Юрий Иванович - Земля в иллюминаторе (сборник)

Поэтому наш Знайка, специально не предупредив никого из своих «сородичей», стал подыскивать подходящую телесную оболочку, из которой при смерти уходит сознание, уже не рискуя безоглядно интродуцироваться в любого живого индивидуума, боясь снова быть плененным чьим-то более гитодуальным мозгом. И не предупредил он никого по вполне обоснованным причинам. Дело в том, что по законам Знаек пребывание в оболочке уже умершей особи более, чем три года, категорически возбранялось. И если, бывало, кто-то не спешил покидать обжитое тело, увлекшись исследованиями или еще чем-либо, то остальные Знайки его «изымали» из мира, в котором тот задержался сверх положенного срока, и возвращали в межмировое пространство. А наш Знайка хотел прожить с Марией, если удастся, до самой последней минуты.

И вначале ему так все и удавалось сделать. Он выбрал молодую, подходящую оболочку и оказался в нужном мире. Нашел Марию-Изабель, которая к тому времени и не думала о замужестве, и начал за ней ухаживать. С его знаниями и опытом ему удалось уговорить Марию на замужество уже гораздо быстрее – всего за один год! И они стали жить счастливо.

Но! На пятом году жизни в мире номер два его случайно нащупали другие Знайки и без колебаний «изъяли» в межмировое пространство. Какая это была для него трагедия! А как он переживал за оставшуюся в полном неведении Марию! Ведь для той он просто умер от какой-нибудь страшной и скоротечной болезни. Как он хотел к ней вернуться! Но не мог! Мир, уже раз посещенный, навсегда закрыт для повторного визита.

Оставался последний мир – номер три.

– И тут ему вообще повезло! – в тон Хоссе стала продолжать рассказ Мария. – Обладая знаниями о характере, привычках, склонностях и всех самых сокровенных желаниях и мыслях своей избранницы, пресловутому Знайке удалось уболтать доверчивую и глупую Марию-Изабель номер три за неимоверно короткий срок: всего за четыре дня! И они жили долго и счастливо!

Хоссе посмотрел в глаза Марии с таким укором и нежностью одновременно, что та почувствовала себя виноватой.

– Извини, что я тебя перебила, но это самый логичный конец твоей истории. И, признаться честно, больше всего меня устраивающий.

– Меня тоже! – сразу согласился Хоссе. – Но я не рассказал тебе еще самого главного…

– Дорогой! – она решительно прикрыла ему рот ладошкой. – Даже в сказке должны быть реальные вещи. А раз они есть, давай от них отталкиваться. Допустим, ты, – она великодушно улыбнулась, – тот самый Знайка. Тогда у тебя есть еще целых три года до момента твоего «изъятия». И у тебя есть еще уйма времени для рассказов о «главном» и даже второстепенном. А если ты просто – Хоссе, то тем более я постараюсь выделить достаточно времени для твоего творчества. Но вы оба и в любом случае не должны забывать, что ваша любимая Мария-Иза-бель отличается завидным аппетитом и ее надо иногда хотя бы подкармливать, а то она не доживет до свадьбы. – Хоссе удивленно уставился на маленькое окошко на крыше сарая:

– Уже утро!

– Уже скоро обед! – поправила она. – Или ты намерен меня кормить только любовью?

– Дорогая! Я тебя так люблю, что никогда бы тебе не позволил умереть в моих объятьях от голода! Поэтому один поцелуй, и вперед на поиски корма!

– Ну ладно, один можно! – согласилась Мария. – Но только один! Не увлекайся!

Они увлеклись… И вышли в обнимку из сарая лишь через два часа, голодные и шатающиеся от усталости, но довольные и счастливые.

Через несколько месяцев, уже после свадьбы, Хоссе опять вернулся к своей фантастической сказке.

Они сидели в салоне новой шикарной квартиры, купленной на собственные средства накануне бракосочетания. Мария листала журналы последних мод и профессионально делала небольшие зарисовки на огромном листе ватмана, лежавшего тут же, на столе. Хоссе сидел через стол и на таком же листе уверенными штрихами рисовал портрет Марии, изредка вскидывая на нее свой взгляд.

Мария отбросила последний журнал и устало потянулась, откинувшись на спинку стула. Потом вытянула шею, пытаясь разглядеть рисунок на расположенном к ней ребром ватмане. Поинтересовалась:

– Что рисуешь? – Хоссе с готовностью тут же повернул портрет к ней лицом. – Опять я?

– Ты себе не представляешь, как это прекрасно: уметь рисовать! – с воодушевлением начал Хоссе.

– Но нельзя же рисовать одно и то же! – возразила она.

– А ты никогда не бываешь одна и та же, ты всегда разная! Это просто фантастически интересно!

Мария, довольно заулыбавшись, встала и пересела к мужу на колени, обняла за шею:

– С тех пор, как мы познакомились, ты рисуешь только меня или, в крайнем случае, какой-нибудь вид, на переднем плане которого – все та же я! А ведь ты можешь загубить свой талант. У тебя раньше получались чудеснейшие картины, и будет жаль, если ты перестанешь творить подобное.

– Ну, может, я и вернусь еще к подобным картинам, но сейчас для меня мой талант еще нов, и я просто балдею, когда у меня под рукой появляется твое изображение.

– Ага, твой талант тебе нов? – она спрашивала с явной издевкой.

– Ты ведь не забыла, что раньше я не был художником, а был просто Знайкой?

– Да, да, да, да! Как же это я забыла? – решила подыграть Мария. – Значит, я сейчас сижу на коленях у аморфного бестелесного Духа?

– В некотором смысле… Да! – согласился он.

– И это он меня сейчас гладит по попке и засовывает руку под трусики?

– А как же! Конечно, конечно! – Хоссе сказал это, сильнее прижимая к себе жену, а потом начал целовать ее в раскрытый вырез блузочки, постепенно опускаясь губами все ниже и ниже. Мария истомно вздохнула и согласилась:

– Как хочешь, так и буду тебя называть!

Он с явным трудом оторвался от ее прелестей и попросил:

– Мне очень надо дорассказать тебе все детали, и больше к этой сказке я постараюсь не возвращаться. Хорошо?

– Дорогой! Ты ведь прекрасно знаешь, какая я реалистка? Но в то же время я готова слушать тебя днем и ночью с большим удовольствием. И это ты тоже знаешь?

– Знаю, родная. Но то, что я хочу тебе рассказать, не совсем уж веселое и радостное. Но ты должна это знать и помнить.

– Да что угодно! – заверила его Мария. – Только скажи, от чьего имени ты будешь говорить: Знайки или Хоссе?

– А давай от имени Знайки? – он оживился. – Так даже будет проще и понятнее.

– Давай! – согласилась она, ероша его волосы. – Уж кто-кто, но ты меня всегда уговоришь на что угодно!

– Значит, так! – он прикрыл на короткое время глаза, как бы вспоминая что-то. – Изъяли меня, как ты помнишь, из мира номер два, но я тут же бросился к миру номер три, единственному, где мог бы встретиться со своей возлюбленной Марией-Изабель. Но уже не спешил, делал все обдуманно и взвешенно.