Андрей Буторин - ПЕРЕПУТАННЫЕ ДУШИ - Найти себя

Герка покрутил головой. В палате, кроме него, лежало еще двое больных. Один из них, пожилой мужчина, спал, отвернувшись к стене, второй – молодой парень, скорее всего, еще школьник – уткнулся носом в электронный «Тетрис», который изможденно попискивал в его шустро дергающими большими пальцами руках.

– Да нас и тут никто не услышит…

– Герочка, вам трудно встать и выйти в коридор? – сочувственно захлопал глазами Павел. – Вам больно, да? Бедненький…

Павел знал, на что давить. Герка вспыхнул, откинул одеяло и, морщась от боли, нащупал здоровой рукой костыль, стоявший в изголовье кровати.

Павлу было стыдно за свой поступок и жалко друга, но то, что они с Полиной собирались тому рассказать, никоим образом не предназначалось для чужих ушей.

– Давайте я вам помогу! – подскочила к Герке Полина.

– Чего это ты со мной на «вы»?.. – Герка от изумления перестал даже морщиться.

– Сейчас узнаешь, – хмыкнул Павел. – Вот выйдем только… Сможешь?

Герка, обалдевший совершенно, закивал.

– Юмористы вы, ребята, – хмыкнул он и заковылял к двери. – Подходите друг к другу идеально… Аж завидно!

Павел невольно бросил взгляд на Полину. Та, зардевшись, опустила глаза.

– Ну, вы идете, нет? – обернулся, взявшийся уже за дверную ручку Герка. – Звали, звали… Наглядеться друг на друга не можете?

Теперь вспыхнул и Павел:

– Поприкуси язычок-то! – буркнул он, отчего Герка даже пошатнулся и едва не упал.

– Да уж!.. – хмыкнул он, сморщившись от резкого движения, и осторожно мотая головой, вышел в коридор.

К счастью, широкая скамейка, обитая дерматином, которая стояла в закутке возле окна, оказалась свободной. Герка тяжело опустился на нее и, прищурившись, окинул взглядом переминающуюся напротив парочку:

– Выкладывайте. Вижу, и впрямь поговорить есть о чем.

Павел опустился на скамейку рядом с Геркой. Полина, чуть помедлив, села по другую от него сторону.

Герка посмотрел сначала на нее, затем перевел взгляд на Павла. Тот не опустил глаз, терпеливо, не мигая, выдержав пристальный взгляд друга.

– Интересная девушка, – проговорил Гера, и, по прежнему глядя в зеленовато-бурые женские глаза, спросил: – Правда, Павел?

Павел, не выдержав, моргнул, но взгляда так и не отвел:

– Правда. Догадался?..

– Ты знаешь, если бы не сотрясение мозга… Я ему, видишь ли, не очень сейчас доверяю.

– Ну, а опыт, который ты продемонстрировал химичке в восьмом классе, помнишь?

– С опилками магния и марганцовкой? И большим громким «бумом»? Конечно, помню. Но он мог тебе и рассказать… – Герка коротко мотнул головой в сторону Полины. – А вот про случай в раздевалке… в седьмом вроде бы?.. Это уж он вряд ли тебе…

– Не надо!.. – дернулся к приятелю Павел, словно собирался заткнуть тому рот. При этом он покраснел так, что каштановые локоны стали казаться светлее кожи.

– А вот теперь верю, – вздохнул Герка. – Сходил таки к камешкам?..

– Сходил, – опустил голову Павел.

– А она? – кивнул друг на Полину.

– Тоже.

– Эк вас, ребята… Говорил же я!.. Правда, такого даже я не ожидал. А теперь – давайте все по порядку. С кого начнем?

Начал Павел. Собственно, он же и рассказал Герке всю историю. Полина лишь изредка поправляла его и вставляла свои замечания.

К концу рассказа Коготков заметно побледнел, травмы все же давали о себе знать. Но он мужественно стиснул зубы и дослушал всю невероятную историю.

– Вот, теперь старуху думаем поискать, – сказал Павел.

– Вряд ли она старуха, – скрипнул зубами Герка.

– Ну уж, что не старик – это точно! – хмыкнул Павел.

– Да? Ты так уверен? И ты тоже сейчас мужчина? В полном расцвете сил…

Павел хотел возмутиться, но, подумав, решил, что крыть ему, собственно, нечем.

– А кто же она тогда?

– Не знаю. Только вряд ли она человек.

– Ну, ты скажешь! – засмеялся Павел. – Может, дух камня?

– Боюсь, что как раз дух, – очень серьезно отреагировал Коготков. – Только вряд ли камня.

– Может, она простая колдунья! – подала голос Полина.

– Я-то ведь ее не встречал.

– Не понял, – нахмурился Павел. Полина тоже недоуменно захлопала глазами.

– Ну, чего непонятного? Колдунья могла бы внушить вам, что вы поменялись телами. И вы бы были в этом обмене уверены на все сто. Но только я-то бы увидел, что вы – это вы. Нет таких колдунов, что могли бы подобные фокусы с физическими телами проделывать.

– А кто же тогда? Ты сказал – дух? Но не камня… А чего?

– Да чего угодно! Дерева, травы… Чего она там собирала – чернику? Черники вот…

– Дух черники поменял нам тела? – фыркнула Полина. – Хорошо еще, не дух варенья! Черничного. Кстати, я его люблю.

– Павла? Это заметно, кстати. Поздравляю.

– Какого Павла?! – подскочила Полина. – Ну, вы даете, Герман! Я про варенье!..

Герка визгливо охнул и заржал вдруг, сотрясаясь всем телом, отчего лицо его, по которому текли уже слезы, судорожно искажалось гримасами боли.

– Ты чего?.. Чего ты, Герка? – испугался Павел, хватая друга за здоровую руку и пытаясь придержать его за талию. Проходившая мимо медсестра грозно насупилась:

– Девушка! Прекратите домогаться больного! Видите, ему плохо уже от вас!..

От этих слов Герку разобрало еще сильнее. Он просто лег на лавку, продолжая трястись.

– Он у тебя ненормальный, да? – покрутила у виска Полина, все еще не отошедшая после Геркиного замечания.

– До падения с дельтаплана вроде нормальный был, – неуверенно пожал плечами Павел.

– Ой!.. – тихо стал постанывать приходящий понемногу в себя Герка. – Ох!.. Полина, ну не надо же так… Ой-ей-ей! Я же поломанный весь… Рассыплюсь совсем.

– А чего я сказала? – возмущенно мотнула головой Полина.

– Как ты меня назвала?.. Нет, не надо, не надо, не повторяй! Второго раза я не перенесу.

– А как было надо? Раз вы… то есть, ты – Гера? Герасим, что ли?..

Герка, начавший было приподниматься, снова лег. Он простонал лишь: «Ну я же просил!» и снова затрясся в судорогах хохота.

Павел осуждающе посмотрел на Полину:

– Георгий он! Тоже мне, Му-му…

Теперь уже взвизгнула Полина – мужским, разумеется, басом, – и чуть не повалилась прямо на Герку – Павел едва успел вытянуть руки и воспрепятствовать этому. Самого его тоже вовсю пробирало от вида двух корчащихся в безудержном хохоте тел.

Стали раскрываться двери палат, из которых завысовывались любопытные физиономии больных. Из двери напротив выглянула сморщенная старушенция в сером пушистом платке, подслеповато сощурилась на стонущие подергивающиеся тела и сплюнула: