Джим Батчер - Маленькое одолжение

— Прошу тебя, изыди, зверь ужасный. Я не с тобой намерен биться нынче.

Магог отозвался на это новым оглушительным ревом и фразой на даже отдаленно не знакомом мне языке.

— Пусть даже так, о зверь, Старейший, — произнес низкий голос мягко и даже почтительно, — Есть долг и у меня, и я его исполню. Нам нет нужды с тобой вступать в раздоры. Ступай же с миром, о Старейший, не ищи себе беды.

Магог прорычал что-то еще на том же языке.

Низкий голос окреп.

— Я ссоры не ищу с тобой, о Падший. Однако же молю тебя, не путай мирные намерения мои со слабостью. Я не страшусь тебя, поверь мне. Изыди, иначе придется мне смести тебя с пути.

Гориллоподобный динарианец взревел, и я услышал, как он, взрыв когтями снег, ринулся на обладателя зычного голоса.

Похоже, когда дело доходило до осмысленного ответа, динарианцу недоставало словарного запаса.

Что последовало за этим, я не видел. Вспыхнул на мгновение золотисто-зеленый свет — так солнце отражается от свежей весенней травы — грянул гром… нет, не гром и даже не треск огня. Я даже не могу назвать этот звук особенно громким, скорее, резким, и ощутил я его не только барабанными перепонками, но всем телом.

Стена цеха разлетелась градом кирпичных осколков, и в пролом, вращаясь, влетел Магог — точнее, то, что от него осталось. Он приземлился футах в двадцати от меня. У него недоставало почти половины тела: бедер, передней части торса, и еще всякого по мелочам. Впрочем, рана не производила впечатления рваной. Все изуродованные части тела Магога светились изнутри неярким зеленовато-желтым сиянием, останавливавшим кровь. Магог дернулся раз и затих. Из тела его вытянулись тонкие зеленые побеги, распустились листьями и, не прошло и пары секунд, расцвели клумбой разноцветных полевых цветов.

Наверное, именно этот цветущий ковер освободил от останков обезьяньего тела того, кто находился внутри: мускулистого молодого мужчину, тело которого показалось из-под растительной вуали. Остекленевшие глаза не оставляли сомнений в том, что он абсолютно мертв, и на груди его, на месте сердца зияло отверстие, из которого росли самые пышные цветы. Шею его охватывал кожаный ошейник, на котором болтался маленький пластиковый медальон, какие вешают собакам, только вместо бумажки с кличкой и адресом хозяина в этом поблескивал потемневший серебряный динарий. Совсем еще мальчишка, не старше Молли.

С улицы донесся низкий, гулкий вздох. Потом земля снова содрогнулась от тяжелого шага. И еще.

Ближе и ближе.

Мое сердце подскочило, едва не застряв в зубах. Честно говоря, я не успел сообразить, кто там, снаружи, но все эти «изыди» не оставляли сомнений в том, что это один из сидхе. Они все время сползают на архаичную речь — точнее, они из нее никогда не выползали. Так или иначе, наконец сообразил я, скорее всего, это явился, чтобы разобраться с эмиссаром Зимних, Старший Братец Бебека — и с учетом легкости, с которой он убрал одного из динарианцев, ничего хорошего мне это тоже не сулило.

Я вдруг заметил, что непроизвольно пячусь дальше от входа. Пол содрогнулся от нового шага, и доска под моей ногой предательски скрипнула.

Это навело меня на мысль. Если Старший Бебека даже больше того, с которым я встречался в прошлый раз, может, мне удастся использовать эти гнилые доски против него — хотя бы на время, достаточное, чтобы добежать до лодки и убраться с этого чертова острова. Открытая вода, в конце концов, замечательно нейтрализует любые преимущества, которые дает избыточный рост. Признаюсь, одна из причин, по которым я чаще всего добиваюсь успеха — это то, что я ставлю перед собой совершенно реалистические задачи. И вообще, никто не сказал, что мне нужно победить эту тварь. Мне достаточно просто оставаться в живых достаточно долго, удерживать чтобы успеть смыться.

Я решил рискнуть, выбрал наиболее крепкую на вид половицу и потихоньку попятился к дальнему концу цеха, ближнему к воде — не отводя взгляда от пролома, проделанного телом Магога по дороге в дом.

Топ. Топ. Топ.

Я сконцентрировался и встряхнул браслет-оберег, готовя его к работе. Потом поднял посох и прицелился его концом в место, где по моим расчетам должна была появиться голова Старшего Бебеки — пусть его знает, что я настроен серьезно.

Топ. Топ. Топ.

Я подвинул точку прицела чуть выше.

Топ. Топ. Топ.

Капля пота скатилась по моему лбу.

Топ. Топ.

Как далеко сумеет уйти этот парень?

Топ. Топ.

Все это становилось просто смешным.

Топ. Топ.

И в проеме возник Старший Бебека.

Роста в нем было пять футов. Ну, пять футов два дюйма, максимум.

Он щеголял в плаще с капюшоном, откинутом назад, так что я без труда разглядел его бараньи рога, длинную козлиную бороду — белую или седую, кто его разберет, — и его желтые глаза со зрачками размером с хорошие карманные часы.

А в правой руке он держал деревянный, покрытый резными рунами посох, очень похожий на мой собственный.

Прихрамывая, он двинулся вперед. Когда он оперся на посох, тот вспыхнул зеленым светом, разбежавшимся по земле кругами как от брошенного в воду камня. Топ.

Половицы скрипнули под его ногами. Он опасливо остановился и молча повернулся ко мне, взявшись за посох обеими руками. Плащ его был подпоясан куском потрепанной веревки. С этого импровизированного пояса свешивалось три накидки — некогда красные, они наполовину выцвели и истлели от времени.

Такие накидки носят члены Совета Старейшин, руководители Белого Совета. То есть, проще говоря, старейшие и сильнейшие чародеи планеты.

И этих трех, судя по всему, Старший Братец Бебека победил в бою один на один.

— М-да, — произнес я. — Сегодня явно не мой день.

Бебека смерил меня невозмутимым взглядом.

— Приветствую тебя, о юный чародей, — низкий, звучный голос его плохо вязался с телом, из которого он исходил. — Тебе известно, для чего сюда явился я.

— Вероятнее всего, чтобы убить меня, — предположил я.

— Ты истину глаголешь, — кивнул Бебека. — По приказу моей Королевы и во славу Лета.

— Зачем? — спросил я у него. — Зачем Летние хотели, чтобы динарианцы захватили Марконе? Зачем Летние хотели, чтобы те пытались поставить под свой контроль Архив?

Долгую секунду Бебека молча смотрел на меня, но когда заговорил, в голосе его мне послышалась неуверенность. Может, даже тревога.

— Не в том я положении, чтоб знать причину, или хотя б спросить.

— Но ведь бебеки — эмиссары Летних в этом деле, не так ли? — поинтересовался я. — Если не ты, тогда кто волен знать?