Джим Батчер - Перемены

Но затем я услышал тихий, тихий звук с верхнего яруса: детский плач.

Мэгги.

Это был слишком печальный и невинный звук, чтобы он был похоронным колоколом для моих друзей, но это могло оказаться именно так.

— Оставайтесь здесь, — велел я спокойно. — Я не думаю, что всё превратится в один из фильмов Джона Ву, по крайне мере, за пару минут. Мёрф, ты главная, пока я не вернусь. Саня, прикрывай её.

Мерф удивленно посмотрела на меня, но кивнула. Саня изменил свою позицию, сместившись на пару футов, чтобы встать чуть позади неё с правой стороны.

Я медленно поднялся по нескольким последним ступенькам, ведущим в храм.

Это была простая, элегантная вещь: почти кубическая постройка наверху пирамиды, с открытыми проходами размером в стандартный дверной проём с каждой стороны. Аламайя зашла первой, опустив глаза. Когда она зашла, она сделала шаг в сторону и встала на колени, опустив взгляд, словно она не была достойна пройти дальше.

Я сделал медленный вздох и шагнул за ней, чтобы увидеть короля Красной Коллегии.

Он был вроде невысокого роста.

Он стоял спиной ко мне, подняв руки над головой, бормоча на чём-то, что по моему предположению было языком древних майя. Пять футов и два дюйма, или пять футов и три дюйма, достаточно мускулистый, но, безусловно, ничего впечатляющего. Одет во что-то вроде клетчатой юбки, обнаженный выше пояса и ниже колен. У него были темные и длинные волосы, достающие до лопаток. Он держал в руке окровавленный нож и медленно, почти нежно опускал его.

И только тогда я заметил женщину на алтаре, привязанную за руки и ноги, с широко открытыми безнадежными глазами, которые, не отрываясь, смотрели на черный нож, словно она была не в силах отвести взгляд в сторону.

Мои руки сжались в кулаки. Я здесь не для боя, напомнил я себе. Я здесь не для боя.

Но в любом случае, я не мог просто стоять и допустить, чтобы что-то такое случилось. У меня никогда не было светлой головы, когда дело доходило до защиты женщин. Мёрфи говорила, что это будит во мне неандертальца.

Возможно, она права, но я не схватил кость и не прыгнул на парня. Я просто очень, очень противно прокашлялся и окликнул:

— Эй!

Нож замер.

Затем Красный Король опустил его и повернулся ко мне лицом. И я невольно вспомнил, что ядерные боеголовки это относительно маленькие устройства. Он не сделал ни единого угрожающего жеста. Он даже не посмотрел сердито.

Он не нуждался в этом.

Давление его глаз было чем-то, чего я никогда не ощущал прежде — пустая темнота, которая вонзилась в меня как физический удар, который заставил меня физически отклониться от него, чтобы не оказаться затянутым в вакуум и не потеряться в пустоте. Мне внезапно напомнили, что я был один, что у меня не было моих инструментов, что я полез решать вопросы, которые выше моего понимания, и что мой наряд смешон.

И всё это было его простым физическим присутствием. Он был огромен для такого маленького тела, слишком большой, чтобы его сдерживали стены этого храма, своего рода экстрасенсорный жар тела, который был так велик, что только дурак не понял бы, насколько он незначителен в этой великой схеме вселенной. Я почувствовал, как моя решимость испаряется, даже пока я просто стоял так, сжав зубы и смотря вдаль.

Красный Король рассмеялся. Он сказал что-то. Аламайя ответила ему, после этого поднялась и стала на колени возле его ног, глядя на меня.

Рабыня на алтаре оставалась на месте, тихо рыдая.

И тут я услышал другой, более тихий голос, раздававшийся из-за алтаря. Срань господня. Я не мог прекратить это. На мгновенье я сконцентрировался на голосе своей дочери, тихом и милом, и внезапно я уже не чувствовал себя ничтожным. Я чувствовал себя разъяренным.

Красный Король заговорил.

Аламайя выслушала его и затем сказала:

— Ты не говоришь на истинном языке веков, чародей, поэтому мой господин будет использовать эту рабыню для обеспеченья понимания между вами.

— Радикально, — буркнул я. — Злобный хмырь.

Аламайя секунду смотрела на меня. Затем она сказала что-то Красному Королю, очевидно, сообщая факт, что я оскорбительно использовал выражение, которое сложно перевести.

Он прищурился.

Я скопировал его выражение. Не знаю, как он это воспринял, но ему это точно не понравилось.

Он сказал что-то низким, грубым голосом.

— Мой господин требует узнать, почему ты здесь, — перевела жрица.

— Скажи, что ему чертовски хорошо известно, почему я здесь, — я скорчил презрительную мину.

Жрица шокировано уставилась на меня. Она заикалась несколько раз, пока переводила меня. Я не знаю, было ли в древнем языке майя слово биип, или она нашла ему замену.

Красный Король выслушал ее, выражение его лица изменилось от недовольства до осторожного нейтралитета. Он смотрел на меня несколько секунд, прежде чем снова заговорить.

— Мне был вручен дар от той, кого ты знаешь как Герцогиню Арианну, — перевела девушка. — Ты говоришь, что дар был незаконно получен?

— Да, — сказал я, не отводя от него взгляда. — И ты знаешь это. — Я покачал головой. — Я устал от танцев вокруг да около. Скажи ему, что убью Арианну для него, заберу с собой свою дочь и покину это место. Скажи ему, если он так сделает, это перестанет быть личным. Иначе, я готов к битве.

Девушка перевела, её лицо было гораздо больше, чем просто испуганным. Когда она закончила, Красный Король бурно расхохотался. Он облокотился назад, на алтарь, его рот расплылся в усмешке, взгляд его черных глаз был очень неприятным. Он сказал несколько кратких выражений.

— Мой господин говорит, что разбросает каждую из твоих конечностей возле каждой из дверей, если ты поднимешь свою руку против него.

Я фыркнул.

— Да. Но я не буду даже пытаться убить его. — Я наклонился вперед, оскалив зубы, обращаясь к Красному Королю, не к девушке. — Я попытаюсь покалечить его. Ранить его. Ослабить его. Спроси его, как он думает, может ли смертное проклятье чародея Белого Совета ранить его. Спроси его, насколько он доверяет тем, кто стоит на ближайших уровнях пирамиды. Спроси его, какие ему нанесут визиты, и какие поднесут дары, когда они поймут, что он ранен.

Аламайя заговорила перепуганным шепотом, подчиняясь резкому слову выговора и приказа от Красного Короля. Я полагаю, это звучало так: «Я не хочу говорить вам этого, мой господин. — Тупая рабыня, переводи, черт побери, как я сказал тебе или я отобью свою ногу о твою задницу».

Ладно. Может быть все, кроме последней части.

Аламайя продолжала свою неприятную работу, и ее слова привели Красного Короля в ярость. Он стиснул зубы, и… нечто зашевелилось под его кожей, передвигаясь и перекатываясь там, где ничего не должно было существовать, такого, что могло бы двигаться и перекатываться.