Мелисса Круз - Наследие Ван Аленов

И очевидно этих инвестиций больше нет.

Видимо по этой причине, агент по недвижимости была в ее доме со своими клиентами. Форсайт продавал дом. Эта мысль не расстроила Блисс. Они не проводили много времени в Хэмптоне, так что она не будет скучать по этому. Она была сильно подавленной, когда они покинули свой дом в Техасе. Иногда, она все еще скучала по тому дому: по своей спальне на втором этаже, с рядом стоящей ивой с ее листьями, по послеполуденному чтению на крыльце, по старинным антикварным зеркалам в ванных комнатах, которые заставляли выглядеть каждого немного таинственным и фееричным.

Посетитель ушел не надолго, подумала она, одна в темноте. Как надолго, она не могла предположить. Было сложно судить о времени, когда ты физически не живешь в мире.

Блисс не была уверена, но она подумала, что что-то изменилось в этом одиночестве. Возможно, она действительно одна на этот раз, не только за пределами своего тела, в то время как Посетитель занимается бог знает чем. Обычно она ощущала его присутствие, но были времена в прошлом, когда она была весьма уверена в том, что она была полностью одной. Была только она внутри ее тела, и никого больше.

Возможно ли это? Она действительно была одна? Блисс почувствовала нарастающее возбуждение в груди.

Ничего не было. Посетитель исчез, она могла чувствовать это. Она была уверена. Она знала, что ей надо делать. Но она не знала, могли ли она. Избавься от слепоты. Открой свои глаза. Открой их! Открой! Но где они?

Свобода. Она действительно поняла значение этого слова. Это походило на плавание без якоря. Она снова была во главе, чувствует все вокруг, да это так, вспышка света, или возможно, она все это вообразила?, если бы только она смогла их открыть – вот!, только еще немного больше…

Блисс медленно открыла ее глаза. Она сделал это! Он оглянулась. Было просто удивительно смотреть на мир через собсвенными силами, не как Посетитель, который видит все сквозь окрашенные ненавистью очки. Она в библиотеке.

Маленький, удобный и укромный уголок, окруженный стеллажами книг. Декоратор мачехи уверял ее, что во всех «хороших домах» есть библиотеки. Боби Энн читала журналы. Форсайт любил оставаться в своем логове с телевизором с большим экраном. Библиотека стала укромным местом для сестер.

Блисс вспомнила, как она и Джордан сидели на подоконниках, наблюдая за бассейном и океаном, в то время как они читали. Блисс заметила книги, прочтенные прошлым летом, которые стояли на полке рядом с Викторианским шведским бюро. Братья Карамазовы. Виноградники гнева. Убеждение.

Она подумала, что слышит какой-то шум. Она не знала был ли он внутренним или доносился снаружи. Не смотри. Закрой свои глаза, подумала она с отчаянием. Закрой их до того, как он вернется.

Она закрыла их.

Ничего. Она всё ещё была одна.

Она ждала в течение долгого времени. Затем она снова открыла свои глаза. Ничего. Она действительно была одна. Она должна использовать это в своих интересах. У Блисс появился план с тех пор, как она заметила его долгое отсутсвие. Она должна сделать больше, чем оглядываться вокруг. Отважиться ли она?

Ее тело было вялым и тяжелым. Таким тяжелым. Это невозможно. Что делать, если он вернулся?

Что дальше? Она должна попытаться, сказала она себе. Она должна сделать что-нибудь. Она не может жить только, как инвалид, в неопределенности, парализованной. Если я смогла открыть глаза, значит я могу сделать что-то еще. Я все еще Блисс Левеллин, не так ли?

Я выигрывала турниры по теннису и бежала марафоны. Я могу это сделать.

Двигай руками. Двигай руками.

Не могу. Слишком тяжело. Где мои руки? У меня есть руки? Что такое руки? Вот. Я могу чувствовать свои пять пальцев, но они так далеко, как если бы они были за стеклом, или под водой. Она вспомнила фокусника, которого видела в сегодняшнем шоу, который пытался прожить под водой несколько дней. Каким неподвижным и расплывшимся он выглядел.

Она не была фокусником, но не было ни одной причины оставаться пойманной в ловушке из-за своего собственного страха. Двигай ими. Двигай. Твоими. Руками. О, боже. Они весят три тысячи фунтов. Я не могу сделать это. Не могу. Не могу. Но я должна.

Сделай это!

Она вспомнила, как тяжело было выучиться делать четырехбазовую пирамиду скорпион, одно из самых сложнейших движений в черлидерстве. Оно требовало строгую координацию и навыков в создании других трапеций. Блисс была единственной из команды поддержки, кому удалось сделать это. Она вспомнила, как страшно ей было в первый раз. Если бы она не соединяла руками на основной базе, то она упала бы; если бы она промазала с задней страховкой на растяжке, она бы упала; если бы она неверно балансировала на левой ноге, она бы упала.

Но она может. Будет стоять с ногой, поднятой выше головы и продержится в этой позе, пока ее не подбросят вверх, и она не совершит тройной прыжок с кувырком и приземлится на ноги.

Очень жаль в Дачезне не было команды. Блисс пыталась начать, но никто не заинтересовался. Снобы! Они не понимали, что потеряли. Осознание большой игры. Ожидание толпы. Трепет перед выходом на поле, прыжки с помпонами, рев трибун, зависть и восхищение. По пятницам болельщицам было разрешено носить свою униформу на занятия. Это было сродни короне. Скорпион.

Она прибила его.

Если я могу сделать так, то смогу сделать это, сказала она себе.

Двигаться. Твоя. Рука! Она могла чувствовать челку на лице. Посетитель не возился со стрижкой или маникюром.Блисс было досадно. Все, что она делала, чтобывыглядеть круто спустились в канализацию. Волосы у нее были дикие и необузданные, грубые на ощупь. Она должна была сделать что-нибудь с ней.

Там. Урргх! Рука вырвалась, двигаясь как марионетка, как марионетка на нитях. Но она сделала это. Ее рука неловко задел ее волосы, переехала чуть дальше от глаз.

Итак.

Я могу сделать это.

Я могу контролировать свое тело. Это будет сложно и болезненно и медленно, но я могу сделать это. Я больше не вне игры.

Теперь всё, что ей нужно было сделать, это заново научиться ходить.

Проводник

На протяжении почти семидесяти лет, Кристофер Андерсон верно служил Лоуренсу Ван Алену. Он был тем, кто отвез Шайлер в больницу, чтобы надлежащим образом осмотреть ее руку после того, как они вернулись из Корковадо с новостями о кончине своего хозяина. Любезный джентльмен всегда поражал Шайлер своей проворностью, особенно для пожилого, но после смерти Лоуренса казалось, что возраст, наконец, догнал его. Он был хрупким и сейчас шел с палочкой.

Андерсон посетил ее вчера у Оливера, у которого она гостила после возвращения из Южной Америки. Она не имела мужества, вернуться в Brownstone на 101 улице. Было больно знать, что там не будет Лоуренса пыхтящего свою сигару в кабинете. Дедушкин проводник посоветовал ей покинуть страну как можно скорее. Он читал стенограмму расследования. "Вы не можете рисковать. Никто не знает, что произойдет завтра. Было бы лучше, если бы вы уехали сейчас и исчезли прежде, чем они отреклись от вас, как от предателей.