Ким Харрисон - На несколько демонов больше

Они правда думают, что я буду так стоять и смотреть, как его изобьют до потери сознания?

Так быстро, что едва успевал уследить глаз, Кистен и Сэм обменивались ударами, а остальные окружили их кольцом. На меня никто не обращал внимания, но до машины добраться я не могла.

—Сзади, Кистен! — крикнула я, когда один из них схватил отшатнувшегося назад Кистена. Оскалив зубы, Кистен схватил его руку, потянул, резко вывернул — вампир завопил. Кистен облизал губы и всадил толстый конец кия ему в горло. Потом зарычал, бешено глядя черными глазами, швырнул противни­ка на мостовую — тот извивался, пытаясь вздохнуть — и ударил его ногой в ребра.

Сэм бросился на него, Кистей взмахнул сломанным кием как ножом. Сэм отпрыгнул, заманивая, Кистей следом, отойдя от упавшего вампира. Тот вряд ли успел восстановить дыхание — он все бился в судорогах на мостовой.

Выступил третий вампир в кепочке козырьком назад, сгорбился, выставив перед собой ножку стула. Кистей в жажде боя кинулся на него, оскалив клыки.

Вампир ушел в сторону, Кистен бросился вниз в подсечке.

Металлическая ножка зазвенела, стукнув по мостовой пря­мо перед державшим ее вампиром. Я ахнула, когда Кистей неуловимым для взгляда движением налетел на противника — почти тут же раздался дикий крик боли, и Кистей откатился в сторону с ножкой стула в руках. Она была нацелена на Сэма, и тот осторожно отскочил назад. Завывая как бешеный, Кистей бросился в атаку.

Вампир, которого Кистей бросил на мостовой, перестал дергаться. Невидящие глаза таращились в синее без облачка небо, волосы шевелились на ветру. Он был мертв, я это видела. А что Кистен с ним сделал — даже заметить не успела.

—Кистей, прекрати! — крикнула я и отпрыгнула в сторо­ну, когда четвертый вампир врезался в бильярдный стол рядом со мной. Врезался с огромной силой, глаза его опустели, он на миг раскинулся морской звездой — и сполз на мостовую.

С колотящимся сердцем я повернулась к Кистену. Я хотела прекратить этот ужас, но Кистей не владел собой, и я побоялась вмешаться. Лицо его перекосилось уродливой гримасой, движения стали резкими и агрессивными. Сэм налетел на него с такой же жуткой физиономией, а я ничего не могла сделать.

Ухнув, Сэм развернулся — взлетели веером волосы — и с поворота ударил Кистена ногой в голову.

Кистей попятился, взметнул руку тронуть кровь, сочащуюся из раны под глазом. Будто не чувствуя, он принял еще удар в голову, еще один, с каждым разом отшатываясь все ближе ко мне.

А третий удар Кистей перехватил. Лицо Сэма застыло, а Кистей, злобно усмехаясь, резко вывернул ему стопу. Сэм заорал в гневе и сумел упасть в повороте, не дав Кистену сломать себе ногу. Кистей бросился следом нанести решающий удар, Сэм перевернулся на спину, набирая инерцию, и здоровой но­гой ударил Кистена в колено.

Кистен рухнул. Я бросилась вперед — и ахнула, когда на него навалились еще два вампира, которых он до того вывел из строя. От болезненных стонов и тяжелых звуков бьющих по телу кулаков мне стало нехорошо. Против одного вампира Кистен бы выстоял, но против двоих? Это была уже не драка, а избиение.

Сэм поднялся, шатаясь, стер ленту крови с подбородка.

—Поднимите его, — тяжело выдохнул он, и Дженкс снова

оказался у меня на пути, не давая вмешаться.

Я отступила, злясь. Ну хватит уже! Он уже получил достаточно!

Но когда Сэм посмотрел на меня и показал, чтобы я осталась, я послушалась, испуганная темной глубиной его нена­висти.               

—Ты не боись, ведьмочка, — сказал он, тяжело дыша. — Уже почти все. Пискари его отдал на убийство другому, а то бы он уже был мертв.

Сэм засмеялся, и меня пробрал холод до глубины души. Он знал, кому. Знал, кому Пискари отдал Кистена. Не тому ли, случайно, кто призвал Ала и устроил всю эту аферу, чтобы вытащить Пискари из тюрьмы?

—Кому? — крикнула я, но ой только засмеялся громче.

Опираясь на мою машину, вампир со сломанной рукой и тот, что был оглушен ударом о бильярдный стол, с трудом подняли Кистена на ноги. Кровь текла у него изо рта, глаз над по­резом распух и почти закрылся. Голова висела, волосы блесте­ли на ветру, развеваясь. Припадая на больную ногу, Сэм шаг­нул ближе, схватил за волосы и задрал ему голову вверх.

Кистен прищурился, пытаясь его разглядеть. В нем все еще кипела злоба, и Сэм оскорбительно улыбнулся.

—Вот такой ты крутой боец, — сказал он и ударил Кистена

кулаком под дых.

Я рванулась вперед — Кистен осел наземь, чуть не потянув за собой державших его вампиров.

—Ты ноль! — яростно гаркнул Сэм. — И всегда был ноль! Без Пискари ты — ноль!

Пошатнувшись, Сэм ударил его еще раз, и Кистен застонал.

—Хватит! — заорала я, но никто не обратил внимания, и загудели крылья Дженкса.

Обозленный вампир стер кровь с носа, оставив следы на волосах Кистена, когда схватился за них опять. У Кистена закрылись глаза. Видно было, как поднимается у него грудь, как проходит вдох в окровавленные губы.

—Ты ноль, и помни это, Фелпс, когда будешь умирать. Живым ты был нулем, а мертвым будешь еще меньше.

—Хватит! — крикнула я. Вдали выли сирены.

Сэм глянул на меня и оскалил зубы в улыбке.

—  Приходи, когда кое-чего захочешь, ведьмочка. Сделаем с нашим удовольствием.

Я набрала было воздуху послать его подальше, но вампиры отпустили Кистена, и он сполз по борту моей машины. Стара­ясь не наступать на больную ногу, Сэм наклонился к нему, и меня пронзило ужасом, когда он выпрямился, держа в руках бриллиантовую серьгу из Кистенова уха.

—Пискари сказал, что к рассвету ты будешь мертв  дважды. —

Сэм наклонил голову, вдевая серьгу себе в ухо. — Он думает, что у тебя духу не хватит пройти все до конца и восстать нежитью. Говорит, что ты слабаком стал. А я всегда думал, что нет в тебе того, что надо для нежити.

Два других вампира заковыляли прочь, и Сэм, глянув последний раз на Кистена, пошел за ними. Последний из вампи­ров остался лежать, глядя на солнце.

Кистен почти не шевелился, скорчившись в позе зародыша. С участившимся пульсом я подошла к нему. Очень это было глупо... о господи, до чего же может доходить мужская глупость? Отлупили друг друга — чертова уйма добра от этого им всем.

—Кистен! — позвала я, присев рядом.

Оглянулась на дорогу, подумав, отчего никто не остановился.

Кистен был в ужасном виде — голова болтается, всюду кровоточащие ссадины и синяки. Дорогие брюки измазаны и по­жеваны, шелковая рубашка порвана. Дрожащими руками я сня­ла с шеи амулет против боли и надела на него. Как только я засунула амулет под рубашку и он коснулся кожи, Кистен сде­лал глубокий нормальный вдох.