Лорел Гамильтон - Пуля

Я пыталась открыть глаза и посмотреть на него. Мне удалось увидеть его лицо над собой, его тело опиралось на руки, а нижняя часть прижималась ко мне. Его глаза были закрыты, лицо повернуто в сторону. Я слышала, как он бормотал:

— Боже, она сжимается вокруг меня так крепко!

Мика сказал:

— В первый раз это просто изумительно.

— С ней всегда так? — спросил Мефистофель хриплым голосом.

— После орального секса — да, — подтвердил Мика.

Мефистофель продолжал проталкиваться, пока его не остановило мое тело. Мне пришлось открыть глаза и посмотреть вниз, и обнаружить, что он вошел в меня так глубоко, как только мог, и что наши тела слились воедино. Одна эта картина сорвала с моих губ стон, и я навалилась на него.

— Боже, — прошептал он: — Я не хочу причинить ей боль, но, Боже..!

— Ты не причинишь ей боль, — сказал Мика.

Я собралась с силами и прошептала:

— Трахни меня.

— Что?

— Трахни меня, — повторила я.

Мефистофель посмотрел на Мику. Тот кивнул:

— Сделай это.

Член Мики, прижимавшийся к моей спине, был таким твердым и большим, и таким же большим и твердым был другой мужчина, только внутри меня. От этого сочетания я застонала и попыталась вонзить ногти в чью-то плоть. Мика убрал мои руки и приподнял меня немного выше. Я задрожала между ними: это было именно то, что надо. Мефистофель вышел из меня почти до конца и начал меня трахать. Он отыскал глубокий, бьющий ритм, и благодаря тому, что мое тело было приподнято над Микой, он не мог войти достаточно глубоко, чтобы причинить мне боль. Это был просто глубокий, мощный, толкающийся трах, но Мика держал меня под таким углом, что Мефистофелю пришлось бы менять положение, чтобы ударять сильнее в конце каждого движения. Мика прижимался ко мне сзади. Он не входил в меня, даже не пытался, но я почувствовала, как он становится влажным, и знала, что мою спину смочила его собственная смазка, выступившая от возбуждения. От этой мысли я стала двигаться активнее для них обоих.

Мефистофель начал терять свой ритм, хотя я ощущала, что он пытается его сохранить до последнего. Он восстановил мощный, ударяющий ритм своего тела, и я почувствовала, как во мне нарастает глубокий, тяжелый оргазм. Я произнесла, почти задыхаясь:

— Скоро, уже скоро!

— Если она кончает, тебе лучше не отставать, — посоветовал Мика, — Поверь мне.

— Верю, — сказал он, и я почувствовала, как задрожало его тело, когда он заставил себя продолжить, входя и выходя из меня быстрее, сильнее, глубже, но не слишком глубоко, не слишком сильно, словно мог чувствовать это сладкое местечко внутри меня, и ощущала, как он гладит его снова, снова и снова. Член Мики затанцевал позади меня, вырастая и становясь твердым и мокрым. Следующий толчок Мефистофеля заполнил меня и привел к тому, что я закричала и прижалась к нему сильнее, упираясь спиной в Мику. Он прижимал мои руки к моему телу, и я боролась и дергалась между ними, мое тело содрогнулось и скорчилось, когда меня наполнило удовольствие, пролилось в меня, а потом Мефистофель вошел в меня в последний раз. Я чувствовала, как его тело содрогается надо мной и во мне. Я почувствовала, как он кончил, и застонала снова. Я ощутила, как содрогнулось тело Мики позади меня и пролилось горячим всплеском удовольствия. Я закричала снова, оттого что они оба одновременно кончили в меня и на меня, и, наконец, кончила, превратившись в безвольную, подергивающуюся счастливую лужицу между ними. Мика лежал позади меня на кровати. Я слышала, как он тяжело дышит, чувствовала его сердцебиение возле моего тела.

Мефистофель рухнул, наполовину вытянув себя из меня. Я снова содрогнулась, и Мика застонал позади меня, когда мое тело подпрыгнуло над ним. Мефистофель лежал на нижней части моего тела и Мики. Его дыхание было более тяжелым, более затрудненным, чем у Мики, но ему пришлось больше поработать.

Ашер застонал, и, обернувшись, я увидела, как его тело выгнулось дугой желания, а затем расслабилось. Натаниэль прижался к нему так сильно, как только мог. Ашер содрогался всем телом, глаза его то смыкались, то распахивались вновь, но только когда Натаниэль довел его до предела, только тогда он оторвался от тела другого мужчины. Глаза Натаниэля были слегка прищурены, губы приоткрыты, как будто он тоже кончил.

— Дьявол, — выдохнул Мефистофель.

— Что? — спросил Мика.

— Анита… спрашивала, как меня называть… Семья зовет меня "Дьявол".

Мне удалось достаточно сфокусировать взгляд, чтобы посмотреть на него, лежавшего частично на нас.

— Я знаю, что Мефистофель по пьесе дьявол, но за что тебе дали такое прозвище?

— Полное имя моей сестры-близняшки — Добрый Ангел. Когда я был маленьким, я спросил, что означает мое имя. Моя мать сказала мне, что это имя дьявола в пьесе. Моя сестра сказала: "Я — ангел, а ты — дьявол". Так и повелось. Кроме того, все, что угодно, лучше, чем "Мефистофель".

В чем-то он был прав, но…

— То есть твоя сестра-близнец — Ангел, а ты — Дьявол?

— Да.

— У тебя от этого не было комплексов в детстве? — поинтересовалась я.

Только со второй попытки ему удалось развернуться и посмотреть мне прямо в глаза.

— Ты имеешь в виду, оправдали ли мы наши имена?

— Да.

Он улыбнулся, внезапно и ярко.

— Спрашиваешь, не злобный ли я брат-близнец?

Я улыбнулась.

— Ага, — сказала я.

Улыбка погасла, и его глаза стали серьезными, когда он ответил:

— Лучше надейся, что — нет.

Глава 44

Новости о том, что произошло в Атланте, распространились в вампирском сообществе намного быстрее, чем в человеческом. Те, кто раньше был не склонен отказываться от своей власти в пользу Жан-Клода, неожиданно присоединились к его плану. Любовник Смерти и его темное сопровождение за считанные часы сделали то, что у нас заняло бы несколько дней или даже недель. Вампиры были напуганы и обратились к единственному, у кого был план. Когда люди достаточно напуганы, они готовы отказаться от своей свободы, от своих прав, от чего угодно в стремлении снова оказаться в безопасности. То, что они были нежитью, ничего не меняло. Зацепите их достаточно глубоко, и вампиры начинали себя вести, как обычные люди, а в подобной ситуации люди следуют за хладнокровным лидером, у которого есть план действий.

Первая часть плана состояла в том, чтобы представить меня и Жан-Клода кланам тигров после того, как мы привязали к себе золотого тигра. Мы оказались в полной заднице. Мика и я, я и Жан-Клод, он и Ричард, мы и Ашер, я и Натаниэль с Дамианом, никто из нас больше не был сам по себе. Как будто власть и одиночество вампирского мира соединились с миром оборотней, ориентированным на группы щенков, и получилось что-то совершенно новое.