Роберт МакКаммон - Жизнь мальчишки. Том 2.

Я отрицательно покачал головой.

— Потому что ты расстроил мисс Соню. Потому что вид этого пера напомнил ей о прошлом, отчего ей стало невообразимо горько. Прошлое нужно оставить в покое. Кори, пусть себе лежит в тишине. Мир должен жить. Много для этого не нужно, нужно всего лишь оставить прошлое в покое, разве ты со мной не согласен?

— Я не знаю…

— Но нет, подобно тому как ты нашел это зеленое перо, люди пытаются воскресить прошлое снова и снова, и снова и снова. Они выкапывают прошлое из могил и выставляют его мощи на всеобщее обозрение, да что там — на общее осмеяние. Прошлое становится предметом развлечения, но мало кто помнит о том, что раз обеспокоив прошлое, за это приходится платить опять и опять. В любом случае человек остается в проигрыше, в любом, запомни это, Кори. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Я ничего не понимал. Где-то вдалеке, на железной дороге, запел свою песню товарный поезд.

— У человека нет ничего, кроме чести! — сказал тогда док-гор Лизандер, и глаза его лихорадочно заблестели. — Честь для нормального человека превыше всего! Но взгляни на мир, что окружает нас, Кори! Только посмотри, во что он превратился! Всегда и всюду мы преследовали свои цели, но оказалось, что, двигаясь к своей цели, нам этот мир не объять! Теперь мы имеем только то, что имеем. Хаос и грубость окружают нас со всех сторон. Расы смешиваются друг с другом с такой вседозволенностью и быстротой, которой не позволяют себе даже животные. Более того, животные отвергают такую похоть! В свое время мне выпал шанс быть врачевателем рода людского. И я с честью делал свое дело. И знаешь что. Кори, я лучше встану на колени в грязь и даже лягу в грязь лицом, чем спасу недостойное человеческое существо. Вот насколько забота о людской расе высока во мне! Вот что я думаю о подлецах, повернувшихся к нам спиной и поправших нашу честь! Вот что я.., вот что я.., вот что я думаю обо всем этом!

Схватив со стола чашку с пушистым колли на боку, доктор Лизандер со всего маху разбил ее об пол. Чашка ударилась о кафель совсем рядом с моей правой ногой и разлетелась на мелкие осколки со звуком револьверного выстрела.

Наступила тишина.

Еще через минуту от двери наверху лестницы донесся голос миссис Лизандер:

— Что разбилось, Франц? Его голова, подумал я.

— Мы разговариваем, — ответил ей доктор Лизандер. — Всего лишь разговариваем, и только.

Я услышал над головой шаги миссис Лизандер, уходившей от двери в подвал, тяжелые шаги медведицы.

Потом над нами что-то скрипнуло.

И заиграли на пианино.

Играли “Прекрасного мечтателя”. Миссис Лизандер и вправду была очень хорошей пианисткой. У нее был настоящий талант, я вспомнил, что то же самое говорила мне мисс Гласс Голубая. Я подумал о том, хватило ли у нее сил стянуть горло взрослого мужчины проволокой для перевязки тюков с сеном, не просто стянуть, а задушить этого человека до смерти, практически отделив его голову от тела. Или это сделал сам доктор Лизандер, когда его жена наверху вдохновенно играла на пианино, а испуганные попугаи кричали и бились в своих клетках, навсегда запоминая сцену насилия?

— Двадцать пять долларов в неделю, — сказал мне доктор Лизандер. — Но ты должен принести мне зеленое перышко и должен обещать мне никогда, никогда, не говорить о нем с мисс Соней. Прошлое мертво. Кори. И должно оставаться в своей могиле, там, где его законное место. Ты согласен со мной. Кори?

Я согласно кивнул. Ничего другого мне не оставалось делать.

— Хороший мальчик. Когда ты принесешь мне перо? Завтра днем?

— Да, сэр.

— Это очень, очень хорошо. Когда ты принесешь его мне, я уничтожу его на твоих глазах, чтобы мисс Соня Гласс никогда больше не мучилась воспоминаниями о прошлом, никогда не думала о нем. И сразу же, в этот самый день, я выплачу тебе деньги за первую неделю. Договорились?

— Да, сэр.

Все что угодно, все что угодно.

— Вот и прекрасно.

Док Лизандер сделал шаг от лестницы.

— Только после вас, мин херц.

Я двинулся наверх.

Во входную дверь позвонили.

“Прекрасный мечтатель” внезапно оборвался. Я снова услышал скрип: крышку пианино закрыли. До двери в коридор оставалась всего какая-то ступенька, когда док Лизандер положил мне руку на плечо и проговорил.

— Подожди-ка.

Мы услышали, как отворилась входная дверь.

— Том! — воскликнула миссис Лизандер. — Чем я обязана…

— Отец! — что есть силы заорал я. — Помогите… Рука доктора Лизандера зажала мне рот. Я услышал, как он издал приглушенный стон, с безнадежностью понимая, что обратного пути больше нет, что все вечно кончается так и только так.

— Кори! Отойдите с дороги, вы! ..

Отец попытался ворваться в дом, позади него напирали мистер Стейнер и мистер Ханнафорд. Оттолкнув жену доктора Лизандера с дороги, он подался было вперед, но в следующее мгновение с криком “Наин! ” она впечатала свой могучий кулак в его скулу. Отец неловко упал на мистера Стейнера, его лицо мгновенно залила кровь из разбитой брови.

Только мистер Стейнер смог разобрать то, что закричала Вероника своему мужу: “Гюнтер, беги! Бери мальчишку и беги! ” Не успела она выкрикнуть это, как мистер Ханнафорд, сильно схватив ее сзади за горло, свалил на пол и всем своим весом прижал сверху. Могучая медведица сумела подняться на колени, но через мгновение рядом с ней был мистер Стейнер, пытавшийся скрутить ей руки. Кофейный столик и лампа с грохотом были отброшены к стене. Мистер Стейнер, с головы которого она сбила шляпу и разбила губу, закричал:

— Все кончено, Кара! Все кончено, ты слышишь меня!

Но только не для ее мужа.

Предупрежденный криком жены, он подхватил меня под мышку и выскочил из подвала. Схватив из ящика кухонного стола, оттуда, где их оставила его жена, ключи от машины, он бросился к черному ходу. Я вырывался, как мог, но он упорно тащил меня на улицу, на ветер и дождь, туда, где захлопали полы его красной шелковой пижамы. На бегу он потерял один шлепанец, но не стал ради этого останавливаться. Швырнув меня на сиденье “бьюика”, он с размаху захлопнул дверцу, едва не сломав мне ногу, и, метнувшись за руль, рухнул на сиденье, не обращая внимания на то, что чуть было не раздавил мне своим телом голову. Он повернул ключи в замке, мотор мгновенно вздохнул, пробудился и взревел. Включив заднюю передачу, он подал машину назад, разбрасывая в разные стороны гравий. У меня хватило времени на то, чтобы увидеть, как выскочил отец с черного хода, чтобы попасть в свет фар.

— Отец! — Я с криком рванулся к ручке двери со своей стороны. Врезавшийся в мое плечо каменный локоть парализовал меня болью. Могучая рука схватила меня за шею и бросила на пол совершенно без всяких усилий, словно старый мешок, где я и остался лежать, потеряв ориентировку и страдая от боли. Доктор Понтер Дэхнайнедирк, убийца, тот, кого я всегда знал как доктора Франца Лизандера, врача-ветеринара, схватил рычаг передачи в свой огромный кулак, мотор “бьюика” взревел от перенапряжения, и машина рванулась вперед.