Андрей Буторин - ПЕРЕПУТАННЫЕ ДУШИ - Найти себя

Помылась Полина быстро. И позвала Павла. Когда он зашел в ванную, «девушка» стояла в трусах и футболке и была красной, словно рак. Вряд ли на нее так подействовал «легкий пар». Павел догадывался, конечно, об истинной природе этой «окраски», но смущать подругу не стал.

– Что? – как можно равнодушней спросил он. – Чего-то не можешь найти?

– Мне побриться надо… – еще больше смутилась Полина.

– Ах да! – спохватился Павел. – Вот пенка, вот бритва. Удачи! – Он повернулся, чтобы выйти.

– Погоди! – жалобно всхлипнула Полина. – Я ведь не умею…

– Спинку, значит, сама, а побриться… – не удержался от подколки Павел, но увидев, как дернулась «девушка», осекся. – Ладно, прости. Сделай воду погорячей… Так, чтобы рука терпела. Смочи хорошенько щеки и подбородок… Так... Теперь пенку на ладонь фыркни. Теперь намыль ею щеки хорошенько… Вот, правильно. Теперь повернись. Только не дергайся!

Павел взял станок и осторожно повел лезвием по щеке Полины. То есть, по сути, по своей собственной, но брить «себя» извне оказалось делом не таким простым, как он думал вначале. И Полина, хоть он и шикал на нее, беспрестанно ойкала и дергалась.

– Да стой ты смирно! – прикрикнул вспотевший от напряжения Павел. – Порежу ведь!

Наконец это мучение подошло к концу. Качество бритья, конечно, оставляло желать лучшего, но все-таки, если не всматриваться пристально, лицо можно было считать если и не свежевыбритым, то уж просто выбритым вполне.

– Я лучше пару раз рожу, – выдохнула Полина, – чем бриться каждый день!

– Ага, поняла теперь, что нам терпеть приходится, – скорбно заметил Павел. – А ведь это еще только цветочки.

– А что еще? – испугалась Полина.

– Ну… До этого, я надеюсь, не дойдет, – потупился Павел. – Если мы, конечно, поторопимся.

Оделась Полина быстро. Цвета морской волны футболка была уже на ней, джинсы она натянула привычно и быстро, даже не попросив Павла отвернуться, а вот против джинсовой курточки поначалу запротестовала:

– Не хочу!.. И так не замерзну.

– Это сейчас тепло. А вечером? Нам ведь наверняка в Кулозеро пилить придется. А там, кто его знает, может, и по лесу шастать.

– По лесу? Зачем же мы тогда переодевались?

– Ну, я надеюсь, до леса дело все же не дойдет… И все-таки джинсовку надень!

Полина, хоть и надув губы, послушалась. А когда посмотрела в зеркало и вовсе заулыбалась:

– Симпатевый мужчинка получился!

– А то! – подмигнул ей Павел. А в груди у него разлилось приятное тепло. «Чего это я?» – удивился он и ненароком тоже глянул в зеркало. Милое личико с широко распахнутыми ясными глазками, увиденное там, неожиданно заставило его удивиться еще больше. «Неужели я... Да ну, чушь! Немедленно выбрось из головы эту нелепость!» Он рассердился на себя необычайно, но увидев, как отражение нахмурило изящные бровки, почувствовал что тепло в груди разрослось, достигнув уже шеи, а также спустилось и вниз, к животу…

«Эй-ей-ей!» – чуть не завопил Павел и стремительно потащил едва успевшую завязать кроссовки Полину из квартиры. Та удивленно посмотрела на «парня», но вряд ли смогла догадаться, что сделало его вдруг таким смущенным и торопливо-нервным. Если бы ей открылась истина, вряд ли она позволила бы себе сказать Павлу возмущенным тоном:

– Ты чего меня поволок, как мешок с картошкой? Опаздываем, что ли? Этот твой друг, он что, последние часы доживает?

– Типун тебе на язык! – возмутился Павел. К счастью, бестактность «девушки» вернула его в обычное состояние. Увы, лишь внутреннее. – Он всего лишь с неба грохнулся.

– Падший ангел? – попыталась сострить Полина.

– Почти. Но скорее – Карлсон. Дельтапланерист он. Не только, разумеется, но и – в том числе. В общем, как в песне поется, «однажды в полете мотор отказал»...

– Сердце, что ли, не выдержало?

– При чем тут сердце? – заморгал Павел. – Настоящий мотор. Железный.

– У дельтапланов разве бывают моторы?

– Бывают. Это ведь мотодельтаплан. Почти как самолет в миниатюре. Может лететь, куда пилоту требуется. Но иногда вот падает, к сожалению...

– Ага, – свела брови Полина. – Извини, я тут расшутилась... Разбился, наверное, парень сильно?..

– Ну, могло быть гораздо хуже. Но Герка – вообще везучий человек. Классный парень! Тебе наверняка понравится... – сказал Павел. Сказал, а сам неожиданно подумал, что если Коготков и впрямь Полине очень понравится, то вряд ли это понравится ему, Павлу. И снова разозлился на свои дурацкие мысли.

Впрочем, Полина лишь фыркнула в ответ:

– Вот еще!..

И Павел поспешил внести в вопрос ясность:

– Я имел в виду – в чисто человеческом смысле.

– Ах, в человеческом? Тады ладно! – улыбнулась Полина и зачем-то вдруг подмигнула...

4

Полина припарковала «девятку» на стоянке больничного городка и откинулась в кресле:

– Ну, иди. Я тебя лучше здесь подожду.

– Да? – посмотрел на нее Павел. – Ты хорошо подумала?

– А что? – Полина встретила полный немого укора взгляд «болотных» глаз и треснула себя по лбу: – Забываю все время!.. Хотя… А как мы ему представимся? Что вообще говорить будем?

– Да уж… – задумался Павел. – Вообще-то Герке надо правду рассказать. Вот только поверит ли?..

– Ты уж постарайся! – ехидно ответила Полина, выбираясь из машины.

Герка обрадовался Павлу. Фигуру Полины (то есть, конечно, Павла в ее обличье) он тоже окинул заинтересованным взглядом.

– Наконец-то! – сказал он.

– Я же вчера у тебя был!.. – ляпнул Павел и осекся, понимая, что Герка имел в виду совсем другое. Зато теперь друг захлопал глазами, затряс головой, но тут же поморщился от боли:

– Это кто из вас сказал?..

– Я, конечно, – пришла на выручку Полина, предостерегающе наступив на ногу Павлу.

– Да… Неприятная штука сотрясение мозга, – прокомментировал Коготков. – Мне сейчас почудилось… Ладно, знакомь давай! – подмигнул он Полине.

– Полина, – поторопился пропищать Павел, для чего-то изменив голос. И даже попытался присесть в книксене. За что получил чувствительный пинок в голень от «настоящей» Полины.

– Ну, а я – Гера. Одноклассник вот этого вот…

– Я о вас слышала… – снова пискнул Павел, но тут же закашлялся и продолжил уже нормально: – Мы с вами поговорить хотели.

– Поговорить? – захлопал глазами Герка. – Так я всегда с радостью!.. А ты чего молчишь? – глянул он на хмурящуюся Полину.

– Надо выйти, – сухо ответила та. – Приватный разговор намечается.

Герка покрутил головой. В палате, кроме него, лежало еще двое больных. Один из них, пожилой мужчина, спал, отвернувшись к стене, второй – молодой парень, скорее всего, еще школьник – уткнулся носом в электронный «Тетрис», который изможденно попискивал в его шустро дергающими большими пальцами руках.