Анна Радклиф - Итальянец

— Я все вам объясню, — ответил судья.

— Итак, — заключил главный судья, повысив голос, — Никола ди Зампари был другом и доверенным лицом отца Скедони, которого он сейчас обвиняет. Его обвинения, разумеется, предвзяты, и нам предстоит установить их достоверность. Возникает также немаловажный вопрос: почему эти обвинения не были выдвинуты раньше?

Лицо монаха просияло от предвкушения чего-то, и он поспешил заявить:

— Высокочтимый святой отец, как только я узнал о них, я тут же решил сообщить об этом. Прошло совсем немного времени с тех пор, как убийца сделал признание. За это время я узнал, что в тюрьме томится синьор Винченцо ди Вивальди, и сразу понял, кто заточил его туда. Я хорошо знал обоих, чтобы понять, кто из них невинная жертва. У меня было две причины, чтобы привлечь к суду Скедони: я хотел освободить невинного и покарать преступника. Я думаю, что ответил на вопрос, почему из друга Скедони я превратился в его врага. Мною руководило чувство справедливости, а отнюдь не злоба.

Главный судья улыбнулся, но вопросов более не задавал. Заседание закончилось тем, что Скедони был заключен в камеру до выяснения его вины. Что касается смерти его жены, то суд ограничился пока его собственным признанием на исповеди. Этого было вполне достаточно для приговора, однако никак не могло удовлетворить главного судью, который требовал полных доказательств по каждому обвинению.

Скедони, прежде чем покинуть залу суда, почтительно поклонился суду. Был ли он уверен в своей невиновности или испытывал тревогу, но он ничем не выказал своего состояния. Он был спокоен и держался с достоинством. Винченцо, в течение заседания убедившийся в преступности его деяний, более не испытывал сомнений. Его тоже отвели в темницу, и на этом заседание суда было объявлено закрытым.

ГЛАВА VIII

Да, сердцу Глостера кровоточитьИз-за греха, какого не избыть…И в смертный час да явится емуТвой мстящий образ.

Вечером, когда должен был состояться суд над Скедони, Винченцо тоже был доставлен в залу суда. Он сразу же заметил, как изменилась обстановка, — все было торжественней, и в зале было более многолюдно, чем накануне. Судьи были в мантиях и головных уборах. Лица их были еще более грозны и суровы. Все присутствующие в зале — слуги инквизиции, свидетели, обвиняемые — были в черном. Единственным светлым пятном на фоне темных стен были светильники и факелы в руках стражи у дверей и в дальних углах залы. Все это представляло собой довольно мрачную и зловещую картину.

Винченцо хорошо был виден подиум, где восседали судьи, и вся зала. Факелы в руках стражи на ступенях, ведущих к подиуму, отбрасывали красный свет на лица трех главных судей, делая их вид еще более устрашающим. Винченцо даже отвернулся в испуге.

Рядом с обвиняемым сидели свидетели — отец Ансальдо и отец Никола ди Зампари, на которого юноша не мог теперь смотреть без страха, как на существо из потустороннего мира. Когда были названы имена свидетелей, то Винченцо тоже оказался среди них. Юноша удивился, ибо его показания были повторением того, что рассказал ему монах, и, по сути, никакого значения для суда, при присутствии самого ди Зампари, не имели.

Как только имя Винченцо было названо и он встал, из глубины залы послышался истошный крик:

— Это мой господин, мой дорогой господин! Пустите меня к нему!

Он узнал голос своего верного слуги Паоло.

Винченцо отыскал его взглядом и увидел, как тот отчаянно отбивался от стражников, пытающихся удалить его из залы суда. Встревоженный Винченцо попросил Паоло не сопротивляться, но голос хозяина лишь придал тому силы, и, наконец вырвавшись из рук стражников, он подбежал к Винченцо и припал к его ногам. Обхватив хозяина за колени, бедный Паоло разрыдался, беспрестанно восклицая:

— О, мой господин! Неужели я снова вижу вас? Слава Богу, я нашел вас. Мы снова вместе.

Винченцо, не менее обрадованный, был, однако, смущен таким бурным проявлением чувств. Наконец, придя в себя, он принялся успокаивать Паоло:

— Помни, Паоло, где мы находимся, и пойми мое положение. Будь осторожен, прошу тебя.

— Не прогоняйте меня, синьор, — взмолился слуга. — Умереть можно всего один раз. Если такое мне суждено, я готов умереть ради вас.

— Опомнись, Паоло, и возьми себя в руки. Твоей жизни, я надеюсь, ничего не угрожает.

Паоло, окинув залу суда взглядом, снова разрыдался:

— О, мой господин! Где же вы были все это время? Вы живы и здоровы? Я не верил, что когда-нибудь снова увижу вас. Сколько раз мне казалось, что вас нет в живых, что вы там, в раю, и мне с вами никогда не увидеться. Но вы здесь, вы живы, мой дорогой хозяин!

Стражники пытались оторвать его от Винченцо, что просто взбесило темпераментного юношу.

— Попробуйте только разлучить нас силой, — грозился он. — Лучше убейте меня сразу же на месте.

Стражников это только разозлило, и Винченцо пришлось вмешаться.

— Прошу вас, оставьте его со мной, — вежливо попросил он офицера.

— Это невозможно, синьор, — ответил тот. — Не положено.

— Я обещаю вам, что он не будет разговаривать со мной, только разрешите ему остаться, — убеждал их Винченцо.

— Не буду разговаривать с вами?! — возмутился Паоло. — Я буду говорить с вами, сколько мне захочется. Пусть они делают что хотят, синьор, я не боюсь этих дьяволов инквизиции, пусть только попробуют взять меня. Я готов умереть, если на то пошло. Чего мне бояться? Не говорить, ишь чего захотели!

— Он сам не понимает, что говорит. — Расстроенный Винченцо одновременно пытался убедить офицера стражи и утихомирить Паоло. — Я уверен, что он сделает все, о чем я попрошу. Он будет молчать, а если захочет сказать хоть слово, то скажет его шепотом.

— Чтобы я говорил шепотом! — возмутился оскорбленный Паоло. — Да я презираю тех, кто шепчется по углам. Я буду говорить во весь голос, чтобы было слышно каждое мое слово, чтобы от него у всех звенело в ушах, даже у тех шутов, что сидят на сцене, напустив на себя важность и свирепый вид, будто собираются разорвать всех на куски…

— Замолчи! — резко оборвал его Винченцо. — Я приказываю тебе замолчать, Паоло!

— Пусть знают, что я о них думаю, — продолжил Паоло, не обращая внимания на разгневанного хозяина. — Так им и надо за жестокое обращение с вами. Куда, интересно, они надеются попасть, когда костлявая приберет их? Хотя хуже того, где они сейчас находятся, наверное, не придумаешь. Поэтому-то они ничего не боятся. Послушать правду им не помешает, я готов…