня пыталась захлопнуть дверь, но он не позволил.
– Нам надо поговорить, – настаивал Хирург.
– Черт с тобой, – согласилась она, – а то ты всех разбудишь.
Она спустилась вниз в тапочках и халате, накинув сверху пальто.
– Садись в машину, – пригласил он, – а то на улице холодно.
Она села, и они снова поссорились. Она высказывала все, наболевшее за годы ожидания. Припомнила и Ирочку.
– Все равно я люблю тебя, – упрямо твердил он.
Аня хотела выйти, но Хирург заблокировал двери.
– Буду возить тебя по городу, пока не согласишься, – он включил зажигание.
– Ты же пьян! – возмутилась Аня.
– Да, – кивнул Хирург, – поэтому соглашайся быстрее.
Он выжал газ, и они понеслись по пустынному городу. Мелькали дома, черные деревья, бледные пятна фонарей. Вскоре они выехали за город, и Хирург резко нажал на тормоз.
– Я не могу без тебя, мне очень плохо, – сказал он.
Аня молчала так долго, что он отчаялся дождаться ответа. А затем скупо произнесла:
– Нет. Знаешь, перегорела я. Любила, еще вчера утром любила. А потом увидела тебя с медсестрой, и так противно стало. Извини.
Он не сразу понял услышанное, не хотел понимать. Уронил голову на руль и судорожно сжал его.
– Отвези меня домой, – попросила Аня.
Автомобиль рванулся с места. Здесь шла сплошная, разворот в обратную сторону был только через несколько километров. Но Хирург резко крутанул руль влево, нарушая все правила. И в тот же миг справа раздался глухой удар. Хирург со всей силы нажал на тормоз – в машину въехал мотоциклист. Тот мчался по своей полосе и не успел уйти от столкновения.
«Откуда он взялся? – мысленно застонал Хирург. – Ведь не было никого».
Молодой парень скорчился от боли на обочине, его отбросило на несколько метров. Одна нога была неестественно вывернута. Хирург вышел из машины, несколько раз тряхнул головой – алкоголь еще не выветрился, и осмотрел мотоциклиста.
«Перелом», – диагностировал он.
– Аня, – позвал Хирург, – достань аптечку. Она в багажнике.
Аня ничего не ответила.
– Что ты там копаешься? – сорвался он. – Быстрее никак?!
Она снова промолчала. Хирург обернулся: что с ней? Чтобы она – и не выскочила помочь… Аня по-прежнему сидела на переднем сиденье, дверь с ее стороны была смята.
Хирург медленно, будто во сне, распахнул машину – Аня не шевельнулась. Не очнулась она и тогда, когда он уложил ее на свое пальто – на виске, прямо под пепельной прядью, этой чертовой меткой, виднелась вмятина. В глазах навечно застыло удивление, точно она заметила вверху нечто поразительное. И тогда Хирург опустился рядом с ней, обнял и тоже поглядел на небо. Ему казалось, что оно смотрит на него, Хирурга, Аниными глазами. Они лежали целую вечность. Вокруг суетились люди, кто-то вызвал «Скорую», кто-то помогал парнишке. А Хирург все глядел в лазурь, укравшую Анины глаза, а после небо упало.
Глава девятая
Пора в путь
Сказка про Скарамунт была хороша. В меру длинная и загадочная. О непознанном и понятном, о любви и игре в любовь, о вечном и проходящем. А история Хирурга – безнадежная и больная, как любое горе. Когда все сказки и истории прозвучали, путники увидели, что лампа погасла, и над ней больше не кружат белые мотыльки. И Флут пожелал им спокойной ночи. Все поднялись в комнаты и уснули. Ведь чай не зря был настоян на травах, дающих крепкий и глубокий сон. А сон – самое лучшее, что может случиться после сказки. Ведь в нем любая история продолжается. И Хирургу всю ночь снились странные птицы-кометы, похожие на фениксов, первые дети Скарамунта. Они вспыхивали, расцвечивая мрачный небосклон яркими цветами. И сон был такой чудесный, что просыпаться совсем не хотелось. Но все волшебное когда-нибудь кончается, а впереди их ждала дорога, опасная и трудная.
Хирург проснулся рано, в окно еще светила луна. Тени от горящих ламп побледнели и вытянулись. Некоторое время Хирург не мог сообразить, где он. А потом вспомнил, хотя больше всего хотел забыть или чтобы все оказалось неправдой, злым розыгрышем. Если бы переиграть, отменить, исправить… Как всегда: боимся мечтать, ведь мечты разбиваются вдребезги. Боимся начинать новые проекты, потому что отравлены сомнениями и неудачами. Боимся любить… Мы боимся летать, потому что боимся падать. А потом уже поздно. Хирург посмотрел в окно: на луну, видимо, падала тень от облака, и потому она казалась серой. Владелец гостиницы вчера рассказал сказку про радугу, исполняющую желания. Красивая история, только верить нельзя. Мертвых никто не в состоянии оживить. Все эти истории о зомби, некромантах, магии вуду – бред. Наживка, чтобы он, Хирург, никуда не свернул с пути, а сам дошел и детишек довел до нужного места. А там… Он вспомнил Хранителя, и холодная волна пробежала по позвоночнику. Доверять такому – себе дороже. Это как с Новым годом: вечно ждешь новогоднего чуда, а жизнь преподносит очередной салат Оливье. Но выбора нет. Нет… Сам бы он наплевал на все условия, сошел с пути и остался в какой-нибудь деревушке. Но вдруг для детей это возможность вернуться домой?
Никогда он не отличался чадолюбием. Не умилялся при виде малышей, не хотел родить своего. А здесь навязали сразу двоих. Пацан еще ничего, самостоятельный. А вот девочка не понравилась. Капризная, истеричная эгоистка. Насмотрелся он на таких. Мнят себя пупом земли. Однажды в ночное дежурство на «Скорой» привезли девицу с болью в животе. Предварительный диагноз – воспаление слизистой оболочки пищевода. Ощущения при этом неприятные, но ничего страшного. На всякий случай девицу положили в хирургическое отделение под наблюдение.
