Энн Райс - Черная камея

Мона вновь повернулась ко мне лицом и, стоя спиной к враждебной троице, одними губами произнесла слово "паспорт".

"Ты приедешь в три?" – сказала она, но сама потихоньку прижала два пальца к внутреннему сгибу моего локтя.

"Хорошо, приеду в три".

"Вы будете нашим гостем к обеду, – сказала доктор Мэйфейр. – Миссис Маккуин, мистер Пенфилд, мне жаль, что так вышло. Искренне жаль". – Она говорила с такой открытостью и простотой, что я чуть было не поверил ее словам. То есть я хочу сказать, что уже не мог ее ненавидеть так сильно, как мне бы хотелось.

Мона поцеловала меня в щеку. А я обнял ее и поцеловал в губы.

"Я люблю тебя, – сказал я. – И я обязательно приеду за тобой".

"Остерегайся всех призраков, – прошептала Мона. – Будь очень осторожен и помни, если я почему-либо буду недосягаема или они прибегнут к какому-то трюку, найди Стирлинга Оливера. Оук-Хейвен – резиденция Таламаски на юге. Каждый знает, где она расположена. Плантация Оук-Хейвен, на Ривер-Роуд".

"Запомнил", – сказал я.

Мона отстранилась.

"Увидимся завтра, – сказала она. – Тетушка Куин, спасибо за ужин. Мистер Пенфилд, было приятно с вами побеседовать".

Внезапно Мона остановилась, внимательно посмотрела на тетушку Куин, чье лицо выражало огромное огорчение, потом подошла к старушке, обняла ее и поцеловала.

"Дорогая, милая девочка, – сказала тетушка, – да хранит тебя Господь. Вот, возьми..." – Тетушка Куин отстегнула камею с бриллиантами.

"Нет, нет, я не могу", – сказала Мона.

"Нет, ты должна это взять. Будешь нас всегда вспоминать".

Мона чуть снова не расплакалась. Зажав камею в руке, она развернулась и быстро пошла прочь, за ней последовала смущенная троица. Все они погрузились в длиннющий неуклюжий лимузин, который развернулся перед домом и вскоре скрылся из виду.

Жасмин велела нашему "дворцовому охраннику" вернуться в кухню. Он казался искренне разочарованным, когда уходил. Жасмин взяла мою тарелку и положила порцию не успевшего остыть цыпленка с рисом.

Я ударился в слезы. Разрыдался, как ребенок. Все плакал и плакал. Мне было наплевать, кто что подумает. Я плакал. Ну и пусть, что мне восемнадцать. Я плакал.

Подошел Нэш, обнял меня. Запричитала тетушка Куин, назвав меня "бедненьким".

"Я в жизни ничего так сильно не хотел, – сказал я. – Я просто ее люблю".

"Мой драгоценный малыш, – сказала тетушка, – и как только тебя угораздило полюбить одну из Мэйфейров!"

"А что с ними не так, тетушка? – спросил я. – Господи, мы ведь ездили в их больницу! Мы ходим в их церковь. Отец Кевинин тоже один из Мэйфейров. Я тебя не понимаю".

Нэш похлопал меня по шее и вернулся в свое кресло.

"Жасмин, подай Нэшу новую тарелку, – сказала тетушка. – А ты, малыш, пожалуйста, поешь, хоть что-нибудь. Разве можно при таком росте шесть футов три дюйма ничего не есть?"

"Во мне всего шесть футов один дюйм, – уточнил я, – это у Нэша шесть футов три дюйма. Нэш, спасибо, что поддержал меня. Тетушка Куин, я ничего не понимаю".

"Видишь ли, мой мальчик, – сказала она, протягивая пустой бокал Жасмин, чтобы та вновь его наполнила белым вином, – я не уверена, что сама понимаю, но к семейству Мэйфейров все всегда относились с подозрением. Доктор Роуан Мэйфейр, гений, создавший Мэйфейровский медицинский центр, видимо, самая уважаемая фигура из всего клана Она полностью ушла в общественную жизнь и служение обществу. Но даже доктор Роуан окружена тайной. В какой-то момент она получила такие тяжелые травмы, что уже не было никакой надежды, а потом вдруг самым чудесным образом поправилась".

"Ну, за это ее нельзя винить", – заметил я.

"Неужели? – засомневалась тетушка Куин. – А я тебе скажу, что она вернулась из царства мертвых вовсе не благодаря заступничеству какого-нибудь святого. В этом можешь не сомневаться".

"Я так и не понял, о чем ты".

"Ты сам видел, она по своей природе очень сдержанная и уверенная, – продолжала тетушка Куин, – и, вероятно, она хороший человек, даже очень хороший. Чего нельзя сказать о других членах ее семейства".

"Что ты имеешь в виду? Этот юрист – ни рыба ни мясо, так, хлебный мякиш".

Разумеется, я позаимствовал эти слова у Моны, но что с того?

"Он вполне уважаемый человек, – признала тетушка Куин, – хотя в основном занимается делами семейства. Я говорю о другом. Надеюсь, ты не забыл, что он управляет твоими деньгами. Но люди давным-давно поговаривают, что у них по женской линии передается наследственное сумасшествие. Впрочем, по мужской линии тоже. Мэйфейров издавна пичкали лекарствами, запирали в психушках, их дом на Первой улице одно время стоял в руинах, хотя сейчас, с появлением мистера Майкла Карри, его чудесным образом восстановили, по крайней мере так я слышала, А потом этот случай с самим Майклом – однажды он чуть не утонул в бассейне".

"Но что все это означает?"

"Не знаю, дорогой, я лишь пытаюсь доказать тебе, что все они окутаны тайной. У этого семейства собственная юридическая фирма, собственный священник. Совсем как у Медичи, тебе не кажется? А ты ведь знаешь, как жители Флоренции восставали против них и вышвыривали произведения искусства из окон их дворца!"

"Можно подумать, что жители Нового Орлеана восстанут против Мэйфейров! – презрительно фыркнул я. – Ты что-то недоговариваешь".

"Я просто всего не знаю, – ответила она. – Эту семью одолевают призраки, и даже поговаривают, что они все прокляты".

"Ты видела Мону, – сказал я. – Ты видела, что она прелестна и умна. Кроме того, нашу семью тоже посещают призраки".

"Что-то не так", – сказала тетушка Куин.

Я заметил, что она отвела взгляд и посмотрела туда, где сидел Гоблин и очень внимательно за ней наблюдал. Она знала, что он там сидит, и когда я обернулся к нему, то увидел, что он буквально впился в нее взглядом.

Тетушка продолжала, ловко отправляя в рот крошечные кусочки цыпленка:

"Женщины из рода Мэйфейров, по старым преданиям, обладают необычными способностями: они вызывают духов, читают мысли, предсказывают будущее. Но чаще всего люди говорят о наследственном сумасшествии в этой семейке".

"Мона видит Гоблина, тетушка, – сказал я, глядя то на него, то на нее. – У нее есть эта способность. Где, скажи на милость, я найду еще одну такую красивую, умную женщину, способную видеть и любить Гоблина?"

Я снова посмотрел на Гоблина. Он холодно таращился на тетушку Куин. А она не отрываясь смотрела на то место, где он сидел. Я понял: она что-то видит.

"Ты ведь знаешь, любая, кто выйдет за меня, должна выйти и за Гоблина", – продолжил я и, взяв его правую руку, стиснул ее, но он не ответил.

"Не грусти, Гоблин".

Тетушка Куин покачала головой.

"Жасмин, дорогая, еще вина, пожалуйста. Кажется, я сегодня напьюсь. Скажи Клемму, пусть будет наготове – позже ему придется отвести меня в комнату".