Дом пламенных клятв - Оливия Вильденштейн
– Мне осталось сказать тебе только одно, перед тем как я оборву твою жалкую жизнь, Данте Реджио. – Не прикладывая силы, я провожу кончиком меча вдоль его груди, по каждой золотой пуговице мундира. – Ты никогда не нуждался во мне для кровных заклинаний. В твоих венах течет шаббинская магия. Кровными узами Мериам заблокировала твои способности. Сделала тебя полностью зависимым от моей крови.
С его дрожащих губ срывается рваный вздох, в круглых глазах плещется смесь ужаса и потрясения.
– Твоей величайшей ошибкой, мойо, была женитьба на мне. – Я наконец приставляю острие меча к его черному сердцу и шепчу: – Да здравствуют… – всем весом наваливаюсь на рукоятку, – …вороны.
Глава 86
Когда в глазах Данте меркнет свет, а голова заваливается набок, я тяжело сглатываю.
Я думала, что после его убийства почувствую ликование, но внутри лишь пустота. Юстус, должно быть, понимает, что я вот-вот рухну, и сжимает меня в крепких объятиях.
– Все кончено.
– Бронвен мертва.
– Я знаю.
– И Габриэле.
– Знаю, но и Данте тоже, дитя мое.
– Одно не отменяет другого.
– Нет. Ни одна жизнь никогда не заменит другую. – Он целует меня в макушку. – Но такова война. И пусть тебе никогда не придется застать другую. Теперь иди, пробуди своего… – Он так громко ахает, что я отрываю голову от его груди, опасаясь, как бы он не потерял сознание. Его широко распахнутые глаза мерцают, подобно стенам вокруг нас. – Санто Кальдроне!
Я поворачиваюсь и слежу за направлением его взгляда. Там, рядом с перевернутым лючинским троном, лежит свернувшийся калачиком человек. Складки мерцающего шелка окутывают стройную фигуру, как волна на закате.
– Сработало, – шепчет Юстус.
Женщина шевелится.
Мериам.
Опираясь на слабые руки, она медленно садится. Все тело дрожит, длинные волосы ниспадают на спину. Она поворачивает голову и устремляет на нас ярко-розовые глаза.
– Фэллон. – Мое имя срывается с ее бледных губ хриплым шепотом. – Юстус. – Горло дергается от тяжелого глотка.
Он убирает руку с моей талии и делает шаг к ней, однако останавливается и проверяет, твердо ли я стою на ногах.
Улыбнувшись, говорю ему:
– Все в порядке, – хотя чувствую я себя далеко не в порядке.
Надеюсь, после пробуждения моей пары я почувствую биение его сердца щекой и его дыхание в волосах и сказанная для успокоения дедушки ложь станет правдой.
Я ковыляю к гигантской стальной фигуре Лора и изучаю его живот, пока не замечаю вмятину, которой там быть не должно. Руки перепачканы кровью, и я вытираю их о ледяную стену. Она дрожит под моими пальцами. Или у меня руки дрожат? Нет, лед под ногами тоже дрожит. Новая лавина?
Едва руки становятся чистыми, я хватаю коготь Лора и подтягиваюсь, затем подлезаю к тому месту, куда в него попало крошечное пушечное ядро.
– Нонно, мне понадобится что-то длинное и острое.
Он роется в кармане.
– Вот. Подобрал там, где ты упала. – Он достает вилку, которую отец превратил в шампур.
Он передает мне инструмент, затем возвращается к Мериам, она что-то ему шепчет. Я различаю имя Лора, но больше ничего не слышу из-за бешеного стука сердца и скрежета вилки по металлу.
Едва дробь выпадает, Лор обращается в тени. Должно быть, он чувствует, что я лежу на нем сверху, поскольку он удерживает меня на весу, затем медленно наклоняет, пока я не встаю на ноги.
– Фэллон, – хрипло произносит он, руки поднимаются к моему лицу и сжимают так, словно оно – самое дорогое, что есть на свете.
Так и есть, мо крау. Ты самое дорогое, что у меня есть.
Я тяжело сглатываю.
– О, Лор!
Прежде, чем я успеваю рассказать ему о том ужасе, который пережила в ледяной пещере, он обвивает меня руками и прижимает к себе так сильно, что наши доспехи звякают друг о друга, а затем его губы впиваются в мои. Мои слезы скатываются по нашим губам, скользят по коже и солят языки. Я рыдаю от облегчения и горя.
Рыдаю так горько, что губы сползают с его губ. Он кладет подбородок мне на голову и просто сжимает меня в объятиях. Мои глаза закрыты, однако его – широко распахнуты.
Я понимаю, когда он видит голову Бронвен, потому что его сердце пропускает удар, а губы глубже зарываются в мои волосы, произнося приглушенное: «Фока».
Он медленно нас поворачивает, словно мы танцуем, а не стоим на арене, заваленной трупами. Должно быть, он замечает и голову Габриэле, поскольку его кадык рядом с моим виском подскакивает.
– Лоркан?
Он каменеет, услышав голос Мериам. Скрипит кожаное обмундирование, когда он резко нас разворачивает. Я поднимаю веки и наблюдаю за тем, как розовый встречается с золотом.
– Мне так жаль, Лор. Мне ужасно жаль…
На его скулах играют желваки.
Мериам прислоняется к Юстусу. Полагаю, после пяти столетий сидячего образа жизни человеку непросто стоять. Земля вновь сотрясается, лишая бабушку и без того шаткой опоры. Когда она начинает оседать, дедушка подхватывает ее на руки.
– Спасибо, – бормочет она, глядя на него снизу вверх. – Я обязана тебе жизнью, Юстус Росси.
Он резко втягивает ртом воздух, когда на его руке отпечатывается сделка.
Лор мгновение наблюдает за ними, а затем произносит волшебную фразу, которая снимает с его народа обсидиановые чары:
– Ток эд фэйтам ту, мо крейок.
Как и в первый раз, когда я слышала его обращение к своему народу, по коже бегут мурашки, а внутри все сжимается от медленно расползающегося трепета и глубокого предвкушения. Из синих теней ледяной пещеры к нему несутся две дымчатые полосы. Когда они превращаются в Ифе и Кольма, Лор повторяет фразу уже на лючинском, вероятно, чтобы поняла я.
Вдруг подскакивает пульс, покусывая кожу, подобно пиявкам, а по позвоночнику скользит лед, словно я трусь о стены пещеры.
Фэллон?
Меня начинает трясти, сердце мечется, как птица в клетке. Лор немного отстраняется, его глаза расширяются.
– Фэллон?! – кричит он.
Его голос вонзается в меня, как шипы, раскалывая лед в венах на осколки, которые стреляют в органы и разрывают их.
– Что я наделал?!
Я слышу Лора, однако перед глазами все чернеет, затем белеет, мир стирается.
– ФЭЛЛОН!
Должно быть, я кричу, поскольку чувствую, что губы раскрыты широко, как и горло, а барабанные перепонки пульсируют от боли иного рода, нежели та, которая разрывает внутренности, подобно вороньим когтям.
Колени подгибаются. Мне кажется, я вот-вот упаду, просочусь сквозь лед, однако меня подхватывают сильные руки, они обвиваются вокруг талии, а затем… затем проваливаются мне прямо
