Лариса Романовская - Московские Сторожевые

Потом в ванной загудел криво подогнанный кран, Марфа как-то сразу вздрогнула, подумала, что надо было закрыть дверь в Анечкину комнату, но вместо этого снова глянула на камни. Еще нерабочие, ничего сильнее простуды не вызовут, даже если их примерить на секунду. Но лучше уж не примерять, а оценивать. И не дома на кухне, а у мам-Ириного ювелира. Попробовать, что ли?

Перерыв в разговоре получился знатным, а сама беседа не задалась, так что можно было начинать работу с любого пункта, с любой зацепки. Другое дело, что из ванной Сонька вернулась совсем какая-то ощипанная: видимо, начала уже себя грызть за чуть не сделанную дурь. Марфа устыдилась своих коммерческих мыслей, снова зажурчала чайничком, досадуя, что не успела воспользоваться девчонкиным отсутствием и сыпануть кое-чего в чашку. Впрочем, надежда на такой вариант еще оставалась: если горе-невеста все же хлебанет из своей бутылки жутковатого пойла. Забей-трава со спиртом сочетается не очень, зато растворяется быстро, полторы минуты уже, считай, прошло, так что…

— Может, тебе рюмку дать? — Марфа мягко постучалась в девчонкины одинокие мысли. Сильно туда заглядывать не стала, так, намекнула замороженной Соне, что та сейчас как бы в гостях находится, там долго отмалчиваться неприлично.

Несложившаяся невеста снова помотала головой. Дескать, «а зачем?». Впрочем, это относилось не к рюмке, а к жизни вообще. Какого-то смысла и сил в ней явно не предвиделось.

Марфа даже пожалела, что запретила курить на кухне. Про камни и гонорар уже толком не думала, злилась. Не на девчонку, а на себя. За то, что сточила профпригодность, расслабилась, забыла, как работать в такой ситуации. Нет, ну понятно, что драгоценные бирюльки отвлекают и мешают сосредоточиться: примерно как громкий визгливый разговор над ухом в тот момент, когда ты пытаешься что-то вспомнить. Но это ведь не оправдание. И мама Ира потом Марфу за такие промахи ой как не похвалит, и самой перед собой очень неловко. Будто Марфа сейчас с помощью этого бестолкового молчания обкрадывает и без того несчастливую девицу. А несчастье у разработанного объекта, с точки зрения любой Сторожевой, это же… ой, сравнивать страшно даже. Ну как врачебный промах из серии «ножницы в кишках забыли».

Марфа так расстроилась, что сама чуть не тяпнула зерничного чаю. Потом судорожно закрестилась — с такой силой, будто собиралась закатить самой себе пощечину, — и рубанула:

— Ну вот что, детка… Ты сейчас себя сильно не ругай. Ну ошиблась с решением, бывает. Тебе не себя жалеть нужно, а ошибку исправлять. Как исправишь, так у тебя сразу все нала…

— Какую ошибку? — Соня вроде как выглянула из своих мрачных мыслей. Словно дверь на секунду приоткрыла.

— Ну, детонька, мне-то откуда знать, что у тебя произошло? — соврала Марфа, четко унюхавшая девчонкину ненависть к самой себе — застарелую, двухмесячной примерно давности. Потом вроде бы эта ненависть слегка сменила адресата, но ни меркнуть, ни уходить из девицы не спешила. А ведь это как тромб или нарыв, только куда хуже. Надо прорвать. — Расскажи немного?

Марфа уже не подпирала собой раковину, а сидела за столом. Не напротив горе-невесты, а совсем рядышком, коленка к коленке. Мама Ира так приучила работать — на расстоянии вытянутой руки, чтобы при необходимости можно было за спиной у мирского кой-какие движения спокойно совершить. Сейчас Марфа не торопилась закидывать девчонке руку на плечо, не хотела спугнуть. Сидела ровно и прямо, готовясь к сбивчивому, облепленному подробностями рассказу — про то, как непутевая девочка Соня любила одного, но замуж пошла за другого, который позвал… а тут крыса, а свадьбу отменили. А она как будто обманщица, поэтому и с замужеством не полу… Стоп! Так будет, наконец, девчонка что-нибудь рассказывать или Марфе так и придется всю дорогу тянуть воспоминания из Сонькиной памяти?

— Я тебя ни в чем винить не собираюсь, тебе трудно было, тяжело… — поторопила рассказчицу Марфа.

Но чертова Сонька молчала как нанятая. Хоть выясняй все ее проблемы по методу Тыка. Тыка и этого… второго забыла. А, Данилова, вот!

Диагностировать самосознание методом Тыка и Данилова было в моде лет двадцать назад. Старшее поколение Сторожевых на эти хитроумные шуточки не поддавалось, а вот в среде Марфиных сверстников сей сомнительный способ пользовался очень большой популярностью. Да что там они, если к Тыку-Данилову прибегала даже сама мама Ира. Впрочем, после одного инцидента она резко отказалась от использования модного способа расчетов и начала действовать по старинке. Дело было так: семнадцать лет назад маму Иру слезно вызвонил к себе один очень высокопоставленный и выгодный знакомый. Обещал все земные блага в тогдашнем эквиваленте (сошлись на иномарке для Ростиньки), лишь бы Ирочка помогла.

В чем именно должна была заключаться помощь, знакомец не произнес: метод Тыка и Данилова предполагает отсутствие прямого вербального контакта с носителем информации. Мужик просто поговорил о жизни, пожаловался на печень, болящую после каждого подписания договора, а потом, положив на колени трясущиеся руки, пробормотал что-то вроде: «А еще, Ираидочка, у меня ну такая задница, вы бы только знали… такой гемор образовался». Мама Ира, хоть и не была ни разу проктологом, но зловредный геморрой у клиента углядела только так. Известно же, что почему-то про проблемы, связанные с этой или прямо противоположной частью тела, объекты мужского пола распространяться не любят ужасно, хотя заплатить за исцеление от недуга готовы куда больше, чем за подсидку начальства или оптимистичное завершение контактов с налоговиками.

Мама Ира призадумалась, послушала обычные жалобы на дурное начальство и косоруких подчиненных, клятвенно пообещала, что та самая задница рассосется к двадцать первому числу, деликатно обозначила расценки на лечение (клиента приятно удивившие — он явно думал, что хвори обойдутся ему дороже) и начала работать.

Спустя буквально пару дней клиент позвонил Ирочке в ужасе и бешенстве и стал требовать не пойми чего. Ира несколько опешила, так как чётко знала: геморрой у клиента уже рассосался. Как оказалось, идиот мирской имел в виду нечто совсем иное, и вот буквально прямо сейчас его пришли арестовывать генералы из какого-то там Главного управления налоговых расследований. Ирочка — на ее памяти генералы несколько раз арестовывали сиятельных особ, министров и других больших людей, и кончалось это обычно очень скверно — чуть не заработала преждевременное омоложение, вытравляя из клиентовой памяти информацию о себе: прямо вручную, по телефону. За день постарела лет на пять, зато сохранила для Ростиньки феерический по тогдашним временам «Мерседес» и четкое предубеждение, что Тыком-Даниловым пускай пользуются мирские шарлатаны, а разумному существу эти новомодные выверты ни к чему.