Юрий Иванович - Земля в иллюминаторе (сборник)

– Что, смерти моей ждете? Не дождетесь!

И почти у всех там находившихся мелькнула нехорошая мысль: «О господи! Лучше бы он уже!..» И только трехлетний правнук радостно подскочил к деду и затеребил его за руку:

– Не умилай, деда! Мы ведь с тобой на лыбалку соблались!

У старца на глазах выступили слезы, и всю его вредность как рукой сняло. Погладив внука по голове, он произнес:

– Да я уже вроде как на том свете был. Но… вдруг вспомнил, что совсем не так завещание составил… И вернулся. Не хочу, чтобы вы меня вспоминали только плохими словами. А сейчас – на рыбалку! – и схватив малого на руки, выскочил из комнаты.

– Совсем старый рехнулся! – удивленно воскликнула сноха. Хотя тоже находилась в довольно-таки преклонном возрасте.

– А может, наоборот… – мечтательно произнес младший сын. – Изменился к лучшему и стал таким, каким был в молодости, до смерти матери.

И действительно. Характер старика преобразовался кардинально и, что интересно, в самую лучшую сторону. Он стал самым милым, добрым и обаятельным человеком. И когда через насколько лет он все-таки ушел из жизни, не нашлось ни единого человека, кто бы не сказал о нем доброго слова.

То есть воплотившийся в него Знайка сразу все расставил по полочкам и понял причину той нервной вредности, так портившей жизнь старцу в последние годы. И этим помог очень многим.

– Как интересно! – протянула Мария. – Выходит, эти Знайки довольно-таки добрые и сердечные существа. Хотя сердце, как таковое, если я правильно поняла, у них отсутствует?

– В общем-то, да! – согласился Хоссе. – Для них неприемлемы зло, жестокость и насилие. – И вдруг спохватился: – Слушай, который час? Нас наверняка уже разыскивают, да и давно пора завтракать.

– Если я не соглашусь, мой желудок воспротивится и взбунтуется от голода! – засмеялась Мария, вскакивая и бодро одеваясь. Хоссе тут же последовал ее примеру, и через несколько минут они уже мчались, хохоча, по пляжу, взбивая ногами брызги с волн, пытающихся достать их своими пенистыми лапами.

А после обеда в городке начались парады и шествия. Потом был карнавал с завершающим его красочным фейерверком салютов, и начались дискотеки. Но Мария с Хоссе сбежали после нескольких танцев и забрались в старый, но прочный сарай, расположенный в глубине сада. Сюда почти не достигала грохочущая музыка с ближайшей площади, временно превращенной в гигантскую дискотеку.

И им было хорошо вдвоем. Уютно расположившись на душистом ароматном сене, они опять предались пылким и страстным объятиям и ласкам. После них Хоссе поинтересовался:

– Хочешь послушать продолжение истории о Знайках?

– Конечно, хочу! – согласилась Мария, а про себя подумала: «Он же поэт! Скорей всего он мечтает написать какой-нибудь фантастический роман и хочет послушать мое мнение о задуманном сюжете. Хоть я и не люблю фантастики, но его замысел очень интересен, и, я думаю, книга у него получится замечательная!» – и вслух добавила: – А там будет что-нибудь про меня?

– Конечно, дорогая! В дальнейшем рассказе ты будешь главной героиней.

– О! Звучит заманчиво!

– Ну, тогда слушай! И был среди Знаек один молодой и неопытный, начинающий исследователь. Он так горячо и необдуманно стремился к набору новых знаний и новой информации, что поступал порой очень неосмотрительно и неосторожно.

И вот однажды без всякой консультации и предварительной разведки он ворвался в один из миров и с ходу интродуцировался в мозг одного из его обитателей. Это всегда можно сделать не задумываясь и почти автоматически. Я говорю почти, так как имеется все-таки три главных параметра, необходимых для вхождения Знайки в телесную оболочку намеченного разумного существа. Первый – это, естественно, наличие самого разума. Второе – наличие свободного, незадействованного места во всей инфраструктуре мозга для размещения там иного разума. И третий – самый странный – это определенный размер несущих конечностей. То есть, если у меня, например, размер ноги сорок седьмой, то я бы никогда не смог интродуцироваться в человека с сороковым, сорок третьим или даже сорок шестым размером обуви.

Мария подняла свою маленькую ступню и приставила сверху к ноге Хоссе. И все равно его пальцы были длиннее и выступали из-под маленьких розовых женских пальчиков.

– Значит, ты бы не мог поселиться во мне?

– Ни в коем случае!

– Это хорошо! – констатировала Мария.

– Почему? – Хоссе оглядел девушку оценивающе и заинтересованно.

– Для меня лучше обнимать тебя снаружи, чем ощупывать изнутри! – засмеялась Мария, сжимая свои объятья. Он закрыл глаза от удовольствия:

– Конечно, так намного лучше!

– Но меня в твоем рассказе смущает один нюанс, – она подняла голову с его плеча и чмокнула в щеку. – Ты ведь говорил, что Знайки трудно поддаются описанию и являются как бы бестелесными. Тогда при чем тут размер несущих конечностей особи, в которую они и нтыр… – дур… – цур…

– Интродуцируются? – помог Хоссе.

– Вот именно!

– Ну… – он немного задумался. – Вот ты, например, что знаешь об устройстве своего сердца?

– Оно вот такое, – она пальчиком повела по груди Хоссе, контурно обозначая рисунок, которым обычно рисуют сердце, пронзенное стрелой Амура. – Оно качает кровь по всему организму. Состоит из камер, клапанов… – она задумалась, вспоминая. Потом засмеялась: – Ну… и еще чего-то!

– А как эти камеры, клапаны, я уже даже не спрашиваю про «еще что-то», функционируют? – продолжал допытываться Хоссе. – И почему так, а не иначе?

– Понятия не имею! – чистосердечно призналась Мария.

– Ну и этот молодой и юный Знайка тоже пока не имеет понятия о многом. Ведь нельзя объять необъятное, тем более – сразу.

– Ну что ж, возможно и такое, – она согласно закивала головой. – Но я бы на твоем месте придумала что-то более логическое и правдоподобное по этому вопросу. – Хоссе как-то странно посмотрел на нее и хмыкнул. – Не возмущайся по поводу критики, – посоветовала Мария. – А лучше рассказывай дальше. Я никак не дождусь – где же там про меня?

– А это потому, что ты отвлекаешься на несущественные мелочи, – нравоучительно заметил Хоссе, вздохнул и продолжил: – Так вот. Попав в чужую оболочку, Знайка вдруг с ужасом обнаружил, что находится в плену более гитодуального разума и почти совершенно бессилен им управлять. Но что делать? Пришлось смириться и занять наблюдательную позицию и посмотреть, чем занимается его носитель. А его носитель, которого звали Арчибальд…

– Мне это имя не нравится! – перебила Мария, наморщив носик.

– В том-то и дело! – многозначительно продолжал Хоссе. – Арчибальд тоже имел со своим именем проблемы. Так как он в тот момент, когда в него интродуцировался Знайка, как раз пытался познакомиться с одной очаровательной девушкой, которую звали Мария-Изабель. И ей тоже сразу же не понравилось его имя, а вначале и не только имя, и она его, можно сказать, даже очень невежливо отшила. Но недаром Арчибальд обладал уникальным мозгом. Хоть и сильно расстроившись после первой неудачной попытки, он попытался сконцентрировать все свои усилия на том, чтобы продолжить знакомство с той, которая ему слишком уж понравилась. Что он только не вытворял. Наблюдавший вначале с полным безразличием Знайка постепенно тоже включился в процесс интересных и увлекательных попыток своего носителя изучить и укротить строптивую и очень своенравную избранницу. Действуя на подсознательном уровне, он постепенно избавил Арчибальда от необдуманных и вспыльчивых поступков, привил ему терпение и должную настойчивость и постоянно, ненавязчиво подкидывал различные идеи и варианты, помогающие успешнее завоевывать симпатии, а в конечном итоге и сердце Марии-Изабель.